Гроздья гнева - Стейнбек Джон Эрнст
Ознакомительная версия. Доступно 25 страниц из 121
— Кто из нас отпетый, не знаю. Ведь я его чуть сковородой не огрела.
— А что он говорил? Почему нам нельзя здесь оставаться?
— Сказал, не позволим тут всяким Оки задерживаться. Если, говорит, завтра вас здесь увижу, упрячу в тюрьму.
— Мы не привыкли под их дудку плясать.
— Я ему так и сказала. А он говорит, вы не у себя дома. Вы в Калифорнии. А тут они, видно, что хотят, то и делают.
Том нехотя проговорил:
— Ма, вот еще что… Ной ушел вниз по реке. Он с нами больше не поедет.
Мать не сразу поняла его.
— Почему? — тихо спросила она.
— Да кто его знает. Говорит, так лучше. Решил остаться у этой реки. Просил тебе сказать.
— А как он кормиться будет? — спросила она.
— Не знаю. Сказал, будет рыбу ловить.
Мать долго молчала.
— Распадается наша семья, — наконец проговорила она. — Не знаю… не придумаю, что делать. Сил моих больше нет.
Том неуверенно сказал:
— Он ведь у нас чудной… Да ничего ему не сделается.
Мать бросила растерянный взгляд в сторону реки.
— Не придумаю, что делать.
Том посмотрел на ряды палаток и около одной из них увидел Руфь и Уинфилда, благовоспитанно разговаривающих с кем-то. Руфь стояла, теребя пальцами платье, а Уинфилд ковырял босой ногой землю. Том крикнул:
— Эй, Руфь! — Она подняла голову, увидела его и побежала к своей палатке, Уинфилд — следом за ней. Том сказал: — Сбегай позови наших. Они спят в ивняке. Пусть идут сюда. А ты, Уинфилд, сходи к Уилсонам, скажи, что скоро поедем. — Дети мигом разбежались в разные стороны.
Том спросил:
— А как бабка?
— Сегодня спала. По-моему, ей легче. Она и сейчас спит.
— Что ж, хорошо. А сколько у нас осталось свинины?
— Немного. Только в маленьком бочонке.
— Тогда в другой надо налить воды. Воду с собой повезем.
Они услышали в ивняке пронзительные крики Руфи, сзывающей мужчин.
Мать подложила хвороста в костер, и огонь поднялся к самому котелку. Она сказала:
— Дай нам бог отдохнуть поскорее. Дай нам, господь, скорее подыскать себе хорошее местечко.
Солнце коснулось неровной линии холмов на западе. Вода в котелке яростно бурлила. Мать прошла под брезентовый навес и появилась оттуда с полным передником картошки. Она всыпала ее в кипяток.
— Дай бог поскорее белье постирать. Мы еще никогда такими грязными не ходили. Картошку и то немытую варю. А почему — сама не знаю. Точно нутро из нас вынули.
Мужчины показались из-за кустов. Глаза у них были сонные, лица красные и опухшие от неурочного сна.
Отец спросил:
— Ну, что случилось?
— Надо ехать, — сказал Том. — Приходил полисмен, гонит дальше. Чего же задерживаться? Выедем пораньше, может, и одолеем эту пустыню сразу. У нас еще почти триста миль впереди.
Отец сказал:
— Я думал, отдохнем здесь как следует.
— Нельзя, па. Надо двигаться дальше, — сказал Том. — Ной с нами не поедет. Он ушел вниз по реке.
— Не поедет? Что он, дурак, выдумал? — И отец осекся. — Мой грех, — уныло проговорил он. — Ной — это на моей совести грех.
— Да брось ты.
— Довольно об этом, — сказал отец. — Мой грех.
— Надо собираться, — сказал Том.
Уилсон, подходя, услышал последние слова Тома.
— Мы не можем ехать, — сказал он. — Сэйри у меня совсем сдала. Ей надо отдохнуть. Она из этой пустыни живой не выберется.
Его выслушали молча; первым заговорил Том:
— Полисмен грозится всех запрятать в тюрьму, если мы останемся здесь до завтра.
Уилсон покачал головой. Глаза у него были точно стеклянные, сквозь смуглую кожу проступала бледность.
— Что ж поделаешь! Сэйри не может ехать. В тюрьму так в тюрьму. Сэйри надо отдохнуть, набраться сил.
Отец сказал:
— Может, нам подождать вас?
— Нет, — ответил Уилсон. — Вы и так много для нас сделали. А оставаться вам нельзя. Поезжайте дальше, там получите работу. Мы не хотим вас задерживать.
Отец взволнованно проговорил:
— Да у вас ничего нет!
