Коммод. Шаг в бездну - Ишков Михаил Никитич

Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 94

Музыканты освободили проход, и к лестнице вышел глашатай, объявивший о начале празднования, посвященного самой нежной из богинь, покровительнице цветов и первых, пробившихся из?под земли росточков – Флоре. Ее попечением юность плодовита и полна небесного огня. Только отважному под силу услужить великой богине и полной гордостью черпнуть от ее безмерной щедрости. Есть здесь такие смельчаки?

Коммод ударил себя в грудь кулаком и громко крикнул.

— Есть!

Глашатай придвинулся ближе, оперся локтями о перила и поинтересовался.

— Готов ли ты, дерзкий, услужить вечно юной и вечно девственной Флоре? Достанет ли тебе сил вспахать нетронутое лоно, излить в нее семя?

— Достанет!

Вновь заиграли музыканты, глашатай отступил в сторону, и на антресоли вышли три юных девы в белых полупрозрачных туниках до пят. Они несли гирлянду цветов. Девушки спустились вниз, приблизились к цезарю, поклонились и, когда тот тоже поклонился, накинули гирлянду ему на шею.

Коммод выпрямился, прослезился. Девушки взяли его за руки и под аплодисменты и выкрики из толпы – не тушуйся, Гай! долби веселее! Потребуется помощь, зови, подсобим! – провели наверх.

Вирдумарий поднялся, намереваясь последовать за императором, однако лысый мужчина за стойкой, осадил его.

— Германец, ты должен заплатить!

Вирдумарий растерянно оглянулся на товарищей. Луципор, ухватив его за плащ, усадил на прежнее место. Успокоил – пока клиент платит, его никто не тронет. Здесь так принято, за порогом другое дело. Тертулл кивком подтвердил его слова.

Стация, переваливаясь, как грузовая баржа на Тибре, подплыла к ним, спросила.

— Не желаете позабавиться, хлопчики? У меня на любой вкус.

— Нет, – мрачно отозвался Вирдумарий.

Тертулл, уже собравшийся завести разговор насчет хорошенькой брюнеточки и чтобы все было при ней, сразу осекся. Обременительным грузом давил на него мешок с золотом, который он по–прежнему держал в руках. Вообще, события этого дня ввергли его в легкий столбняк. Он откровенно растерялся. Слишком много приключений и все сразу – от милостей, трогательных воспоминаний о прошлом, встречи с друзьями, катания молоденьких Лонгов на спине до посещения известного злачного места, игры с цезарем в очко и томительного и тревожного ожидания, чем же закончатся эти внезапные флоралии и, в целом, день. Этого было слишком много даже для него, урожденного римлянина.

Луципор тоже скромничал, молча потягивал дрянное – из лучших императорских виноградников? – вино и не морщился.

Неожиданно на антресолях лихо и визгливо заиграли гобои, к ним пронзительно присоединилась флейта и спустя несколько мгновений наверху появился довольный и улыбающийся во весь рот император. Его встретили восторженными криками. На нижний этаж он спустился уже увенчанный лавровым венком триумфатора. За столиком поделился с приятелями.

— Что?то необыкновенное. Хочу еще!

Он подозвал Стацию и приказал приготовить еще одну невинную козочку. Хозяйка заведения немного опешила, но тут же выставила условие – двойная плата. То есть четыре монеты.

Сговорились.

Когда Луций потребовал девственницу в третий, а потом и в четвертый раз, Стация–Врежь кулаком вышла из себя. Она сложила пальцы в горсть и, потрясая ими, начала выкрикивать непристойности и наступать на ненасытного клиента.

— Мама моя! Ты что, парень, вообразил, у меня здесь питомник?! Девственник?! Ты перепробовал всех, приготовленных на месяц вперед.

Слезы радости в глазах Коммода тут же высохли.

— Врешь, жирная карга! – закричал цезарь. – У тебя всегда есть что?нибудь про запас! А ну, выкладывай, не ленись!..

— Да, есть, да не про вашу честь! – огрызнулась Стация. – Есть у меня голубка, незалапанная, нежная. И клиент для нее есть, куда более важный, куда более богатый, чем ты, промышляющий в темных подворотнях! Смотри, как бы тебя за этот плащ не отправили на арену.

Коммод насупился, грозно свел брови.

— Это кто же в Риме такой важный и богатый?

— Тебе?то зачем его знать? – уперлась кулаками в бока Стация. – Если я произнесу его имя, у тебя от страха уши отвалятся!

