Кулачные бои в легком весе - Китсон Мик

Пэдди вытирал меня полотенцем и кричал:

— Теперь не спеши, Энни! Покажи всем зрелище. Еще один раунд, и она сама сдохнет, так что не торопись, Энни… Здесь многие заплатили по пенни, чтобы это увидеть.

Джем протянул руку через канаты, положил ее мне на плечо и повторил на ухо ту же фразу, что я сказала ему:

— Не зарывайся, Энни. С ней еще не покончено.

В другом углу Молли отпаивали бренди, а одна из подружек припудривала ей расквашенный нос. Когда моя противница встала с табурета и подняла руки, выглядела она намного лучше, и кое-кто в толпе даже одобрительно завопил, пока Молли размашисто двинулась к центру ринга.

Вот тут-то юность, красота и ум сыграли со мной злую шутку. Мне стоило прислушаться к собственному совету, который я дала Джему, и не важничать, не беспокоиться о том, что делает Томми или что видит мисс Эстер. Слишком уж я понравилась себе в первом раунде.

Едва прозвенел колокольчик, Стич ринулась вперед и начала атаковать сериями. Она почти не двигалась, но жалящие удары сыпались один за другим. Я не ожидала, что будет так больно.

Мне бы усвоить урок, но вместо того чтобы успокоиться и войти в нормальный ритм, я ощутила вспышку гнева и потеряла самообладание, подумав: «Ну. сука, сейчас я тебе врежу!» А когда теряешь самообладание, перестаешь думать и читать соперника.

Удары Молли заставляли меня отступать, а она неуклонно следовала за мной. Огромная и мощная, словно разъяренный бык, она уже чувствовала близость победы, и мне приходилось обороняться, принимая удары кулаками и предплечьями, и пытаться увернуться, а противница не давала мне передышки, и с каждым ударом, достигавшим цели, толпа поддерживала ее все неистовее. Я никак не могла оторваться, чтобы нанести ответный удар, а Молли продолжала осыпать меня быстрыми ударами. От одного я врезала себе прямиком в нос собственной рукой, а соперница тем временем изо всех сил несколько раз ткнула меня в живот, и каждый толчок отдавался звоном в ушах.

Мне удалось вывернуться, прежде чем Молли прижала меня к канатам, и я быстро отступила, создавая между нами дистанцию, встала в стойку и удержала соперницу на расстоянии прямым ударом. Поддержка толпы теперь разделилась поровну между обеими сторонами, и мне захотелось оглядеться и отыскать Томми, но я не решилась отвести глаза от Молли. Она возвышалась в центре ринга, словно дерево, раскинув руки-ветки, и пыталась ударить меня всякий раз, едва я приближалась, словно это была обычная драка в пивной. Какой-то парень из толпы протянул Стич стакан и крикнул:

— Не хочешь бренди, Молли?

— Лучше бы пива, мальчик! — откликнулась она, и со всех сторон раздались смешки и улюлюканье.

Я сосредоточилась, восстановила четкость и плавность движений и начала приплясывать вокруг соперницы, нанося быстрые удары. Она медленно поворачивалась, чтобы держать меня в поле зрения и предугадывать мои движения: мы словно исполняли замысловатый танец. В глубине души шевелилась обида: эта женщина причинила мне настоящую боль, а я до сих пор не сталкивалась с теми, кто мог действительно причинить мне боль, а тем более уложить на помост.

Я достала ее быстрым ударом в лицо и дважды по почкам, но Молли, казалось, ничего не заметила, продолжая поглядывать в толпу, улыбаться и отвечать на выкрики. Если я подходила слишком близко, она пыталась бить, но ни разу не попала, и я начала невольно прикидывать, сколько времени понадобится, чтобы ее измотать или вырубить.

Что ж, бой грозил затянуться, потому что таким образом мы танцевали следующие три раунда, и с каждым разом толпа становилась все враждебнее и язвительнее, особенно по отношению ко мне. Стич считали героиней, раз уж она продержалась столько раундов, а я выглядела неудачницей, потому что не смогла сразу уложить ее боковым ударом. «Когда же мы увидим твой коронный прием, Энни? — орали вокруг. — Покажи нам хук!»

Уворачиваясь от удара Молли, я тоже мельком огляделась. Краснолицый сэр Эндрю, разгоряченный кларетом, что-то кричал. Рядом лорд Ледбери и его дружки медленно аплодировали мне. Чуть в стороне, в упор глядя на них, стоял Томми.

