Но таких оказалось немного — только те, кто предпочел посещению школы базар. Зато свои йены и доллары они истратили без остатка. Василий Смирнов купил целую ветку бананов. Как же он был разочарован, когда узнал, что на судно уже привезли фрукты, в том числе и любимые им бананы. «Лучше бы я купил какой-нибудь сувенир, — подумал мальчик. — Вот бы мама обрадовалась…»
Но огорчался Смирнов недолго. К пароходу подъехал очередной автомобиль, и стали выгружать подарки: деревянные игрушки, куклы, веера, зонты, сандалии и многое другое. А мэр прислал кульки ароматных конфет и открытки с видом города.
Судовой колокол оповестил, что уже восемь часов. Дети проголодались. Они сидели за столами на дне своих трюмов в ожидании, когда к ним спустят бачки с кашей и горячим шоколадом.
Мария Леонова тоже проголодалась. Но усталость была куда сильнее. Сначала прощание с Владивостоком, потом устройство на «Йоми Мару», переход на Хоккайдо, бессонная ночь перед Японией, сегодняшние встречи в Муроране — все это, как только девушка поднялась по трапу, вдруг, в одну минуту, соединилось в непомерную тяжесть. Потяжелели веки, налились свинцом ноги, стало непослушным все тело… И она провалилась в беспамятство, в то состояние, когда и сны не снятся. И спала бы до утра, если бы кто-то не тронул ее за плечо, а потом начал и трясти. Все сильнее и сильнее.
Она услышала чей-то голос.
— Мария, Мария… — повторял этот голос. — Проснитесь! Прошу вас, проснитесь!..
Она подумала, что они уже в море и объявлена учебная тревога, о которой их, воспитателей, предупредили заранее. Рука невольно потянулась к стене, где висел спасательный пояс. Сдернув его, она увидела, что перед ней стоит Ханна Кемпбелл.
— Дорогая моя, я подняла вас совсем по другому поводу. Мы обе приглашены в ресторан. Мистеру Аллену было неловко стучаться к вам. И он поручил это мне.
— Ресторан? — удивленно повторила еще не вполне проснувшаяся Мария. — Но разве сейчас не ночь? К тому же я не готова. У меня даже нет подходящей обуви.
— О, за это не волнуйтесь. Что-нибудь придумаем.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
В РЕСТОРАНЕ
Аллен и Хатума ожидали женщин на набережной.
— Миссис Кемпбелл и мисс Леонова, — представил их Аллен японцу. А потом, наклонившись к Марии, сказал: — Извините, ради Бога, за прерванный сон. Но так хотелось вас увидеть… К тому же я пригласил вас в ресторан еще вчера. Или забыли?..
— Как забыть? Но я подумала, вы шутите. И, кроме того… — Мария смутилась.
— Что, кроме того?
— Я ни разу не была в ресторане. Только читала об этом. Там много людей… Женщины в нарядных платьях… А я — как Золушка.
Райли не смог сдержать улыбки:
— Не думайте об этом. Японский ресторан совсем другой. Не такой, как в Европе или у нас, в Америке. А вы и в самом деле Золушка. Самая прекрасная.
Ресторан стоял на берегу залива. «Фуки-Нуки» — таким было его название. И оно понравилось Марии, потому что звучало легко и шутливо. Но ни Аллен, ни даже Хатума не могли объяснить, что оно значит и как переводится.
Мария ожидала увидеть зал, а в нем — много столов. Ожидала услышать голоса и звон посуды. Но вместо зала была пустая комната и в ней один-единственный стол. Да и тот — безногий. Столешница находилась почти на полу. На кого это рассчитано? Не на карликов же? Японцы, как она заметила, народ низкорослый. Но не до такой же степени.
Перехватив взгляд девушки, Аллен понял ее недоумение.
— Японцы не пользуются стульями, скамейками, креслами… Они сидят на полу.
— Ужасно неудобно! — удивилась Мария.
— Как сказать…
— Я иногда забираюсь с ногами в кресло. Но это другое дело.
— Поверьте, Мария, японцы, сидя на циновке, чувствуют себя достаточно комфортно.
— И что же? Ноги у них не деревенеют?
— Разумеется нет. Так они могут просидеть и час, и два. Как угодно долго. Можно сказать, японцы куда ближе к матушке-земле, чем мы с вами.
