Камень для Дэнни Фишера - Роббинс Гарольд "Френсис Кейн"

Я крепко сжал ее вздрагивающие плечи. — Тогда не возвращайся, Сара, — тихо сказал я. — Бен теперь встал на ноги. Тебе незачем возвращаться.

Ее измученные широко раскрытые глаза смотрели вверх на меня.

— Мне нужно идти, Дэнни, — прошептала она. — Я должна. Если я не вернусь, он станет преследовать меня. Не могу допустить этого. Тогда Бен все узнает.

Тут мне нечего было сказать. И она снова заплакала. Я погладил ее мягкие волосы и прижался к ним губами. — Когда-нибудь, Сара, — тихо сказал я, — тебе не придется больше возвращаться.

Она быстро повернула ко мне лицо и прижалась губами к моим. Они прижались в неистовом отчаянье. Глаза у нее были плотно закрыты, последняя слеза закачалась на кончиках ее ресниц. Я затаил на время дыханье. Так много зла вокруг! И все же, я так многим обязан ей, что вряд ли смогу и отплатить. Я смахнул мизинцем слезу у нее на глазах.

Рот у нее приоткрылся, и я ощутил, что наше дыханье смешалось. Ее теплый дух дошел мне в ноздри. Она слегка повернула лицо, все еще закрыв глаза, и с ее губ слетел возглас. — Дэнни!

Я еще сильнее прижался к ее губам, и во мне стал подниматься жар. Он подымался тяжелыми пульсирующими волнами, медленно расходясь кругами у меня по телу, как расходятся круги на поверхности воды от брошенного камня. Груди у нее стали твердыми, а мускулы бедер напряглись и дрожали, когда она прижалась ко мне. — Дэнни, — счастливо прошептала она мне в ухо.

— Дэнни, я падаю!

Мы тихонько прошли к койке. Я стал перед ней на колени в то время, как с нее спадала одежда, и прижимался губами к ее мягкому теплому телу.

Затем мы легли вместе, и была только близость наших тел и возбуждение плоти.

Она была живой, умелой и способной. И все же, при всех ее познаниях, о которых мне было известно, в ней было нечто такое, что дало мне возможность понять. И за это понимание я и любил ее.

В эту ночь я делил свою койку с Сарой. А не с Ронни.

Глава 5

Я защелкнул замок на чулане с мороженым и потянул его. Держится плотно. Удовлетворенный, я вышел из задней комнаты и вошел в концессию.

Бен как раз устанавливал ставни. Я подал ему руку. — Боже, какой день! — воскликнул он, а по щекам у него текли капли пота. — Да и ночь будет ничуть не лучше.

Я ухмыльнулся. — Пожалуй нет. — Толпа не дощатом настиле медленно прогуливалась в надежде на глоток прохладного воздуха.

— Зря они сюда пришли, — сказал он. — Когда так жарко, то жарко повсюду.

Я кивнул. С воды не было ни малейшего дуновения ветерка.

Вдруг Бен щелкнул пальцами. — Кстати, Дэнни, — быстро сказал он, — тебя искал Майк. Думаю, он хочет, чтобы ты ему помог сегодня вечером. Майк работал на «колесе удачи» на дощатом настиле почти рядом с нами.

— Что, Пит опять пьян? — спросил я. Пит — это брат Майка. Он работал там вместе с ним, кроме тех случаев, когда был в запое. Раньше, когда такое случалось, я несколько раз помогал Майку.

— Не знаю, — ответил Бен. — Он не говорил. Он лишь попросил тебя придти, когда ты закончишь.

— Ладно, — сказал я. — Схожу, посмотрю, что ему надо. Я пошел, переоделся и поднялся по скату на дощатый настил. Затем протолкался сквозь толпу к концессии.

Майк был один. Он с недовольным видом оглядывал толпу. Увидев меня он просветлел. — Ты не очень устал? Не поможешь ли мне сегодня, Дэнни? — крикнул он, когда я еще только подходил к нему. — Пит что-то не показывается.

Я было заколебался. Я устал, но было очень жарко, и я знал, что уснуть мне в нашей будке не удастся. Бен поступил очень хитро: как только понял, что дело пошло на лад, он переехал в гостиницу «Полумесяц», там наверху было прохладно. Так что будка осталась в моем распоряжении.

— Хорошо, Майк, — ответил я, нырнув под прилавок и причесавшись там.

— Крутить или кричать?

