— Но он не хочет ждать, — лукаво заявила Мария, явно сознавая пикантность положения (при этом она подмигнула Клайду, который подошел ближе). — Я должна сегодня же стать его милкой, не то придется отдать ему сумочку, а сама я никогда не смогу купить такую шикарную сумку! — Она с лукавым и озорным видом смотрела на сумочку, комически наморщив нос. — Как же мне быть?
«Пожалуй, это слишком для такой скромной провинциалочки, как мисс Олден. Это ей не понравится», — подумал Клайд.
Но Роберта оказалась на высоте: она притворилась встревоженной.
— Ох, трудно тебе приходится, — сказала она. — Не представляю, что ты будешь делать!
Она широко раскрыла глаза и изобразила на лице величайшую озабоченность. Клайд видел, что она только играет, но играет превосходно.
И тут кудрявая голландка Лена заявила:
— Ей-богу, я возьму сумку и парня тоже, если он тебе не нужен. Где его найти? У меня сейчас нет милого.
Она протянула руку, словно собираясь взять у Марии сумочку; та столь же поспешно отступила, и почти все девушки, которые слышали все это и от души потешались над грубой шуткой, завизжали от восторга. Даже Роберта громко засмеялась, и Клайду это было приятно: ему нравился грубый юмор, пока дело ограничивалось невинной забавой.
Когда послышался гудок и в соседнем помещении зажужжали сотни швейных машин, он услышал, как Роберта сказала:
— Пожалуй, ты права, Лена. Хорошего человека встречаешь не каждый день.
Ее глубокие глаза блестели, соблазнительные губы раскрылись в улыбке. Клайд понимал, что она поддразнивает и шутит, а не говорит всерьез, но чувствовал также, что она совсем не такая ограниченная, как он опасался. Оказывается, она и человечная, и веселая, и снисходительная, и добродушная, и чувство юмора у нее есть. И хотя она бедно одета и ходит все в той же коричневой шляпке и синем платье, в которых пришла на работу в первый день, она красивее всех остальных работниц. И ей незачем красить губы и щеки, как это делают девушки-иммигрантки, чьи лица иной раз походят на расписные пряники. А как хороши ее руки и шея, округлые и изящные, и с какой грацией и увлечением она работает, словно это доставляет ей истинное удовольствие! От напряженной работы в самые жаркие часы у нее на верхней губе, на лбу и на подбородке выступают капельки пота; прервав на мгновение работу, она вытирает их платком, а Клайду кажется, что они, как жемчужины, только делают ее еще очаровательнее.
То были для Клайда удивительные дни. Снова — и в таких условиях, что он целыми днями мог быть вблизи нее, — в его жизни появилась девушка, о которой он думал, которой восхищался и к которой постепенно стал стремиться со всей страстностью, на какую был способен, — как стремился прежде к Гортензии Бригс, но с более приятным чувством, так как он видел, что Роберта гораздо проще, добрее и порядочнее. И хотя на первых порах она довольно долго казалась (или притворялась) совершенно равнодушной и словно не замечала его, на самом деле все это с самого начала было неправдой. Она просто не знала, как себя вести. Он красивый, думала она, руки у него красивые, и мягкие темные волосы, а черные глаза такие грустные и нежные. Он привлекателен — даже очень! Настоящий красавец!
Однажды в отделение зашел Гилберт Грифитс и заговорил о чем-то с Клайдом — и поэтому Роберта вообразила, что Клайд человек гораздо более состоятельный и с лучшим положением в обществе, чем она думала раньше. К тому же, едва появился Гилберт, ее соседка Лена Шликт, наклонясь к ней, сказала:
— Это мистер Гилберт Грифитс. Вся фабрика принадлежит его отцу, и, говорят, когда отец умрет, все перейдет к нему. Они двоюродные братья, — прибавила она, кивнув в сторону Клайда. — Очень похожи, правда?
— Да, очень, — сказала Роберта, украдкой рассматривая обоих молодых людей. — Только мне кажется, мистер Клайд красивее, — как по-твоему?
Ода Петканас, сидевшая по другую сторону Роберты и слышавшая ее слова, рассмеялась:
— Это всем так кажется! И он не такой гордый, как мистер Гилберт.
— А он тоже богатый? — спросила Роберта, думая о Клайде.
— Не знаю. Говорят, что нет. — На лице Оды выразилось сомнение. Она, как и остальные девушки, живо интересовалась Клайдом. — Он прежде работал в декатировочной. По-моему, он просто работал поденно, как и все. Но, говорят, он только недавно приехал сюда, чтобы познакомиться с делом. Может быть, он здесь ненадолго.
Роберта вдруг огорчилась, услышав это; до сих пор она старалась уверить себя, что не думает о Клайде как о человеке, которого могла бы полюбить, но теперь, представив себе, что он в любой день может неожиданно уехать и она никогда больше его не увидит, она почувствовала странное волнение. Он такой молодой, красивый, обаятельный. И ведь она ему нравится, это ясно. Нет, об этом не следует думать. И она не должна пытаться ни взглядом, ни движением привлечь его внимание. Ведь он здесь такая важная персона, настолько выше ее…
Услыхав о высоких родственных связях Клайда и о его предполагаемом богатстве, верная своим понятиям Роберта решила, что он, конечно, не может интересоваться ею с серьезными намерениями. Ведь она — бедная работница. А он — племянник такого богача… Конечно, он не женится на ней. А какие же другие отношения могут быть между ними? Нет, осторожность прежде всего.