— А вдруг не отвалятся? – презрительно скривился Коммод. – Давай свою голубку. Плачу втройне!..

Хозяйка начала кривляться.

— Никак не могу, голубок, хоть ты убей меня! Не жить мне тогда в Риме. Некому будет ублажать таких молодцов, как ты, выскочивший изо рта собаки!

Цезарь от изумления вздыбил брови.

— Ты, вонючая пасть, знаешь, с кем говоришь?!

— А то! Голубя видно по полету. Не иначе ты всадник из самых богатеньких.

Посетители засмеялись. Стация, кривляясь, прошлась вкруг Коммода.

— А может, ты из сенаторов?

Коммод довольно осклабился, сплюнул.

— Тьфу, сенатор! Нашла шишку. Если хочешь знать, я первый из сенаторов.

В зале раздался хохот. Стация подмигнула.

— Уж не принцепс ли?

— Да, принцепс! – заверил ее Коммод. – Я – император Рима!

Стены таверны содрогнулись от хохота, даже Тертулл и Луципор не смогли скрыть улыбки, только Вирдумарий по–прежнему мрачно поглядывал на посетителей.

Хохот приободрил Стацию, придал ей смелость. Вообще?то, хозяйка заведения отличалась исключительной проницательностью, да и хитрости ей было не занимать. Стации–Врежь кулаком было плевать, кем объявит себя тот или иной посетитель, она была готова признать в клиенте кого угодно – сенатора, императора, даже Юпитера, однако на этот раз шутка зашла слишком далеко. Но и терять лицо перед собравшимся народом ей очень не хотелось. Потом разнесут по Субуре и по другим злачным кварталам, что Стация испугалась какого?то проходимца. Репутация в ее деле имела решающее значение, поэтому она решительно потеснила Коммода, всем весом прижала к стойке. Решила, видно, обойтись без рук – задавлю, мол, мерзавца, телом, там видно будет. Глядишь, красавчик сам стушуется. Куда хватил!

Не тут?то было! Луций Коммод, отличавшийся огромной физической силой, легонько, животом пихнул ее. Стация едва не свалилась на пол.

— Не веришь? – яростно закричал Коммод. – Сейчас убедишься! Тертул, дай?ка мешок, – потребовал он.

Стихотворец рысью бросился к императору. Протянул мешок. Тот водрузил его на стойку, развязал горловину, вытащил золотой аурелий, сунул его под нос Стации. Потребовал.

— Смотри в профиль!

Хозяйка приняла монету, бросила взгляд на аверс, затем глянула на Коммода, вновь на монету и едко заметила.

— Ага, похож. Как гусь на свинью.

Кое?кто из посетителей повалился на пол от смеха. Вирдумарий начал подниматься с места. Луципор подскочил к Стации, начал тыкать пальцем в монету, в сторону цезаря, что?то шептать ей на ухо. К ним подскочил Коммод, схватил Стацию за руку, сжал изо всех сил.

— Уй–ййй! – заголосила женщина. – Пусти, придурок!

Между тем монета, которую она только что рассматривала, скользнула в вырез на груди.

— Сколько хочешь за голубку? – выкрикнул Коммод.

Женщина два раза показала свободной рукой четыре пальца. Вирдумарий выпрямился, у него расширились глаза.

— Господин… – начал он, однако Коммод жестом остановил его.

— Подожди, Вирдумарий. Я согласен.

Он отпустил руку. Стация заохала.

— Что я скажу благодетелю? Чем оправдаюсь перед его милостью Уммидием?..

— Каким Уммидием? – воскликнул цезарь. – Квадратом?!

— Перед ним, хлопчик, пусть у меня уши отвалятся. Смотри, пожалеешь.

Коммод тут же радостно потер руки, заторопился.

— Давай свою простушку. Накидываю к твой цене еще пару золотых и в придачу тот, что ты спрятала на груди.

— Только придется в темноте, – деловито предупредила Стация. – Девчонка молодая, стеснительная.

— Что за новости! – удивился Коммод. – Девчонка брезгует услужить Флоре?

Стация с ужимками, смешками, отводя глазки в сторону, призналась.

— Уж больно она страшна, приятель. Морда, как у беременной козы.

— Так в чем же смак? – пожал плечами Коммод.

— Его милость Уммидий как раз таких предпочитает. Чтобы как из Аида. Просто на глазах тает, когда увидит подобную смазливую рожицу.

Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 94