Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 84
Ему нестерпима была мысль провести этот вечер вне общества - заветные планы насладиться праздностью теряют всякую прелесть, когда поневоле остаешься в одиночестве. Конечно, всегда можно отыскать подходящих девиц, но те, которых он знал, вдруг куда-то исчезли, а провести вечер в Нью-Йорке с незнакомой продажной женщиной даже не приходило ему в голову - он счел бы это постыдной тайной, утехою, достойной какого-нибудь коммивояжера в чужом городе.
Энсон оплатил счет за разговоры - телефонистка безуспешно пыталась подшутить над величиной суммы - и вторично в этот день решился покинуть отель "Плаза", идя куда глаза глядят. У вращающейся двери стояла боком к свету женщина, очевидно, беременная, - когда дверь поворачивалась, на плечах ее колыхалась тонкая бежевая накидка, и всякий раз она нетерпеливо поворачивала голову, словно устала ждать. При первом же взгляде на нее что-то мучительно знакомое потрясло его до глубины души, но только приблизясь к ней на пять шагов, он понял, что перед ним Паула.
- Господи, это же Энсон Хантер!
Сердце его упало.
- Господи, это же Паула...
- Право же, это просто поразительно. Я никак не могу поверить, Энсон!
Она схватила его за обе руки, и он, увидев такую свободу обращения, понял, что воспоминания, связанные с ним, утратили для нее горечь. Но не для него он ощутил, как прежнее чувство, которое он некогда к ней питал, вновь закрадывается в душу, причем возвращается и та нежность, с какой он относился к ее жизнерадостности, которую боялся омрачить.
- Мы проводим лето в Райе. Питу пришлось приехать по делам сюда, на Восток, - ты, конечно же, знаешь, что я теперь миссис Питер Хэгерти, - ну так вот, мы взяли с собой детей и арендовали дом здесь, поблизости. Ты непременно должен к нам наведаться.
- Но удобно ли это? - спросил он напрямик. - И когда я могу заглянуть?
- Когда хочешь. А вот и Пит.
Дверь повернулась, пропуская рослого мужчину лет тридцати со смуглым лицом и коротко подстриженными усиками. Безупречная осанка выгодно отличала его от Энсона, чья полнота была особенно заметна под узкой визиткой.
- Напрасно ты стоишь, - сказал Хэгерти жене. - Давайте-ка присядем вон там.
Он указал на кресла в вестибюле, но Паула медлила в нерешительности.
- Лучше я поеду домой, - сказала она. - Энсон, почему бы... почему бы тебе не пообедать у нас сегодня вечером? Правда, мы только-только устраиваемся, но если тебя это не смущает...
Хэгерти сердечно поддержал приглашение.
- Останетесь у нас до утра.
Их автомобиль ожидал у подъезда отеля, и Паула утомленно опустилась на шелковые подушки.
- Мне так много нужно тебе сказать, - проговорила она, - что это, кажется, безнадежно.
- Я хочу знать, как ты живешь.
- Ну, - она улыбнулась Хэгерти, - это тоже разговор долгий. У меня трое детей - от первого брака. Старшему пять лет, среднему четыре, младшему три. Она улыбнулась снова. - Как видишь, я не теряла времени понапрасну, не так ли?
- Все мальчики?
- Мальчик и две девочки. А потом - потом много было всякого, год назад в Париже я развелась и вышла замуж за Пита. Вот и все - могу только добавить, что я бесконечно счастлива.
В Райе они подъехали к большому дому близ Приморского клуба, и навстречу выбежали трое темноволосых, худеньких ребятишек, которые вырвались от английской гувернантки и бросились к автомобилю с невнятными криками. Рассеянно и с трудом Паула обняла каждого по очереди, но они приняли эту ласку сдержанно, поскольку им, видимо, было ведено не виснуть на маме. Даже рядом с их свежими личиками кожа Паулы ничуть не казалась увядшей, - при всей ее физической вялости она выглядела моложе, чем в день их последней встречи в Палм-Бич семь лет назад.
За обедом она была немногословна, а потом, слушая радио, лежала на диване с закрытыми глазами, и Энсон уже подумывал, не стеснительно ли его присутствие в столь позднее время. Но в девять часов, когда Хэгерти встал и любезно сказал, что оставит их ненадолго вдвоем, она понемногу разговорилась и стала рассказывать о своем прошлом.
