Ознакомительная версия. Доступно 26 страниц из 127
– Передел участков нужен! – крикнули из толпы. – Мало ли кто сколько захватил! Отдай!
– Какой нашелся!
– А какой у тебя участок?
– Да иди мой у нас, чего ссориться, вот смутьяны!
– Вот Кузнецов приехал, он на тебя наведет порядок, – сказал Илья.
– Вот как у нас получается… Есть такие, подкопали, – заговорил благообразный старичок в поддевке.
– Это Силинская сторона, а не Кузнецовская, – сказал седой старовер. – Здесь никто взыскать не может…
– Каждый может взыскать за это! – отвечал старик.
– Как это может?
– Что за невидаль, Кузнецов какой-то! Кузнецов нам не власть!
– Мало ли Кузнецовых!
– Он открыл…
– И ты бы открыл…
– Чужое золото не на пользу, – сказал Пахом.
– Нет, видно, ничего! – ответил Налим, глядя на обидчика.
– Видишь, видишь, что он говорит! – рассердился молодой старовер. – Это он про нас… Издевку делает.
– А как же дело? – закричал исступленно старик.
– Далеко ли он подкопал?
– Да под межу.
– Межа ничья!
– Да, межу надо соблюдать.
– Хватит, тут не переслушаешь, – говорили старатели. – В воскресенье выберем старосту!
– Они еще драться начнут, – заметил Федор Барабанов.
– Пусть дерутся! – сказал Пахом.
Все расходились. Между пеньков и груд желтой породы на траве остались лишь спорившие, разбиравшие свое дело.
Илья вернулся к ним.
– Разойдитесь! Живо!
– Ступайте каждый к себе, – сказал Пахом. – Скоро выберем власть, и тогда станете судиться, Виноватого накажем, если суд признает, – добавил он.
– А ты больше не копай, а то знаешь, Егор Кузнецов велит тебя привязать в тайге к лесине и забьет мошка насмерть. Да и с Никитой Жеребцовым не спорь. Его, может, выберем, сильно хотят люди его, чтобы был властью. Понял? С сильным не борись, с богатым не судись…
– Межа-то…
– Мало ли что межа!
Мужик запустил пятерню в волосы и хотел что-то еще сказать, но не стал и побрел к себе.
К Пахому подошел толстячок в очках.
– В воскресенье выборы?
– Так сказывают, – ответил Пахом.
– Ну так что же! Пора начинать выборную кампанию!
– Пьянствовать-то? – спросил Бормотов.
Илья ухмыльнулся.
Очкастый подмигнул Пахому и похлопал его по плечу.
– Молодец! Из одной деревни с Жеребцовым?
– Не, из разных…
– Справедливый человек Никита. Правда? – обратился очкастый к Илье.
Тот опять ухмыльнулся.
– Да это как водится, – сказал Пахом.
– Умный!
– Конечно. Торгующий…
– Ну, это не важно. Его и надо выбрать.
– Не худо бы! – отозвался Пахом с оттенком недоверия, которое услыхал только его сын.
* * *
Лил дождь. Где-то стучала одинокая лопата на бутарке. Не слышно скрипа воротов на шурфах. Старатели спят, отдыхают в такую погоду.
– Во суббо-о-ту, день нена-стный, – слышатся протяжные женские голоса.
– Нельзя в по-оле рабо-отать…
По палатке барабанил скучный, затяжной дождик.
– Ты повидал Егора? – спрашивал Алексей Городилов.
– Как же! – отвечал Никита, лежавший на спине. – Егор заготавливает лес. Он хочет себе избу строить. Говорит, что на прииске будет жить до осени. Мы ведь приятели с ним. Давно уж знакомы.
«Дорогой ты мой сосед!» – восторженно сказал ему при встрече Жеребцов. От сегодняшнего разговора с Кузнецовым он устал, как после работы. Хотелось спать и от погоды, и от всех дел.
– Спиртом угощал? – спросил Андрей.
– Конечно, он открыл! – ответил Никита. – Но управлять не сможет. Он добр. А народишка – сволочь!
– Да, это все говорят, что он не годится, – подтвердил Котяй Овчинников, латавший проношенный сапог. Он протянул шов на свет и полюбовался своей работой. – Не из того теста…
– Он нам помеха! Я еще с ним потолкую. Может, его склонить?
Заглянул толстяк. Он в клеенчатом капюшоне и мокрых очках с толстыми, припухшими щеками, вздувшимися в неизменной улыбке. Он скинул дождевик, вытер очки краем рубахи.
– Надо рассеять славу Егора, а то все считают его героем. Вы верно говорите, что он мог открыть, но на большее не способен! Да, да! На прииске уже есть самосуды, людей бьют и стреляют. Всем очевидна необходимость сильной власти. Это нам на пользу.
– Вот-вот! – подхватил Котяй Овчинников.
– А что будет, если власть возьмут другие?
– Не надо давать! – сказал Никита.
– Кто же без подготовки идет на выборы? Выборы – это захват власти. Но надо, чтобы народ остался доволен, Никита Дормидонтович!
– Егора бы купить! – сказал Никита. – Да как к нему, заразе, подступишь?
– Неподкупный!
– Он будет мешать со своей справедливостью! – сказал Котяй.
– Я говорил про пенсион!
– Да, нет врага страшней разжалованного офицера! Так сказал Наполеон! Слыхали про нашествие Наполеона?
Андрюшка смутился. Он вырос на Амуре и плохо знал все, что случалось на старых местах.
– Хунхузы, што ль? – спросил он. – Это, кажись, уж давно было! Че-то слыхал!
– Я без дела не сидел, – сказал толстяк, – вятские за нас. Сейчас я говорил с Ломовым, у которого участок на той стороне. Он хочет Силина. Теперь тоже за вас, Никита Дормидонтович.
«Взять на себя власть плохо ли! – думал Жеребцов. – Тут золото, отчислять велим десятую часть. Товар свой завезем. Купим всех. Все золото будет наше. И людей удовлетворим».
Обо всем этом Никита говорил с союзниками.
– Давай-ка закусим! – поднялся он. – Есть еще кета?
– Есть балычок! – ответил Андрей. – А что Голованов?
– Что-то мне кажется, что это не сам Голованов.
– Кто такой Голованов? – спросил Сашка.
– Голованов был президентом, выбранным на Желтуге. Зовут и этого старика Головановым. Но мне кажется, он себе кличку придумал, а сам был помощником у настоящего Голованова на Желтуге. Он что-то хитрит, советует Силина.
– По крайности, – сказал Никита, – этого тоже можно. С Силиным сговоримся!
Жеребцов подавился костью и закашлялся. Андрюшка хлопнул его ладонью по спине и сказал:
– Пройдет!
Дождь прошел. С раннего утра солнце светит прямо в глубокий разрез. Под сопками блестят пески, и в цвет с ними блестят стены разреза с глянцевитыми отпечатками резавших почву лопат. Легко шумят вершины берез в свежей, едва распустившейся листве. Пробегает легкий шум по лесу. Стоит лучшая пора раннего лета.
