Кола - Поляков Борис
Ознакомительная версия. Доступно 28 страниц из 138
Причем не могу умолчать, что мне весьма неприятно то, что из города Колы часто получаю пустые ябеды и беспрерывно слышу о ссорах там бывающих: в настоящее время жители города Колы должны жить по-братски, как истинные сыны Отечества и единодушно должны стараться нанести вред неприятелю, который осмелится сделать на них нападение.
Военный губернатор вице-адмирал Бойль.
Скрепил: Правитель канцелярии Логовский».
Герасимов отложил письмо, снял очки и устало потер глаза. Все молчали. Благочинный вернулся за стол, погодя сказал:
– Не простил губернатор письмо от второго марта. Я как чувствовал тогда.
Ясно было, не простил губернатор Шешелову, но благочинный будто хотел сказать: нам.
– Не простил, – Шешелов благодарно поднял на него глаза.
– Вы ведь просили тогда себе предписание?
– Да.
– И про норвегов ему писали?
– Писал.
– И он все-таки капитана, а не солдат шлет? Чтобы вас от защиты города отодвинуть? – В голосе благочинного была горечь.
– Я это тоже уразумел, – пробурчал Шешелов. – Но не в том суть.
Герасимов спрятал очки в футляр, сказал Шешелову:
– Два пуда пороху на сто ружей. Без солдат и пушек. Какая же это защита города?
– Из ста присланных пятнадцать ружей я отобрал для стрельбы непригодных. Капитан говорит – о них губернатору он докладывал.
– И велели везти?
– Привезли, – хмыкнул Шешелов.
– Чудеса.
– Это же издевательство! – благочинный смотрел на Герасимова, словно искал поддержки.
Шешелов не хотел говорить и думать про умысел. Это только начни. Зароятся мысли, самому страшно станет.
– Капитан, отдавая письмо, сказал: там ласково все написано.
– Верно, – кивнул Герасимов. – Написано гладко, ласково.
– Думаю, умысла нет. Губернатор хихикал, наверное, и потирал руки, когда отправлял обоз. Обычная дурость.
– Не думаете вы так, Иван Алексеич, – благочинный строго смотрел на Шешелова. Он проницательнее, конечно. Привычка копаться у людей в душах. Шешелов выдержал его взгляд.
– Про капитана – правда.
– А где он сейчас? – спросил Герасимов.
– В моем кабинете. Пьяный спит.
– С чего так?
– Говорит – подыхать послан. От этого, может.
– Так и сказал?
– Так. Пьяный, правда, был сильно.
– Неприятное чувство.
– Ага. – Все неприятным было. Вспомнилось, как за этим столом сидел первый раз. Они тогда предсказали ему войну. А он распинался и уверял их про помощь губернии, про то, что сам туда писать станет. Написал... Вот итог. Но что же худого он сделал своим письмом? Не о себе забота. Хотел как лучше. Губернатор свой зад не думал еще чесать, когда Шешелов о войне ему написал. Может, князю пожаловаться? Он тогда говорил ведь: «Не надо гнушаться даже мер тиранических, если касается интересов государя...»
– Трудно как все, – вздохнул Герасимов.
Шешелов оторвался от своих мыслей.
– Трудно. Какая-то горькая полоса. Невольно в судьбу поверишь.
– Тяжелая доля идет на город. На нас всех идет.
– А вам не хочется теперь что-нибудь для себя предпринять, Иван Алексеич?
– Не понял вас, – Шешелов удивленно взглянул на благочинного.
– Может, вам самое время сейчас в Санкт-Петербург уехать. И губернатор будет доволен, и спокойнее там.
– Не надо меня проверять, – усмехнулся печально Шешелов. – Уезжать я не думаю. – И признался покаянно: – Просто я растерялся. Выхода не вижу.
– Растеряешься, – сочувственно отозвался Герасимов. – Вся история Колы возвращается на круги своя. Всегда против врагов без помощи.
– Случалось и хуже, чем у нас нынче. Правда, хуже, чем в восемьсот девятом, никогда не было. – Благочинный повернулся к Шешелову. – Капитана лучше под вашей опекой держать бы. Тогда глупого шага с его стороны не будет.
Глупый шаг был городничим в Коле сделан в тысяча восемьсот девятом году. Подал англичанам шпагу, сдал город. Благочинный это в виду имеет. И он прав: мысли у Пушкарева, прямо сказать... Хорошо бы, конечно, поступки его направлять. Но капитан своенравен, занозист, самолюбив. Как к нему подступиться?
