Долго любовались правитель и все сопровождавшие его великолепными видами. Между тем уже давно появились придворные чины, ведающие этикетом, которые пригласили Сунь У-куна, Чжу Ба-цзе и Ша-сэна в беседку Весна. Наконец правитель взял за руку Танского монаха и вошел с ним в палаты Умиротворения своих и иноземных народов, где они принялись закусывать, и здесь, пожалуй, можно рассказать о том, как их услаждали песнями, плясками, игрой на духовых и струнных инструментах, а также, каково было убранство всего помещения. Вот послушайте:
Блещут величавые ворота,
Рассыпая пестрые лучи,
Солнце ослепительно играет
На одеждах из цветной парчи.
Из дворцовых расписных покоев
Веют благовещие пары,
А весна цветы и травы всюду
Стелет, словно нежные ковры.
Реют звуки стройных песнопений,
Им свирелей вторят голоса,
Словно небожители толпою
Пировать сошлись на небеса.
Взад-вперед, блестя, летают кубки
И подносы, полные сластей.
Рад владыка, весело вельможам,
Развлекают дорогих гостей.
И придворные и чужеземцы –
Все душой умиротворены,
И сердца полны довольства, славят
Мир и счастье радостной страны.
Танский монах не мог ни к чему придраться, поскольку государь относился к нему с большим почтением, и ему ничего не оставалось, как, пересиливая себя, казаться веселым. Верно говорится: «На лице радость, а в душе горе». Неожиданно Танскому монаху бросились в глаза четыре картины в золотых рамках, висевшие на стене, с изображением четырех времен года: весны, лета, осени и зимы. К каждой картине была соответствующая стихотворная надпись, сочиненная известнейшим придворным ученым-стихотворцем из ученой палаты.
Вот какие были строки на картине, изображающей весенний пейзаж:
Вот опять небосвод
Оборот завершил ежегодный,
И ликует земля,
Обновляя свою красоту.
И поля и леса –
Все вздохнуло живей и свободней,
И сады и луга –
Все стоит в негасимом цвету.
И опять на заре
Состязаются персик и слива
Розоватой красой
Ароматных нарядов своих.
Возвращаются ласточки,
Кружатся с песней счастливой,
Чтобы тысячи гнезд
На стропилах лепить расписных.
Стих на картине, изображающей лето, был уже иной:
Веют знойные ветры,
И, жаркою ленью объяты,
Мысли тянутся смутной,
Медлительною чередой.
Во дворцовых дворах
Тихо сочные зреют гранаты,
И на солнце подсолнух
Уже налился золотой.
А полуденный сон
Легкий звук потревожил незримо:
Это флейты напев
Разливается чистой волной.
Аромат ненюфара струится
И запах чилима,
И порыв ветерка
Их доносит под полог цветной.
Стих на картине, изображающей осенний вид, звучал тоскливо:
Наклонясь над могилою,
Листья желтеют резные
На печальном утуне –
Свидетеле горестных дней,
И запахнуты плотно
В домах занавески дверные,
Потому что ночами
Становится все холодней.
«День заветный» настал [63] .
И, приметы его узнавая,
С милым краем прощается
Ласточек дружных семья,
И гусиная стая,
Камыш на прибрежье ломая,
Устремляется ввысь,
Улетая в чужие края.
Стих на картине, изображающей зиму, был совсем грустный:
Облака пролетают,
И тусклое небо дождливо,
Всюду холод и мгла.
Застилает туман берега.
Скоро северный ветер
Дохнет над землей сиротливой,
И на тысячи гор
Серебристые лягут снега.
А из горниц укромных
Тепло по дворцу заструилось:
Там жаровни узорные
Докрасна раскалены.
Говорят, что вчера
Снова слива в саду распустилась,
И дворцовые лестницы
Юных красавиц полны.
Правитель заметил, с каким интересом Танский монах читал стихи.
– Уважаемый зять! – воскликнул он. – Ты, верно, сам любишь сочинять стихи, раз с таким любопытством смотришь на эти строфы. Если тебе не жаль своих слов, драгоценных, словно яшма или жемчуг, то, прошу тебя, сложи стихи в подражание этим.
Танский наставник был до того увлечен сопоставлением стихов и рисунков, так ясно представлял себе, что было на душе у художника и поэта, что невольно тут же сложил стих:
Солнышко греет, лед весь растаял,
Творить начинает земля…
Государь очень обрадовался и обратился к своему телохранителю:
– Принеси скорей кисть, тушечницу и бумагу! Мы попросим нашего зятя записать стихи, которые он сложил, а потом на досуге будем наслаждаться ими.
Наставник, вдохновленный удачей, не стал отказываться. Он взял писчую кисть и написал в подражание каждому стихотворению свое четверостишие.
К изображению весеннего пейзажа:
Снова солнышко греет,
И льдины темнеют и тают,
И, от сна пробуждаясь,
Творить начинает земля.
А в дворцовом саду
Молодые цветы расцветают,
Так легко и шутливо
Свои лепестки шевеля.
Вест ласковый ветер,
Колышется рис на равнине,
Льется дождь благодатный –
Все радует сердце крестьян.
Стихли волны морей,
Снова реки прозрачны и сини,
И тревоги исчезли,
Как тает на солнце туман.
