— Высшую школу, господин прокурор, — поправил Парадиз, изумляя своим апломбом всех пятерых друзей.
— Экий Фигаро! — воскликнул Вине.
— Напрасно вы нас принижаете, — возразил Парадиз, — мой барин зовет меня Робер Макэр-младший. А с тех пор как у нас завелись доходы, мы стали Фигаро, но только с деньгами...
— И намного ты его облегчаешь?
— Бывают заезды, когда мне перепадает и тысяча экю. Но я не продаю моего господина...
— Бесценный малютка! — воскликнул Вине. — Он разбирается в лошадках!
— И в благородных ездоках, которые загребают денежки, — отпарировал мальчишка, повертываясь к Вине и показывая ему язык.
— По этой Парадизовой дорожке можно далеко уйти, — заметил Фредерик Маре.
Хозяин гостиницы проводил Антонена Гулара в комнату, в которой приезжий устроил себе гостиную, и Гулар, войдя, увидел бесцеремонно направленный на себя монокль.
— Сударь! — не без некоторой важности произнес Антонен Гулар. — Я только что узнал от жены хозяина, что вы отказываетесь подчиняться распоряжениям полиции. И так как я не сомневаюсь, что вы человек почтенный, я почел за благо явиться сам, чтобы...
— Вас зовут Гулар? — невозмутимо спросил незнакомец.
— Я здешний супрефект, сударь, — отвечал Антонен Гулар.
— Ваш отец, кажется, служил у Симезов?..
— А я, сударь, служу моему правительству, — времена меняются.
— У вас есть слуга по имени Жюльен, который собирается сманить горничную княгини Кадиньян?
— Я, милостивый государь, никому не позволю разговаривать со мной в таком тоне! — сказал Гулар. — Вы, по-видимому, еще не знаете моего характера...
— А вам, я вижу, не терпится ознакомиться с моим, — отпарировал незнакомец. — Так вот, позвольте отрекомендоваться. Можете записать в книге вашей гостиницы: «Наглец... приехал из Парижа... пристает с расспросами, возраст неизвестен... путешествует для собственного удовольствия». А знаете, это было бы очень недурно завести у нас во Франции такой же обычай, как у англичан, там людям разрешается приезжать и уезжать куда им вздумается и не пристают к ним на каждом шагу с требованием документов... Вот... у меня, например, нет паспорта... Ну-с, что же вы со мной сделаете?
— Господин прокурор города Арси здесь неподалеку: вон там, под липами, — отвечал супрефект.
— А, господин Маре!.. Кланяйтесь ему от меня.
— Но кто же вы, наконец?
— Да все, что вам будет угодно, дорогой господин Гулар, — отвечал незнакомец, — ибо это вам предстоит решить, что именно буду я представлять собой в вашем округе. Подумайте и дайте мне хороший совет. Вот вам, читайте.
И незнакомец протянул супрефекту письмо следующего содержания:
«ПРЕФЕКТУРА ДЕПАРТАМЕНТА ОБ
(Секретно)
Господин супрефект!
Вам надлежит договориться с подателем сего относительно выборов в Арси и неукоснительно следовать всему, что он сочтет нужным потребовать от вас. Предлагаю вам соблюдать во всем, что касается этого лица, строжайшую секретность и оказывать ему внимание и уважение, подобающие его сану».
Письмо было написано и подписано рукой самого префекта.
— Вот видите, вы, сами того не подозревая, говорили прозой [10], — сказал незнакомец, пряча письмо.
Антонен Гулар, совершенно сбитый с толку аристократическим видом и надменными манерами незнакомца, принял почтительный тон.
— Как так, сударь? — спросил он.
— Да вот, вашими попытками совратить Анисету... она пришла и рассказала нам о поползновении вашего Жюльена, которого вам теперь следует называть не Жюльеном, а Юлианом-Отступником, ибо он потерпел поражение и сдался моему тигру, юному Парадизу, признавшись в конце концов, что вы поручили ему переманить Анисету в дом самой богатой семьи в городе. А так как первые богачи в Арси — это Бовизажи, то у меня нет никаких сомнений, что не кто иной, как мадемуазель Сесиль, жаждет завладеть этим сокровищем.