Уилсон улыбнулся:
— Когда мы с вами повстречались, у нас тоже ничего не было. Это вас не касается. И не спорьте со мной, ведь я и разозлиться могу. Собирайтесь и уезжайте, не то я разозлюсь.
Мать поманила отца под брезентовый навес и тихо сказала ему что-то.
Уилсон повернулся к Кэйси.
— Сэйри просит тебя зайти к ней.
— Хорошо, — сказал проповедник. Он подошел к маленькой серой палатке Уилсонов, откинул полы и ступил внутрь. В палатке было темно и душно. В углу он увидел матрац, остальные вещи, сброшенные утром с грузовика, валялись как попало. Сэйри лежала на матраце с широко открытыми, блестящими глазами. Кэйси остановился и опустил голову, глядя на нее. Мускулы на его жилистой шее напряглись. Он снял шляпу и стоял, держа ее в руках.
Сэйри спросила:
— Муж сказал, что мы не поедем?
— Да, сказал.
Снова послышался ее низкий, звучный голос:
— А я настаивала, чтобы ехать дальше. Мне из этой пустыни живой не выбраться, зато у него она была бы уже за плечами. А он не хочет. Он не знает. Думает, я поправлюсь. Он не знает.
— Он говорит: не поедем.
— Да, — сказала она. — Он упрямый. Я тебя позвала, чтобы ты прочел молитву.
— Я больше не проповедник, — тихо проговорил Кэйси. — Мои молитвы не помогут.
Она провела языком по пересохшим губам.
— Я была в палатке, когда умирал старик. Тогда ты прочел молитву.
— Это была не молитва.
— Молитва, — сказала она.
— Проповедники таких не читают.
— Молитва была хорошая. Прочти такую и для меня.
— Я не знаю, что говорить.
Она закрыла глаза и через минуту снова посмотрела на него.
— Тогда помолись про себя. Вслух не надо. Помолись без слов.
— У меня нет бога, — сказал он.
— У тебя есть бог. Ты не знаешь, какой он, но это неважно. — Проповедник склонил голову. Она боязливо следила за ним. И когда он поднял голову, напряжение исчезло у нее из глаз. — Вот и хорошо, — сказала она. — Мне это и нужно было. Почувствовать, что есть кто-то рядом… почувствовать молитву.
Он мотнул головой, точно прогоняя от себя сонливость.
— Не пойму я.
А она сказала:
— Но ты… ты знаешь?
— Знаю, — сказал он, — знаю, а не пойму. Может, пройдет несколько дней — ты отдохнешь, и тогда вы поедете дальше.
Она медленно покачала головой.
— Во мне уж ничего не осталось, кроме боли. Я это знаю, только ему говорить не хочу. Он будет горевать. А сделать все равно ничего нельзя. Может, ночью, когда он заснет… Проснется, все-таки легче.
— Хочешь, я не поеду, останусь с тобой?
— Нет, — ответила она. — Нет… Знаешь, в детские годы я хорошо пела. В наших местах все говорили, что я пою не хуже самой Дженни Линд. Бывало, придут послушать меня. Поёшь, а люди стоят рядом, и кажется, будто ты от них неотделима. Так мне становилось хорошо тогда. Не каждому дано это почувствовать. И полноту такую в сердце, и близость к людям. Я тогда все надеялась, что буду петь в театрах, да нет, не сбылось. И хорошо, что не сбылось. Когда я пела для них, никто между нами не вставал. Вот поэтому я и попросила тебя помолиться. Захотелось мне еще раз почувствовать такую близость. Песни, молитва — это одно и то же. Жаль, ты не слышал, как я пела.
Проповедник посмотрел на нее, заглянул ей в самые глаза.
— Прощай, — сказал он.
Она кивнула ему и плотно сжала губы. И проповедник вышел из темной палатки на слепящий солнечный свет.
Мужчины были заняты погрузкой. Дядя Джон стоял на платформе, а остальные подавали ему вещи. Он аккуратно рассовал их по местам, стараясь, чтобы получилось как можно ровнее. Мать выложила свинину на сковородку, а Том с Элом сходили к реке и отмыли оба бочонка. Они привязали их к подножкам грузовика, налили водой и прикрыли парусиной, чтобы не расплескать в дороге. Все было уложено, кроме брезентового навеса и матраца, на котором спала бабка.
Том сказал:
— С таким грузом наш рыдван обязательно перегреется. Нам без запаса воды нельзя выезжать.
Ознакомительная версия. Доступно 25 страниц из 121
Похожие книги на "Гроздья гнева", Стейнбек Джон Эрнст
Стейнбек Джон Эрнст читать все книги автора по порядку
Стейнбек Джон Эрнст - все книги автора в одном месте читать по порядку полные версии на сайте онлайн библиотеки mir-knigi.info.