Сладострастие бытия (сборник) - Дрюон Морис
Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 96
Это был пятый или шестой раз, что они виделись. Луи де Мондес сообщил ей о своем великом безразличии ко всему, о своей усталости от слишком многочисленных, слишком легких приключений и о своем тщетном поиске единственной любви, которую – увы! – он так и не повстречал.
Мари-Франсуаза ответила, что она точно в таком же состоянии духа, весьма разочарована грубостью сегодняшних мужчин и вульгарностью их чувств. Позволяя соленому песку течь меж своих розовых пальчиков, она даже произнесла: «Идеальный спутник…» Конечно, от нее не ускользнуло, что у Луи Мондеса впалая грудь, мышцы развиты довольно слабо и что он скорее сидел в воде, чем плавал. Но идеальный спутник не обязательно должен быть чемпионом стадиона.
С каждой остановкой – бульвар Бельзенс, бульвар Льёто, аллея Мелан – она чувствовала, как растет ее волнение.
Достав из сумочки зеркальце, она еще раз расчесала белокурые волосы. Ее брови были удлинены карандашом, а помада подобрана в тон к лаку на ногтях.
Больше всего забот ей доставляли щеки, поскольку были круглы и румяны. Не всегда в восемнадцать лет обладаешь этими плоскостями, которые в Голливуде приносят звездам состояние. Мари-Франсуаза была вынуждена признать, что ей досталось лицо отца. На людях она исправляла это несчастье, втягивая щеки и закусывая их зубами, когда молчала.
Она сошла с трамвая на перекрестке Реформатов и свернула налево, к Аллее. Спокойствие этого сада, этой зеленой улицы, куда шум Ла Канебьер достигал уже смягченным, подводный свет, царивший под густыми платанами, прохлада и особенно видневшиеся сквозь тенистую листву большие частные особняки, порожденные концом зажиточного века, – все чаровало Мари-Франсуазу, словно заповедное королевство. Она видела стиль там, где его не было, восхищалась каждым фасадом, будто это творение Пьера Пюже. Представляла себе людей, живших за этими высокими окнами, которые вместе с коронками, выгравированными на столовом серебре, передавали из поколения в поколение уверенность в своем превосходстве над остальной Вселенной.
Дернув за звонок, она испытала такое чувство, будто совершает один из важнейших поступков в своей жизни.
Звонок издал суховатое звяканье, сопровождаемое шорохом шнурка, и дверь особняка Мондесов открылась сама собой в темный вестибюль.
– Кто там? – донесся сверху чей-то голос.
Мари-Франсуаза испытала легкое разочарование. Консьержка тут обитала под крышей, как и все остальные марсельские консьержки. То, что привратницкая в частном особняке находится на четвертом этаже, немного удивляло.
– Я к господину графу де Мондесу, – ответила девушка, стараясь не слишком кричать.
– К которому? – спросила консьержка.
– К господину графу Луи де Мондесу.
– А! Значит, к господину Лулу. Тогда вам сюда, на четвертый. Лестница справа от вас. Осторожнее, там не очень светло. – И тот же голос крикнул: – Месье Лулу, к вам какая-то барышня поднимается!
Мари-Франсуаза пошарила ногой. Лестница описывала в потемках благородную кривую.
«Это в самом деле грандиозно», – подумала она, глядя на перила из кованого железа.
Заслышав зов госпожи Александр, Лулу поспешно убрал бинокль, с помощью которого наблюдал за незнакомкой с бульвара Дюгомье, принимавшей солнечные ванны.
Этот бинокль, принадлежавший некогда его дяде Луи де Мондесу, погибшему в Дарданеллах, он обнаружил, роясь в чулане. Лулу смочил расческу в кувшине с водой, прилизал волосы, подтянул узел галстука и устремился на лестничную площадку, чтобы встретить Мари-Франсуазу.
– Мы обедаем на втором этаже, у моего дяди-каноника, – сказал он ей.
Это «у моего дяди-каноника» необычайно понравилось ушам Мари-Франсуазы.
– Могу я взглянуть, где вы живете? Это не будет нескромностью? – спросила она, чтобы показать, какой интерес к нему питает.
– Вовсе нет… это здесь, – ответил Лулу без воодушевления, ведя ее по темному коридору.
Четвертый этаж был не самой лестной частью особняка Мондесов, и Лулу предпочел бы начать осмотр с другой стороны.