— Да, сударь...
— Так вот. Анисета сегодня же перейдет в услужение к Бовизажам. — Он свистнул. Парадиз появился столь молниеносно, что незнакомец сказал ему: — Ты подслушивал!
— Нечаянно, господин граф. Перегородки картонные. Если господину графу угодно, я могу подняться этажом выше.
— Нет. Можешь подслушивать. Это — твое право. Это я должен говорить тише, когда мне не угодно, чтобы ты был осведомлен о моих делах. Ты сейчас вернешься в Сен-Синь и передашь от меня вот эту монетку в двадцать франков крошке Анисете... Пусть думают, будто Жюльен соблазнил ее за ваш счет. Этот золотой означает, что она может последовать за Жюльеном, — объяснил незнакомец, оборачиваясь к Гулару. — Анисета может оказаться весьма полезной для успеха нашего кандидата.
— Анисета?
— Да, господин супрефект. Вот уже тридцать два года, как я пользуюсь услугами горничных... Первое мое похождение было у меня в тринадцать лет, точь-в-точь как у принца-регента, прапрапрадедушки нашего короля... А вам известно, каков капитал у этой девицы Бовизаж?
— Трудно определить, сударь. Потому что как раз вчера у госпожи Марион мадам Северина рассказала, что дедушка Сесили, господин Гревен, собирается поднести своей внучке особняк Босеанов и двести тысяч франков в качестве свадебного подарка.
В глазах незнакомца не выразилось ни малейшего удивления, можно было подумать, что такое приданое кажется ему совершенно ничтожным.
— Вы хорошо знаете Арси? — спросил он Гулара.
— Я — супрефект и родился в этих краях.
— Так вот, скажите, как можно было бы здесь провести любопытных?
— Да только удовлетворив их любопытство. У господина графа, конечно, есть имя, которое он получил при крещении. Запишите его в книгу для приезжих вместе с вашим титулом.
— Хорошо: граф Максим...
— А если господину графу угодно предстать перед нами в качестве директора железнодорожной компании, Арси будет вполне удовлетворен. Ему этой погремушки хватит по крайней мере недели на две...
— Нет, я предпочитаю что-нибудь по части орошения, это как-то менее заурядно... Я приехал сюда с целью поднять цены на земли в Шампани... Вот вам и предлог, господин Гулар, пригласить меня завтра обедать вместе с Бовизажами. Мне надо увидать их, присмотреться к ним.
— Я чрезвычайно польщен и сочту за честь принять вас у себя, — сказал супрефект, — но заранее прошу снисхождения к моему убогому жилищу и более чем скромной обстановке.
— Если я добьюсь успеха на выборах в Арси, согласно желанию тех, кто послал меня сюда, вы, мой дорогой, будете префектом, — сказал незнакомец. — Вот вам еще, почитайте! — сказал он, протягивая Антонену два письма.
— Отлично, господин граф, — сказал Гулар, возвращая ему письма.
— Вы должны проверить и подсчитать все голоса, которыми располагает правительство. Но самое главное, помните, у нас с вами нет ничего общего. Я биржевик, и мне нет никакого дела до ваших выборов.
— А вот я пришлю к вам полицейского комиссара, чтобы заставить вас вписать ваше имя в книге гостиницы Пупара!
— Отлично. До свиданья, сударь! Ну и дыра, черт возьми! — воскликнул незнакомец. — Шагу нельзя ступить без того, чтобы все, вплоть до супрефекта, не наступали тебе на пятки.
— Вам, милостивый государь, придется иметь дело с начальником полиции, — сказал Антонен.
Спустя двадцать минут у г-жи Молло уже шли оживленные разговоры о столкновении, которое произошло между незнакомцем и супрефектом.
— Ну, из чего же он сделан, этот чурбан, который слетел с неба в наше болото? — спросил Оливье Вине Гулара, когда тот вышел из «Мула».
— Какой-то граф Максим, приехал сюда для геологических изысканий в Шампани, надеется, по-видимому, открыть здесь какие-то минеральные источники, — пренебрежительным тоном отвечал супрефект.
— Вернее, источники дохода? — поправил Оливье.
— И что же, он надеется собрать капиталы в наших краях? — спросил Мартене.
