Гроздья гнева - Стейнбек Джон Эрнст

Ознакомительная версия. Доступно 25 страниц из 121

Мать помедлила, прежде чем ответить.

— Да, — наконец сказала она. — Вымоем — сразу станет чище. Тут надо с тряпкой пройтись.

— В палатке лучше, — сказала Роза Сарона.

— Здесь есть пол, — возразила мать. — И не будет протекать во время дождя. — Она повернулась к двери. — Что ж, надо разгружаться.

Мужчины молча принялись за разгрузку. Им было страшно. Большой квадрат домов молчал. По улице прошла женщина, но она не взглянула на них. Голова у нее была опущена, подол грязного сарпинкового платья висел клочьями.

Общее уныние передалось и Руфи с Уинфилдом. Они не бросились обследовать новое место. Они стояли около грузовика, около старших, и тоскливо посматривали на пыльный проулок. Уинфилд подобрал с земли кусок толстой проволоки, перегнул ее несколько раз и сломал. Потом загнул короткий обрывок крючком и стал вертеть его пальцами. Когда Том и отец начали таскать матрацы в дом, к грузовику подошел конторщик в брюках защитного цвета и в синей рубашке с черным галстуком. На носу у него сидели очки в серебряной оправе, близорукие глаза за толстыми стеклами были маленькие и красные, с колючими, как фонарики, зрачками. Конторщик вытянул шею, вглядываясь в Тома.

— Надо вас записать, — сказал он. — Сколько человек выйдет на работу?

Том ответил:

— Нас четверо — мужчин. А работа тяжелая?

— Сбор персиков, — ответил конторщик. — Оплата сдельная. Пять центов за ящик.

— А если ребятишки будут помогать — это ничего?

— Ну что ж. Только пусть поаккуратнее.

В дверях показалась мать:

— Я тут все приберу и тоже выйду на подмогу. У нас не осталось никакой провизии, мистер. Платить нам будут сразу?

— Нет, денег сразу не дадут. Но можете забирать в долг в лавке на то, что причитается.

— Ну, пойдемте, — сказал Том. — Я сегодня хочу поесть и хлеба и мяса. Куда идти, мистер?

— Я сам туда иду. Пошли вместе.

Том, отец, Эл и дядя Джон зашагали следом за ним по пыльному проулку в глубь сада. Узкие листья на персиковых деревьях начинали желтеть. Персики сидели на ветвях точно маленькие красно-золотые шары. Среди деревьев стояли пустые ящики. Люди сновали взад и вперед — рвали персики прямо в ведра, из ведер перекладывали в тару, относили полные ящики на приемочный пункт, а там возле грузовиков их ждали приемщики, ставившие отметку против фамилии каждого сборщика.

— Вот еще четверо, — сказал их провожатый.

— Хорошо. Раньше собирали?

— Нет, в первый раз, — ответил Том.

— Смотрите, чтобы поаккуратнее. Ни падалицы, ни побитых. Побитые не принимаем. Вот ведра, возьмите.

Том поднял трехгаллоновое ведро и осмотрел его.

— Все дно дырявое.

— Так и надо, — сказал конторщик в очках. — Чтобы их не воровали. Ну, вон ваш ряд, начинайте.

Джоуды взяли по ведру и вернулись в сад.

— Даром времени не теряют, — сказал Том.

— Пропади они пропадом, — сказал Эл. — Хочу в гараже работать.

Отец покорно шел за Томом. Услышав слова Эла, он круто повернулся к нему.

— Ну, будет. И скулит он, и жалуется, и причитает. Работать надо. Смотри, не такой уж ты большой, тебя и отлупить недолго.

Эл покраснел от злости. Он весь кипел.

Том подошел к нему.

— Перестань, Эл, — спокойно сказал он. — Хлеб и мясо. Надо на них заработать.

Они срывали персик за персиком и бросали их в ведра. Том не ходил, а бегал. Одно ведро доверху, второе. Он опрастывал их в ящик. Третье ведро. Ящик был полон. — Пять центов заработал, — крикнул Том и, подняв ящик, быстро зашагал к приемочному пункту.

— Тут на пять центов, — сказал он приемщику.

Приемщик заглянул в ящик, перевернул два-три персика.

— Сваливай вон туда. Не пойдет, — сказал он. — Говорили вам, не бейте. Надо осторожнее класть, а то ни цента не заработаете.

— Вот дьявол! Да как же…

— Легче, легче. Тебя предупредили с самого начала.

Том хмуро потупился.

— Ладно, — сказал он. — Ладно. — И быстро вернулся к своим. — Можете тоже выкидывать, — сказал он. — У вас не лучше. Такие не принимают.

— Да что в самом деле!.. — крикнул Эл.

— Надо осторожнее с ними. Не бросать в ведро, а класть.