Помещения тут были распределены между привратницкой госпожи Александр, комнатой Терезы и холостяцкой квартирой Лулу. К тому же мадемуазель де Мондес еще нашла возможность сдавать свободные комнаты отставным морякам, вдовцам или старым холостякам, которые готовили себе еду на спиртовках. Запахи держались стойко.
Лулу открыл дверь.
– О! Да тут чудесно! – воскликнула Мари-Франсуаза, еще даже не взглянув.
Медная кровать под вязаным покрывалом, трельяж красного дерева с мраморной столешницей, платяной шкаф, плохо скрытый занавеской, одноногий столик с детективными романами и иллюстрированными журналами составляли основную часть обстановки. Здесь даже не сменили выцветшие обои в цветочек, оставшиеся с тех времен, когда комната служила жилищем кучеру.
– Как видите, – сказал Лулу, – это настоящая студенческая мансарда. Но мне тут нравится, из-за свободы.
– Понимаю. После дня в Торговой палате вам, наверное, хочется расслабиться, уединиться. У вас ведь, наверное, много работы?
– Да, много, но это интересно. Впрочем, нашей семье всегда была свойственна большая деловая активность.
Как эта «большая деловая активность» отличалась от цен на арахис господина Аснаиса!
– Одно время я подумывал стать офицером, – продолжил Лулу, – что также в традициях семьи. Но поскольку война кончилась, это уже не представляло интереса.
Мари-Франсуаза слушала его с восхищенным вниманием, блестя глазами и закусив щеки.
– Я подумывал также поступить на какую-нибудь важную государственную службу. В полицию, например.
– Ах, вот как! – удивилась Мари-Франсуаза. – В полицию?
– Да, репрессии – это должно быть интересно!
Он не уточнил, какие именно репрессии, поскольку и сам толком не знал. Просто ему нравилось это словцо. Ему хотелось бы осуществлять власть, не важно какую. К несчастью, большая карьера была ему заказана, поскольку среднюю школу он так и не закончил. Просидев три года во втором классе [19], он был отчислен из лицея за неуспеваемость. Говоря о Торговой палате, он не упоминал для первого раза, что его держат там канцелярским стенографом – только к этой службе он проявил некоторые способности.
Мари-Франсуаза надеялась, что беседа примет более сентиментальный оборот, готовилась даже не отвергнуть поцелуй.
– Пойдемте обедать, уже пора.
Спускаясь по лестнице, он жаловался ей, как трудно старым семьям содержать свои жилища, как их удушают налогами и как совершенно невозможно найти прислугу, чтобы вести такие тяжелые дома.
Мари-Франсуаза подумала, что с деньгами ее отца этому прекрасному особняку можно было бы вернуть весь его блеск, устраивать здесь праздники и что это было бы гораздо лучшим применением для состояния выскочки, чем бесконечное строительство все новых и новых складов.
Минни сидела справа от каноника, Мари-Франсуаза – слева. Мадемуазель де Мондес председательствовала, помещаясь напротив своего брата, между племянником Владимиром и внучатым племянником Лулу.
– А знаете, отыскался мой требник, – сказал каноник, разворачивая свою салфетку и тотчас же роняя ее на пол. – Да, я не говорил тебе, Эме, чтобы тебя не тревожить… но я его забыл как-то на днях в арльском поезде. Ну так человек, нашедший его, увидел мой адрес, написанный внутри, и прислал мне требник по почте. Решительно, люди гораздо честнее, чем о них думают.
– Честные, честные… да не все, – бросила мадемуазель де Мондес довольно громко, в то время как Тереза подавала дыню. – Честность в наши дни редкая добродетель. Не так ли, Минни?
– Во всяком случае, когда я с ней встречаюсь, эта добродетель весьма сладка моему сердцу. Как говорит поэт: «Hoc juvat et melli est…» – И каноник отчетливо повторил, слегка склонившись к своей племяннице: – Melli est.
Но Минни, думавшая только о своем браслете, казалось, пропустила это мимо ушей.
19
Пятый по счету класс средней ступени образования.
Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 96
Похожие книги на "Сладострастие бытия (сборник)", Дрюон Морис
Дрюон Морис читать все книги автора по порядку
Дрюон Морис - все книги автора в одном месте читать по порядку полные версии на сайте онлайн библиотеки mir-knigi.info.