Он промокнул себе лицо влажным платком. — Кричать, — если не возражаешь, — ответил он. — Я тут ублажал публику и так, и эдак весь день, и больше кричать не могу.

Я кивнул и надел рабочий передник. Взял из-под прилавка длинную деревянную указку и повернулся к толпе. Майк кивнул, и я начал причитать, напрягая голос на жесткий металлический рев, который был слышен над гулом толпы.

Мне нравилось работать зазывалой. Я уже знал ритуал наизусть и слышал его тысячи раз, но он всегда звучал для меня по новому. Мне нравилось дурачить толпу и заставлять ее расставаться с гривенниками безо всякой на то причины. Во многих отношениях и вся жизнь была такова же. Тратишь деньги на то, что наверняка известно, что никогда не окупится.

— Попытай «колесо счастья», народ. Всего лишь за гривенник при каждом его повороте появляется победитель. Проиграть невозможно, можно только выиграть. Приходи и выкладывай деньги. Попытай свое счастье!

Я заметил молодого человека, на руке которого висла девушка. Перед концессией он было заколебался. Я ткнул в него своей длинной указкой. — Эй ты, парень удалой! — заорал я так, что было слышно за два квартала. — Вот, вот ты, с девушкой-милашкой! Тебе выпал шанс! Хозяин сказал, что любой парень с миленькой девушкой получит бесплатный билет как для себя, так и для девушки! Клади свой гривенник и бери две фишки. Две за цену одной!

Молодой человек глянул на девушку, затем, смущенно улыбаясь, подошел к прилавку и положил гривенник на один из красных номеров. Я быстро смахнул гривенник и бросил ему две синих фишки.

— Вот этот молодой человек — умница, — объявил я людям, которые стали собираться вокруг концессии. — Уж он-то знает, где можно выиграть. И у него прекрасная девушка, так что и вы все можете поступить так же мудро.

Приводи свою девушку к «колесу счастья» и получай два билета за одну цену!

Несколько гривенников звякнуло по прилавку. Я заставил их работать.

Оглянулся через плечо на Майка. Он одобрительно кивнул и потянулся назад, чтобы включить колесо. Я видел, как его нога опустилась на стремя под прилавком. Теперь я уже знал, кто выиграет.

— Вот оно завертелось, народ! — заорал я. — Крутится-вертится колесо, никто не знает, где станет оно. В выигрыше все на этом колесе. — Я приготовил свою длинную указку, чтобы, когда колесо остановится, пометить девушку этого парня.

Где-то около полуночи подул ветерок, толпа стала редеть и расходиться по домам. Майк подошел к прилавку. — Давай закругляться, малыш, — улыбнулся он, — На сегодня у них больше нет духу.

Я снял свой передник с деньгами и отдал его Майку. Он высыпал мелочь в мешок, даже не пересчитывая ее. Он нажал выключатель у колеса, и на площадке погасли все огни. В тусклом свете фонарей дощатого настила лицо у Майка было серым и усталым, после того как мы установили съемные двери и заперли их.

— Какой поганый день! — изнуренно воскликнул он.

— У меня там есть кофе, — сказал я. — Пойдем.

Улыбка медленно расползлась у него по лицу. — Отлично, Дэнни. Перед уходом можно и выпить чашку кофе.

Я поставил кофе на плиту, чтобы разогреть его, а Майк тем временем устало опустился в кресло. — Вот уже третий раз за эти две недели мне приходится звать тебя, — сказал он.

Я молча улыбнулся. Майк — хороший парень. Ему всегда охотно помогаешь, так как знаешь, что, когда надо, он тебе поможет.

Он немного возвысил голос. — Когда-нибудь я брошу своего братца к едрене фене! Как только рядом оказывается бутылка, он сразу же превращается в губку.

Я поставил чашки на стол и разлил в них кофе. Он был черным и дымился. Я добавил в него молока. — Вот, — сказал я, подавая Майку чашку, — попей, станет легче.

Он изучающе посмотрел на меня поверх чашки. — Хватит меня дурачить.

На этот раз кончено. Я знаю, я клялся уже много раз, но теперь все. — Он поднял чашку и отхлебнул кофе. — Скоро я найду себе парня, которому можно доверять, и он уволен.

Я молча пил кофе. Я уже много раз слышал эту историю, но Майк каждый раз брал своего брата назад. Я затянулся сигаретой и ощутил как дым остро защекотал мне ноздри.