В пятом раунде мне удалось влепить Молли хороший удар, и она отшатнулась, пытаясь поднять руки в защитную стойку, а я подскочила и ткнула противницу в живот. По правде сказать, я уже начинала уставать и мечтала добить жирную корову, но это было не так-то просто: кулак попросту увяз в ее огромном, как пивная бочка, и мягком, точно пуховая подушка, брюхе.

Когда после удара в живот Стич отступила, я снова сблизилась и ударила ее апперкотом под подбородок.

Однако в этот раз она не отступила, а нанесла ответный удар, снова попав мне по голове. На секунду у меня зазвенело в ушах и закружилась голова, но, пока соперница на нетвердых ногах пыталась отойти, не поднимая рук, я выпрямилась и размашистым хуком слева врезала ей в лицо.

Огромная голова Молли качнулась, и толпа взорвалась восторженными криками. Именно этого удара и ждали зрители; отовсюду неслось: «Энни!.. Энни!.. Энни!..»

Когда я отскочила, Стич сделала, пошатываясь, несколько шагов, а потом накренилась и медленно повалилась вперед.

Я обернулась посмотреть на толпу. Люди кидали в воздух шапки, а мистер Тиндейл стоял над Молли Стич и считал:

— Два… три… четыре…

Повернув голову, я увидела Томми: он стоял на цыпочках, вскинув руки в воздух, словно в молитве. А рядом с ним сэр Эндрю смотрел не на меня — он смотрел на запястье Томми, пожирая глазами повязанную мамой красную ленту.

Однако я ничего не могла поделать, потому что Молли Стич на счет «семь» поднялась, как будто и не пропустила удар. Тряхнув головой, она заявила:

— У меня все отлично, начальник… Даже не почувствовала…

Теперь толпа ревела: «Молли! Молли! Молли!», а я снова оглянулась на брата. Теперь они с сэром Эндрю смотрели друг на друга в упор. Вдруг Томми развернулся и нырнул в толпу, а сэр Эндрю, вскинув руку, что-то прокричал его светлости.

Тут Молли Стич хлопнула меня по плечу:

— Ну что, готова, цыганочка?

— Без счета… Продолжайте! — крикнул мистер Тиндейл.

Я была так ошеломлена зрелищем спасающегося бегством Томми и указывающего ему вслед сэра Эндрю, что не успела увернуться, когда Молли сильно ткнула меня в лицо и рявкнула:

— Ну давай, сука… Я тебя уделаю!

Боль привела меня в чувство, и я обрушила серию ударов по лицу соперницы, прежде чем колокольчик возвестил об окончании раунда. Губы у Стич лопнули, и мне в глаза брызнула кровь, а я обрушилась на ненавистную противницу, чувствуя, как кулаки пробивают ее мясистые щеки, сотрясая череп.

Поднялся оглушительный гвалт, все вокруг кружилось и дрожало в какофонии криков, рева и свистков.

Потом оказалось, что Молли сидит в центре ринга, разбрызгивая кровь по черной земле, а вокруг толпятся люди, раздаются свистки, мелькают полицейские мундиры и красные тужурки солдат, сверкают на солнце штыки, кто-то кричит мне в лицо и тянет за руки. Глухо ударил мушкетный выстрел, снова понеслись истошные вопли. Меня тащили прочь с ринга, вокруг которого разбегающаяся толпа сорвала канаты и повалила стойки, втоптав их в землю.

Джем оттащил меня в сторону и затолкал в палатку, где Пэдди набивал монеты и банкноты в свой саквояж, причитая:

— Они вызвали солдат! Послали чертову армию, чтобы остановить бой!

— Там был наш Томми, — сказала я. — Сэр Эндрю узнал его, и брат сбежал.

— Господи… — выдохнул Джем. — Его же схватят. Тут повсюду солдаты и бобби.

Пэдди прижал коленом саквояж, чтобы умять гору денег и закрыть замок, а потом проворчал:

— Вот и трать деньги на подкуп полиции!

В палатку просунулась голова мистера Тиндейла.

— Вы должны мне пятерку, мистер Такер.

— И вы ее получите, мистер Тиндейл, — ответил Пэдди, вытаскивая банкноты из кармана и протягивая их рефери.

— На вашем месте я бы убирался отсюда поскорее, — заметил тот. — Если вас поймают, то конфискуют всю выручку.

Пэдди протянул саквояж Джему: