Век Екатерины - Казовский Михаил Григорьевич
— Да, Наталья на седьмом небе, — сухо подтвердил он.
— Ну, вот видите — внуков вам родит вскорости, нешто плохо? А с женою помириться не думали?
По лицу Суворова пробежал нервный спазм:
— Вы же знаете, ваше величество, что сие невозможно в принципе.
— Ах, голубчик, вы такой сухарь, право! Ну, случился с дамой амур, увлеклась, голова вскружилась — с кем не бывает? По-христиански надо ее простить.
— В первый раз простил. Благо она раскаялась. Мы с ней обвенчались даже символистически в храме, дабы Бог освятил наш союз повторно. Но она же изменила мне снова! Даже не уверен, что родившийся сын Аркадий — от меня!
— Разве это важно? Главное — не чья кровь, а чье воспитание. Воспитаете его истинным Суворовым — будет сын настоящий.
Александр Васильевич сохранял молчание и сидел, нахохлившись. Самодержица сказала миролюбиво:
— Полно, полно дуться, мой дорогой. Дело ваше. Главное, что я ожидаю от вас — неизменные виктории на полях сражений. Вы великий военачальник, гений русской военной практики, слава русского оружия. Ваше имя вписано золотыми буквами в нашу историю. И хочу, чтобы вы не отвлекались от высших целей — от того, к чему Бог вас определил. Бог и я.
Понимая, что аудиенция окончена, полководец встал. Вытянулся во фрунт, щелкнул каблуками:
— Рад стараться, ваше императорское величество!
— Вот и славно. Бог с тобою. — И перекрестила, одобрительно ему покивав.
После обеда появился Роджерсон, рассказал о самочувствии генерала Бецкого:
— Думаю, счет уже на часы. Словом, коли ваше величество собираются с ним проститься, надо поспешать.
Государыня завздыхала страдальчески:
— Очень плох бедняга? Ничего нельзя сделать?
— Совершенно. Годы берут свое. Умирает он не столько от болезней и немочей, сколько просто от старости. Мир душе его!
— А в сознании?
— Как сказать… В основном почивает. Что-то во сне бормочет. А когда ненадолго просыпается, то вполне осмыслен, разговаривает практически здраво.
— И о чем же?
— Интересовался, знает ли царица о его состоянии.
— Ну а вы?
— Я ответил, что знает. Он мне говорит: «Не хотела ли приехать проститься?» Я ему: «Мне сие неведомо». Он мне говорит: «Вы ея увидите?» — «Вероятно, да». — «Так скажите, что хотел бы проститься перед смертью». И закашлялся. Так нехорошо, сотрясаясь всем телом… Мы его с Анастасией Ивановной напоили клюквенным морсом. Он затих и опять уснул.
Раскрасневшись, Екатерина вынула платочек из рукава и слегка промокнула капельки, вступившие у нее на висках и на подбородке. Врач поймал руку самодержицы и пощупал пульс. Озабоченно произнес:
— Слишком учащен. Может быть, пустить кровь?
Выхватив запястье, государыня огрызнулась:
— Ах, оставьте, доктор. Я вполне здорова.
— Нервные нагрузки…
— Никаких нагрузок!
— Если вы поедете к нему на свидание…
— Я еще пока не решила.
— Надо поберечься.