— Выходит, японский император не имеет трона? И тоже сидит на полу?
— Точно не могу сказать. Но мы сейчас выясним. Хатума-сан, — начал Аллен свой вопрос, но в это время вошли две женщины, пожилая и молодая. Они низко поклонились.
— Господа, — сказала та, что постарше, и показала обеими руками на свою спутницу. — Это Норико. Норико будет вам прислуживать.
После этого она взяла из рук девушки две хризантемы и поочередно воткнула в петлицы мужчин. Вручила она цветы и женщинам.
Оставшись одна, Норико достала из ниши шелковые подушки с вышитыми драконами и разложила вокруг стола.
Миссис Кемпбелл все время стояла в стороне и не вмешивалась в разговор. Но когда «подали» подушки, уверенно и изящно опустилась на одну из них. Получив наглядный урок, Мария последовала ее примеру. Подобрав под себя ноги, присели и мужчины.
Мистер Хатума, как и подобает настоящему ученому, подытожил разговор:
— Оказавшись в Европе, мы, японцы, конечно, вынуждены пользоваться стульями. Но для нас это так же болезненно и утомительно, как вам сидеть на подушке. А вернувшись домой, мы с радостью опускаемся на татами. И словно освобождаемся от груза. Так легче не только обедать, но и вести беседу. А если ты наедине, то и размышлять.
— Да. Традиции, как и привычки, властвуют над нами, — согласился Аллен.
Мария тем временем с любопытством осматривала комнату. Ничего лишнего. Пол устлан желтоватыми циновками из упругой соломки. На стене — единственная картина: ветка цветущей вишни. На другой стене — свиток, на котором всего два иероглифа. Комната, как и петлицы мужчин, украшена цветами.
Теперь, сидя на подушке, девушка смогла увидеть отсюда, снизу, что у столика тоже есть ножки. И не четыре, а целых шесть. А сам столик — настоящее произведение искусства. Из красного дерева, с инкрустацией и тонкой резьбой. Что не мешает находиться на нем жаровне. А на ней — широкой и глубокой кастрюле. В этой глубине что-то жарится и булькает. Мария невольно заглянула в кастрюлю, и ее ноздрей коснулся целый букет ароматов. Окончательно очнувшись от сна, она вновь почувствовала голод. Голова закружилась от дразнящих запахов.
Райли Аллен, кажется, понял ее состояние и легким кивком головы дал понять Норико, что они готовы приступить к трапезе. Казалось, кимоно, широкие рукава и отсутствие фартука помешают японке обслуживать гостей. Но она это делала с таким изяществом и предупредительностью, что невольно вызывала восхищение.
Марию смутило отсутствие вилки и ножа. Вместо них подали серебряные палочки. И она растерялась, не зная, как ими пользоваться. Но не решалась спросить. Хотелось быть в тени, быть незаметной. Но так не получалось. То, что она самая молодая, и единственная русская, и впервые оказалась в Японии, и никогда в жизни не посещала ресторан (об этом знал только Райли), — все это заставляло и Аллена, и Хатума, и Ханну Кемпбелл (ей все еще было неловко, что она так бесцеремонно прервала сон девушки) оказывать Марии знаки внимания с удвоенной силой. Норико это заметила и уже не отходила от молодой гостьи, своей ровесницы. И даже догадалась заменить серебряные палочки привычным столовым прибором.
Мария попробовала кусочек сочного мяса:
— Вкусно!
— Это скияки. Любимое блюдо японцев, — пояснил Аллен. — Тонкие полоски мяса жарят на соевом соусе и со сладким рисовым вином. Добавляют грибы, лук, морковку, бобовые и бамбуковые побеги… И особые травы, названий которых я не знаю. Они-то и придают вкусный запах.
— Мне нравится, что готовят не на кухне, а здесь же, на глазах гостей, — сказала Мария. Она уже оправилась от смущения.
— Мне тоже нравится, — поддержала ее миссис Кемпбелл. — Европейцев объединяет стоящая в центре стола бутылка вина. А японцев — жаровня. Люди всегда собирались вокруг костра. Жаровня, костер, домашний очаг делают людей ближе. Вот что греет сердце. А вино — оно согревает только кровь.