- Первый мой ребенок, - сказала она, - та старшая девчушка, которую мы зовем Милочкой, - я чуть не умерла, когда узнала, что мне предстоит ее родить, ведь Лоуэлл был для меня совсем чужим. Мне даже не верилось, что у меня может быть ребенок. Я написала тебе письмо, но тут же его изорвала. Ах, Энсон, ты так дурно со мной поступил.
Снова меж ними началось прежнее общение, которое то сближало, то разделяло их. В душе Энсона вдруг ожили воспоминания.
- Ведь ты, кажется, был помолвлен? - спросила она. - С девушкой по имени Долли, не помню ее фамилии.
- Я никогда не был помолвлен. Собирался один раз, но никогда не любил никого, кроме тебя, Паула.
- Полно тебе, - отозвалась она. И продолжала после короткого молчания: Теперь мне впервые хочется иметь ребенка. Понимаешь, я влюблена - наконец-то.
Он не ответил, потрясенный ее предательской забывчивостью. Должно быть, она заметила, что это "наконец-то" задело его за живое, а потому добавила:
- Ты меня тогда очаровал, Энсон, ты мог сделать со мной все, что угодно. Но мы никогда не были бы счастливы. Я слишком глупа для тебя. Я не люблю все усложнять, как ты. - Паула снова помолчала. - Ты никогда не обзаведешься семьей, - сказала она.
Эти слова поразили его, как удар в спину, - из всех обвинений этого он решительно не заслуживал.
- Я мог бы обзавестись семьей, будь женщины иными, - сказал он. - Если бы я не видел их насквозь, если бы женщины не терзали нас за других женщин, если бы у них была хоть капля гордости. Если бы только я мог уснуть на время и проснуться в кругу настоящей семьи - да ведь я для этого и создан, Паула, женщины всегда это чувствовали, потому-то я им и нравился. Просто я уже не могу выносить все, что этому предшествует.
Хэгерти вернулся около одиннадцати; когда они выпили виски, Паула поднялась и сказала, что ей пора спать. Она подошла к мужу.
- Где ты был, дорогой? - спросила она.
- Мы выпили по стаканчику с Эдом Сондерсом.
- Я беспокоилась. Думала, может, ты сбежал от меня.
Она прильнула головой к его груди.
- Он такой милый, правда, Энсон? - спросила она.
- Необычайно, - отозвался Энсон со смехом. Она подняла голову и взглянула на мужа.
- Ну, я готова, - сказала она. Потом обернулась к Энсону. - Хочешь увидеть наш семейный гимнастический трюк?
- Да, - сказал он, притворяясь заинтересованным.
- Ладно. Алле-гоп!
Хэгерти легко подхватил ее на руки.
- Это называется наш семейный акробатический трюк, - сказала Паула. - Он относит меня наверх. Ну разве не мило с его стороны?
- Да, - сказал Энсон.
Хэгерти слегка наклонил голову и коснулся щекою лица Паулы.
- И я его люблю, - сказала она. - Ведь я тебе уже говорила об этом, правда, Энсон?
- Да, - сказал он.
- Он самый славный на свете, - ведь правда, мой дорогой? Ну, спокойной ночи. Алле-гоп! Видишь, какой он сильный?
- Да, - сказал Энсон.
- Я там положила тебе пижаму Пита. А теперь сладких сновидений - увидимся за завтраком.
- Да, - сказал Энсон.
VIII
Старшие компаньоны фирмы настаивали, чтобы Энсон уехал на лето за границу. Вот уже целых семь лет он, в сущности, не отдыхал, говорили они. Он засиделся на месте, надо переменить обстановку. Но Энсон упорно отнекивался.
- Если я уеду, - заявил он, - то не возвращусь никогда.
- Но это же глупо, старина. Вернешься через три месяца, и всю твою хандру как рукой снимет. Будешь здоров, как прежде.
- Нет. - Он упрямо качал головой. - Если я прерву работу, то уже больше к ней не вернусь. Прервать работу означает сдаться, а это конец всему.
- Давай все же рискнем. Если хочешь, уезжай на полгода, - мы не боимся, что ты нас покинешь. Без работы жизнь будет тебе не мила.
Они взяли на себя все хлопоты, связанные с поездкой. Ведь они любили Энсона, - его любили все, - и свершившаяся с ним перемена нависла над фирмой, как туча.
Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 84