Они начали снова и теперь клали персики бережно. Ящики наполнялись медленнее.

— Мы сейчас что-нибудь придумаем, — сказал Том. — А что, если Руфь, или Уинфилд, или Роза будут перекладывать их в ящики? Тогда быстрее пойдет. — Он отнес свой ящик на пункт. — Ну как, теперь есть на пять центов?

Приемщик осмотрел верхний ряд, копнул поглубже.

— Вот теперь лучше, — сказал он и поставил у себя отметку. — Поаккуратнее надо, только и всего.

Том быстро вернулся назад.

— Пять центов! — крикнул он. — Я заработал пять центов. Двадцать таких ящиков — и доллар!

Они работали без передышки. Вскоре их разыскали Руфь и Уинфилд.

— Вы тоже будете работать, — сказал им отец. — Перекладывайте персики в ящик. Только не торопитесь — по одному.

Дети присели на корточки и стали вынимать персики из ведра, и вскоре около них выстроилось еще несколько ведер. Том носил полные ящики на пункт.

— Седьмой, — говорил он. — Восьмой. Сорок центов заработали. За сорок центов можно купить хорошего мяса.

Время шло. Руфь хотела было улизнуть.

— Я устала, — жалобно протянула она. — Я пойду отдохну.

— Никуда ты не пойдешь, оставайся здесь, — сказал отец.

Дядя Джон работал медленно. Том успевал набрать два ведра, пока он набирал одно. Быстрее у него не выходило.

В двенадцать часов пришла мать.

— Я бы раньше поспела, да Розе стало дурно, — сказала она. — Так и упала замертво.

— Вы, наверно, наелись этих персиков, — обратилась мать к Руфи и Уинфилду. — Смотрите, понос будет.

Полное тело матери двигалось легко. Она почти сразу отказалась от ведра и собирала персики в фартук. К заходу солнца у них было сдано двадцать ящиков.

Том опустил на землю двадцатый.

— Доллар, — сказал он. — До какого часа работают?

— До темноты, пока видно.

— А сейчас в лавке отпустят в долг? Мать хочет купить чего-нибудь.

— Что ж, пожалуйста. Выдам вам записку на доллар. — Приемщик написал что-то на клочке бумажки и протянул его Тому.

Том отнес записку матери.

— Получай. Можешь набрать в лавке на доллар.

Мать опустила ведро и расправила плечи.

— Чувствительно в первый раз, правда?

— Еще бы. Ничего, скоро привыкнем. Ну, беги купи чего-нибудь поесть.

Мать спросила:

— А чего тебе хочется?

— Мяса, — ответил Том. — Мяса, хлеба и кофе с сахаром. А главное, мяса побольше.

Руфь заныла:

— Мы устали, ма.

— Тогда пойдемте со мной.

— Они только начали и уж устали, — сказал отец. — Сладу с ними нет. Надо их приструнить как следует, а то совсем от рук отобьются.

— Вот устроимся где-нибудь на постоянное житье, будут ходить в школу, — сказала мать. Она пошла в лавку, и Руфь с Уинфилдом несмело побрели следом за ней.

— Мы каждый день будем работать? — спросил Уинфилд.

Мать остановилась, поджидая их. Она взяла Уинфилда за руку и повела его за собой.

— Работа нетрудная, — сказала она. — Вам это полезно. И нам помощь. Если все будем работать, тогда скоро подыщем себе хороший домик. Надо, чтобы все работали.

— Я устал.

— Знаю, я тоже устала. Всем трудно. А ты подумай о чем-нибудь другом. Думай о том, как будешь ходить в школу.

— Я не хочу в школу, ма. И Руфь тоже не хочет. Мы видели, какие здесь ребята учатся. Противные. Дразнят нас — Оки! Мы их видели. Я не хочу в школу.

Мать с жалостью посмотрела на его белобрысую голову.

— Ты хоть сейчас-то не капризничай, — взмолилась она. — Вот устроимся, тогда пожалуйста. А сейчас не надо. Сейчас нам и без того трудно.

— Я шесть персиков съела, — сказала Руфь.

— Ну, будет понос. А уборной поблизости здесь нет.

Лавка, принадлежащая компании, помещалась в сарае из рифленого железа. Витрины у нее не было. Мать открыла затянутую сеткой дверь и вошла внутрь. За прилавком стоял низкорослый человек. Он был совершенно лысый, и его голый череп отливал синевой. Широкие темные брови таким резким углом взлетели над его глазами, что лицо казалось удивленным и даже испуганным. Нос у него был длинный, тонкий и крючковатый, точно клюв; из ноздрей торчали рыжеватые волосы. Черные сатиновые нарукавники прикрывали рукава его синей рубашки. Когда мать вошла, он стоял, облокотившись на прилавок.

Ознакомительная версия. Доступно 25 страниц из 121