Врач привязал лошадь и прямиком направился к дому. Он считал окна: одно, два, три, четыре… но ошибся, ночь была очень темная. Он постучал пальцем по стеклу: Мария!… Окликнул негромко, кричать не было нужды: слух у нее хороший.
Госпожа удивилась, что стучат ей в окно. Мария! Она распахнула рамы, и в комнату к ней вскочил мужчина. «Видишь, здесь самое подходящее место…» Госпожа ничего не говорила, она хотела поглядеть, до чего дойдет дерзость врача. Она была возмущена, всем сердцем отвергая такое происшествие – еще чего не хватало! – и все же… Дух ее был настороже, но бес плоти… Она заметила это и в ужасе подумала: что со мной? Нет, это невозможно, она только хочет знать, до чего дойдет дерзость врача.
В соседней комнате барышня дрожала, лежа в постели. Ум ее пытался разогнать ложные страхи. Он не смог прийти! – говорила она себе. А в это время Кристина и дровосек, обнявшись в беседке, смотрели на лупу вдыхая аромат жимолости… Маргарита ходила взад и вперед возле хлева. Прошло минут десять, и она уже говорила пекарю: если бы ты не пришел, я бы простудилась. Ночь такая холодная!
Врач понял, что ошибся.
– Не знаю, – сказал он госпоже, – как я мог столько времени… Ваша дочь не услышит нас? Как бы она не подумала чего дурного! Не знаю, как я мог столько времени молчать. Это долг совести; я говорил себе: где мне повидаться с Марией, чтобы предупредить ее? И сразу же решил: у нее в комнате! Вот почему входя я сказал: здесь самое подходящее место! Так вот, как уже сказано, это мой долг… Ваш муж…
– Мой муж?
– Да, ваш муж…
– Что же?
– Да вот то самое…
Врач сочинял, потому что на самом деле ничего такого не знал. Он обвинил Кристину… Я видел их, сказал он, чтобы как-нибудь выпутаться. Он вылез через окно и нетерпеливо постучал в соседнее костяшками пальцев – на этот раз он не ошибся. Рассвет застал его в объятиях возлюбленной.
Лошадь врача оборвала повод, которым была привязана к дереву, и умчалась во весь опор. Кобыла хозяина взбрыкнула передними ногами и сбросила его на землю.
– Ба! – говорил он, сидя у обочины. – Будем считать, что виновата весна!
III
Дровосек пришел к хозяйке и сказал: «Сеньора, не выгоняйте Кристину, виноват я. Умоляю, простите меня…»
Но Кристина уже собрала пожитки и, обливаясь слезами, шагала по тропинке, выходящей на шоссе.
Хозяин расшибся при падении и лежал в постели; за ним ухаживала дочь. Хозяйка вошла, села, сияя улыбкой, в изножье кровати и сказала, что его подружка уже шагает по шоссе. Хозяин нахмурил брови и поглядел на чемодан, где лежала цветастая материя для Маргариты. Невозможно, подумал он, всего десять минут назад она прошла по коридору. Госпожа продолжала с тем же смешком: «И я только что узнала – твоим соперником был дровосек…»
– Кто сказал тебе?
– Он сам; он только что был у меня.
– Да нет, я не про то. Кто сказал имя девушки?
– Врач, он был этой ночью у меня в комнате…
Дочка уронила поднос, на котором несла отцу завтрак. Потом у нее началась истерика, и пришлось позвать врача. Хозяин не захотел его видеть и сказал жене: он подло обманул тебя. Это не Кристина, а другая; ищи ее, если хочешь. Тогда хозяйка велела, чтобы врач не попадался ей на глаза. В конце концов он человек свой, сказала она себе, чтобы успокоиться. И так как он был своим человеком и остался с глазу на глаз с барышней, то и вылечил ее от истерики довольно оригинальным способом.
Пастух вошел к хозяйке, теребя шапку в руках. Он откашлялся и сказал: сеньора, клянусь вам, Кристина не виновата; вина на мне…
– Как? И ты тоже?
Хозяйка послала людей вдогонку за Кристиной, теперь мысли ее приняли другое направление. Теперь грешницами были только те, кто имел дело с ее мужем, остальное ее не касалось… Кристина вернулась, сияя от радости, и поклонилась хозяйке до земли, Потом госпожа велела позвать Эсперансу, надеясь у нее кое-что выпытать. Она сказала: так и быть, Эсперанса, я тебя прощаю, но расскажи мне все как на духу, что у тебя с господином… Эсперанса разрыдалась и пролепетала:
– Ох, сеньора, ведь это ваш сынок…
– Как, мой сын?
Барчук был отправлен интерном в коллеж, но не доехал туда – отец освободил его и поселил в домике по другую сторону долины. Эсперансе, которую госпожа рассчитала, он поручил присматривать за сыном…
Тем временем госпожа призвала Маргариту и обвинила ее в посягательстве па свой домашний очаг. Маргарита отвечала – очень дерзко – госпожа может говорить что угодно, ей на это плевать, и тогда госпожа ее выгнала. Маргарита обосновалась в деревне, довольно далеко от каштановой рощи. Но, когда господин оправился от ушиба, он поселил ее в том же домике по другую сторону долины. Следовало подумать о том, чтобы навести в домике порядок: надо было все перемыть и расчистить сад. Сам хозяин тоже переселился туда: так ему было удобней следить за сыном. Барышня по-прежнему страдала нервными припадками, и врач посоветовал ей переменить обстановку, например, отправиться в домик по ту сторону долины. Там она сможет ухаживать за стариком отцом. Врач часто навещал ее… Ох, уж эти нервы!
IV
Прошло время, весна прошла тоже. Наступили холода, а от них люди болеют воспалением легких… Когда госпожу хоронили на церковном кладбище, мелкий, почти незаметный дождичек сеялся на похоронный кортеж.
