Эпоха харафишей (ЛП) - Махфуз Нагиб

Он нахмурился, и лицо его приняло мрачный вид. Даже в это мгновение от него не укрылись любопытные взоры, направленные на драгоценный груз в его повозке. Он спросил её:

— Зачем ты едешь в Маргуш?

И когда она не ответила, он пожалел о тех словах, что вырвались у него. Она попросила его остановиться у въезда в Маргуш и сказала:

— Я бы хотела, чтобы поездка была длиннее…

И добавила, собираясь уйти:

— Но скоро ночь…

Он похлопал осла по шее и шепнул ему на ухо:

— Конец твоему хозяину!..

С первыми же лучами солнца он ворвался в бар. Дервиш проснулся, громко протестуя, но опешил, когда увидел его, и спросил:

— Что тебя принесло сюда?

Ашур одной рукой поднял его на ноги, и возбуждённо поглядел на него:

— Будь, что будет, это уже неизбежно…

— Что тебя принесло сюда, Ашур?

Он грубо ответил:

— Ты мерзкий, подлый тип, тебе ведь всё и так известно…

Дервиш поскрёб затылок, глядя на него покрасневшими глазами, и пробормотал:

— Настало время работать!

Бросаясь в болезненную пучину, Ашур сказал:

— Я решил взять её!

Дервиш с улыбкой ответил:

— Всему своё время.

Теперь уже с окончательным смирением Ашур добавил:

— По закону Аллаха и его посланника!

От неожиданности глаза Дервиша полезли на лоб и молча взирали на Ашура, пока он не пробормотал:

— Что это значит?

— Она не такая, как ты думаешь…

— Ты спятил, Ашур?

— Возможно…

Дервиша одолевала какая-то вялость, усталость. Он промямлил:

— Я не могу без неё обойтись.

— Тебе придётся обойтись без неё, Дервиш.

— Ты подумал о последствиях?

— Размышления об этом не имеют значения.

Дервиш злорадно спросил:

— Ты разве не знаешь, что все мужчины по соседству…

Его прервал голос Фуллы, доносившийся с кресла, дававший понять, что она всё это время следила за их беседой:

— Что вы хотите сказать?… Если бы ему нужны были твои свидетельские показания, он бы спросил тебя о том!

Дервиш разбушевался и крикнул:

— Ты станешь притчей во языках среди детей и взрослых!

Фулла закричала:

— Он способен защитить то, чем владеет!

Дервиш набросился на неё и всадил пощёчину, так что она испустила вопль. Ашур ринулся к нему, и обхватив его своими руками, начал сжимать, пока тот не застонал от боли:

— Ради пророка! Смилуйся!

Ашур отпустил его, рыча от гнева, и Дервиш повалился на землю, крича:

— Да свалятся на тебя тысяча бед!..

С безрассудной смелостью стал Ашур выполнять своё решение. И даже жалость к Зейнаб и воспоминания об их совместной жизни не остановили его. Повесив голову, он произнёс:

— Мы ничего не можем поделать с решением Аллаха…

Она посмотрела на него с невинным любопытством, и он пояснил:

— Я женюсь на другой, Зейнаб…

Женщина была как громом поражена. Она была в полном замешательстве, словно стая пищащих птиц вырвалась и упорхнула из её головы. Она закричала:

— Ты же добродетельный человек!

Он смиренно ответил:

— Такова воля Аллаха…

Она заорала:

— Зачем ты цепляешься за имя Божье? Почему не признаешься, что это всё шайтан? Подбрасываешь мне шелуху с корками и вот так уходишь?

Он заверил:

— Все твои права сохранятся.

Давясь от слёз, она кричала:

— У меня есть один Аллах, а ты — предатель, изменник, позабывший про мои хлеб-соль!

Свадьба Фуллы и Ашура была скромной. Он снял для неё подвальное помещение в другом конце аллеи близ площади. Так уж он радовался своему браку, что всякому, кто видел его, представлялось, что он снова помолодел.

Новость о его браке прокатилась по переулку, словно пожар. Многие люди спрашивали:

— Разве не мог он сделать так же, как другие?!

Хасбулла сказал:

— Так значит, он препятствовал нам из-за того, что сам хотел завладеть ею!