– Надежда, если придут враги, только на вас, Иван Алексеич.
– На меня?
– На вас. И воевали вы в прошлом, знаете ремесло это. – У благочинного взгляд строгий. – И власть городская у вас в руках.
– Не военная.
– А что бы вы сделали нынче на месте этого капитана? – спросил Герасимов.
Шешелов достал, наконец, трубку, набивал ее табаком. «А действительно – что?»
– Не знаю, что можно сделать без войска, без пушек, – Шешелов чуть подумал. Город будто заранее обречен. Надежда на себя только. Что бы он сделал? – Может, ученье инвалидным устроил бы. Сам осмотрел окрестности. Возможный план отражения от нападения составил. Милицию, разумеется, постарался набрать бы. Ружья роздал им. Стрельбы учебные провел с ними.
– Вот все это и скажите своему гостю.
«Это только отсрочка во времени. На случай, если придут соседи. У них, наверно, тоже оружие не из лучших. А если британцы? Французы?» И сказал Герасимову:
– Я попробую поговорить с ним.
– Поговорите. А ружья негодные нельзя починить в Коле?
– Нет, нельзя, – Шешелов встал, прикурил трубку. – Меня подмывает вернуть их опять в губернию. Составить акт о негодности и послать. В канцелярии акт пройдет регистрацию. А копию в Санкт-Петербург направить. Пусть губернатор почешет задницу.
– И при случае вам воздаст, – сказал благочинный.
– Не советуете?
– Нет, отчего же? Пусть пилюлю проглотит. – И показал на письмо. – Видели, как про пустые ябеды он хорошо пишет? Ни вашу, ни исправника жалобу он не стал рассматривать. Клевать себя лишний раз тоже не следует разрешать.
Да, это хорошее место в письме. Шешелова оно порадовало. Губернатору надоели пустые ябеды. Пусть бы и исправнику написал это. Тот поскромнее стал бы. И подсел к благочинному, невесело усмехнулся:
– По вашему научению.
– А у вас свой порох есть? Сколько? – спросил Герасимов.
– Зарядов на восемь, пушечный. Как горох, крупный. Да что проку в нем? Пушек все одно нет.
– Да... я про стрельбы учебные.
– Я понял, – кивнул ему Шешелов. – Но пороху нет для этого.
Герасимов больше не спрашивал ничего. И благочинный молчал. Поставил локти на стол, чего с ним ранее не случалось, подпер ладонями щеки, смотрел невидяще перед собой. Они, наверное, позабыли, сколько молчание длилось. Да и что сказать можно? Исчерпан разговор. Увиделось только: лица его друзей другими были, когда он сюда пришел. Теперь смех исчез, черты проступили на лицах резче. И будто со стороны увидел себя и их: старые они тут все. И беспомощные совсем.
Благочинный отнял от лица руки, вставая, тихо заговорил:
— Духом-то мы того, поослабли.
– И правда, как на поминках. – Шешелов не знал, как утешить своих друзей. И его усмешка горькою показалась.
– Идемте, Иван Алексеич. Поутру служба, – голос благочинного крепнуть стал. – Тут не помощь дали нам, а от отечества оттолкнули. Захотели лишить тем самым радости нас, рода. Губернатор-то, яко змий отечеством обернулся. Но не он наш род. И не он отечество. Идемте. Утро мудренее вечера.
«Верно, – думал Шешелов, надевая шинель, – хоть как обернись губернатор – не он отечество, Русь. Родство мы сами. И испытание на нас пало. Могло на кого-то другого, из русского рода. И он нес бы крест. И нам надо нести. А утро и вправду – мудренее вечера».
В блошнице по ночам тихо, даже на уши давит. Если под полом мыши завозятся, внезапный их писк, как крик, пугает. И когда дом оседает от старости, тоже в темноте жутко – потрескивает ли в стенах, или, словно кто-то крадется ощупью, половица вдруг заскрипит тягуче, даже мурашки по спине выступят.
Дядя Максим говорил днем:
– Нет, Андрейка, это не дом виноват. Души замученных без покаянья приходят в подызбицу. О кончине своей безвременной, о земной жизни плачут. Ты не бойся их. Они зла никому не делают.
Ознакомительная версия. Доступно 28 страниц из 138
Похожие книги на "Кола", Поляков Борис
Поляков Борис читать все книги автора по порядку
Поляков Борис - все книги автора в одном месте читать по порядку полные версии на сайте онлайн библиотеки mir-knigi.info.