— Скажи, какой судьбой друг другу мы попались?
В одном углу живем — а месяц не видались. Откуда и куда?
— Я шел к тебе, сестра. Хотелось мне с тобой увидеться.
— Пора. — Ей богу, занят был. — Да чем? — Делами, службой.
Я, право, дорожу, сестра, твоею дружбой.
Люблю тебя душой, и рад бы иногда
С тобою посидеть… Но, видишь ли, беда
Никак не съедемся: я дома, ты в карете
— Но мы могли бы в свете
Видаться каждый день. — Конечно! я бы мог
Пуститься в [знатный] [свет]. Нет, нет, избави бог!
По счастью, модный круг совсем теперь не в моде.
Мы, знаешь, милая, все нынче на свободе.
Не ездим в общества, не знаем наших дам.
Мы их оставили на жертву [старикам],
Любезным баловням осьмнадцатого века.
А впрочем — не найдешь живого человека
В отборном обществе. — Хвалиться есть ли чем?
Что тут хорошего? Ну, я прощаю тем,
Которые, пустясь в пятнадцать лет на волю,
Привыкли [нехотя] лишь к пороху [да к] полю.
Казармы нравятся им больше наших зал.
Но ты, который в век в биваках не живал,
Который не видал походной пыли сроду
Зачем перенимать у них пустую моду?
Какая нужда в том? — В кругу своем они
О дельном говорят, читают Жомини. —
Да ты не читывал с тех пор, как ты родился.
Ты шлафорком одним да трубкою пленился.
Ты жить не можешь там, где должен быть одет,
Где [вечно] не курят, где только банка нет
***