Видно, до папа, дошли слухи, как мама вела себя в Петербурге и Москве — эти амуры с Бецким, и когда она вернулась домой, тут же с ней порвал. Вскоре умер. Мать жила в Париже, проедая остатки своего состояния. Я бы с удовольствием помогала ей, но Елизавета Петровна зорко следила за каждым моим шагом, каждой тратой, а свободных денег у меня не было. Не могла! Сестры мои умерли во младенчестве, только братик Фриц дожил до седин — весть о его кончине появилась в газетах года три назад. А мама умерла за два года до восшествия моего на престол. Жаль, что не дождалась. Я бы поселила ее в Питере и назначила ей приличную пенсию. Ссоры ссорами, а родной человечек как-никак… Вот теперь Бецкий отдает Богу душу. То ли «отчим», то ли отец… Мы повздорили с ним лет пятнадцать назад из-за Глашки Алымовой: старый селадон, потерял голову, он тогда влюбился в выпускницу Смольного. Поселил у себя в дому. И мечтал жениться. Разница у них была в 54 года! Фуй, какой скандал! Нам с Bibi еле удалось ее выдать замуж за Алёшу Ржевского. Правда, он масон — только кто у нас теперь не масон! Главное, от Бецкого оторвали. С ним, беднягой, вскорости случился удар, от которого кое-как оправился, но зато ослеп окончательно… После той истории с ним и не общалась…
Жалко старика. Надо бы поехать проститься. Даже если и не отец — столько лет был при мне, у трона, столько сделал доброго для России! Основал воспитательные дома в Питере, Москве и губерниях, Смольный институт, много лет возглавлял Академию художеств и привлек Фальконета для сооружения памятника Петру. Мы всегда дружили. Я была на свадьбе Bibi и крестила ее детей… Надо бы поехать, надо, надо, но опять ведь пойдут разговоры про наше родство! Мол, похожа на него и вообще ношу черты рода Трубецких. Если б не была государыней — пусть, не страшно. Но царица не может быть бастардом! Если я бастард — значит, узурпаторша. Узурпировала власть дважды: сбросив с трона мужа, Петра Федоровича, и затем не отдав бразды правления Павлу — в день его совершеннолетия… Для чего мне это роптание? Меньше поводов для досужей болтовни — жизнь спокойнее. Прежде, чем уйти, я должна завершить два великих дела с Суворовым — реставрировать Бурбонов во Франции и очистить Константинополь от турок. Павел и Саша с Костей могут одни не справиться…
А поехатъ-то надо, надо. Как же не проститься? Он и Лешу моего, Бобринского любил, столько сделал для его воспитания в Кадетском корпусе… Разве только поехать тайно? Чтоб никто не знал и не оставалось никаких записей в камер-фурьерском журнале? Взять с собой в напарницы Королеву — эта не продаст. Надо всё обдумать как следует…
Размышления ее прервал Гавриил Романович Державин, председатель Коммерц-коллегии, но по-прежнему исполнявший обязанности кабинет-секретаря императрицы. Он всегда бы одет безукоризненно — в полном соответствии с этикетом, в парике, надушенный и улыбчивый. Шаркнул ножкой.
— Как идет подготовка к тезоименитству?
Тот ответил:
— Полным ходом, ваше величество. Все необходимые продукты закуплены, залы украшаются, а балет репетирует.
— Ода твоя готова ли?
— Да, вчерне готова. Но еще не доволен отдельными пассажами, буду улучшать.
— Улучшай, улучшай, голубчик. На тебя надеюсь. Мне-то недосуг вникать во все мелочи будущего праздника — ты уж постарайся.
— Уж не огорчу, сделаю как велено.
— Ты присядь, дружок. Дело есть. — Помолчала, пожевала губами. — Знаешь ли про Бецкого?
— Кто ж теперь не знает! Петербург — как большая деревня, все про всех всё знают.
— Похороны надо устроить скромные, но достойные. Привлеки к сему Федю Ростопчина и еще Колю Салтыкова. Скажешь — по моей воле. А с Архаровым я сама переговорю — похороним в Александро-Невской лавре. Отпевание там же, в Благовещенском соборе. Службу заупокойную пусть ведет кто-нибудь не очень высокий.
— Может, архимандрит Анастасий?
— А, законоучитель в Кадетском корпусе? Очень хорошо.
— Надо ли ожидать присутствия вашего величества?
Опустив глаза, самодержица сделала вид, будто ищет у себя на столе важную бумагу. Повозившись и пошелестев, снова обратила взор на Державина:
— Что, прости?
— Соблаговолите ли присутствовать на прощании?
— Недосуг, недосуг, голубчик. Да и чувствую себя скверно при такой жаре. А стоять в церкви в духоте вовсе не смогу. Упаду без чувств. Думаю, что проку от этого выйдет мало, верно?
— Совершенно верно, матушка-государыня.
— Ну, ступай, боле не держу. Если всё устроишь, как я желаю, награжу по-царски.
— Выше головы прыгну.
Как же надоело юлить и лавировать! Участь императрицы — самая печальная участь на свете. Не могу поехать на похороны к собственному отцу. Или названному «отчиму». Это все равно. Десять раз подумаешь: что кругом скажут, как сие расценят. Вечно на виду. Вечно под прицелом. Одинокая и несчастная. Стоят ли все богатства и власть тихого семейного счастья? Отчего невозможно то и другое одновременно? Я всегда хотела властвовать над другими. Будучи сто раз убежденной: там, где власть, там и деньги, там и персональное счастье. Анне получается. За одно расплачиваешься вторым. И теперь уж поздно что-то в жизни моей менять. Значит, на роду так написано. Так хотел Создатель.
Похожие книги на "Век Екатерины", Казовский Михаил Григорьевич
Казовский Михаил Григорьевич читать все книги автора по порядку
Казовский Михаил Григорьевич - все книги автора в одном месте читать по порядку полные версии на сайте онлайн библиотеки mir-knigi.info.