Репутация Ашура, известного всем своей добротой и порядочностью, после этой новости ослабла. Разве так поступают хорошие люди? Кто сделал его возницей из простого погонщика осла? Кто вытащил его с улицы, когда он скитался, и сделал погонщиком осла? Ашур говорил в свою защиту:

— Если бы я не был Ашуром, не женился бы на ней.

Шли дни, а счастье и признательность его возрастали, равно как и равнодушие к сплетням вокруг него. Фулла привязалась к нему настолько, что он даже и мечтать о таком не мог. Она решила доказать ему, что была хорошей хозяйкой, покорной и не дающей повода к ревности. Она стала для него ещё дороже, после того, как он узнал, что она — как и он сам — не знала ни своего отца, ни матери. Из-за сильной любви к ней он прощал ей незнание многих полезных вещей, а также мирился с её плохими привычками. С самого начала он понял, что она далека от религии — только номинально, у неё нет нравственных ценностей, и она следует своим инстинктам и жизненным обстоятельства. Он задавался вопросом, когда же найдёт время, чтобы исправить недостатки в её жизни. Пока любовь хранит её, но кто знает, насколько её хватит?..

Он не прервал отношений с Зейнаб и отдавал должное её правам. Она же постепенно начала привыкать к новой жизни, примирившись со своей болью и старалась не досаждать ему во время его визитов.

Дервиш наблюдал за происходящим и презрительно отмечал:

— Эта скорпионша обожает его пока, но что будет, когда она ужалит его?

Шли дни, и Фулла забеременела, а затем родила на свет мальчика, которого отец назвал Шамс Ад-Дином. Ашур так радовался ему, словно он был его первенцем.

Время летело в безмятежности и счастье, которых Ашур дотоле не находил в жизни.

Что происходит с нашим переулком?

Сегодняшний день не таков, как вчерашний, а вчерашний — не таков, как позавчерашний. Спустились ли эти события с небес или вырвались из адского огня, из нутра самой земли? Или всё это происходит по воле случая? Вместе с тем, солнце по-прежнему встаёт по утрам и проделывает свой ежедневный путь, а ночь следует за днём. Люди отправляются по своим делам и возвращаются. Слышатся неясные песнопения.

Что происходит с нашим переулком?

Он пригляделся к Шамс Ад-Дину, улыбающемуся и всецело занятому поглощением молока из груди, несмотря ни на что. Ашур улыбнулся и сказал:

— Ещё один покойник. Не слышите разве вопли?

Фулла спросила:

— А в чьём доме?

Он выглянул из решёток окна наружу, прислушиваясь, и сказал:

— Это видимо, в доме Зайдана Ад-Дахахани…

Фулла с тревогой сказала:

— Как же много смертей на этой неделе!..

— Больше, чем происходит обычно за целый год…

— Иногда даже проходит целый год без единого покойника…

Буря не стихала ни на миг.

Однажды, когда Ашур ехал на своей повозке, дорогу ему преградил Дервиш, который сказал:

— Ходит множество разговоров, ты разве не слышал, Ашур?…

— О чём говорят?

— О рвоте и диарее, похожей на наводнение, затем человек разваливается и умирает!

Ашур раздражённо пробормотал:

— В нашем переулке много чего болтают!

— Вчера это произошло с одним моим клиентом, он даже перепачкал там всё…

Ашур презрительно поглядел на него, и Дервиш добавил:

— Даже знатные дома не в безопасности. Сегодня утром скончалась жена Аль-Баннана!

Ашур продолжил свой путь со словами:

— Тогда, должно быть, это гнев Божий!

Дело приняло серьёзный и опасный оборот.

По пути к кладбищу медленно двигалась процессия новой жизни… Шли по ней гробы с покойниками один за другим. Путь был переполнен до отказа скорбящими. Время от времени гробы выстраивались в шеренги, следуя друг за другом. В каждом доме слышались причитания. Каждый час объявляли, что умер ещё кто-то. Сметающая всё на своём пути смерть не отделяла бедных от богатых, слабых от сильных, женщин от мужчин, стариков от детей, преследуя людей своей дубиной, несущей всем погибель.