Вести ниоткуда, или Эпоха спокойствия - Моррисон Уильям

Я взглянул в лицо Уиллу Грину. Он улыбался с довольным видом и тихо сказал, кивая мне:

– Да, уж не прилетят ли сегодня серые гуси? [91]

Но Джон Болл громко возвестил с креста:

– Слышите, товарищи, какие нам везут вести? Сплотитесь и приготовьтесь к бою, но не торопитесь – большого дела нам сегодня не предстоит. Я полагаю, что между Кентербери и Кингстоном нет крупных сил, так как лорды устремили все внимание на север от Темзы, туда, где действует Уот Тайлер и его люди. Но все же это хорошо, очень хорошо.

Толпа разомкнула ряды и слегка рассыпалась во все стороны, люди задвигались. Одни затягивали кушаки, другие привешивали оружие так, чтобы удобнее было схватиться за него правой рукой, а у кого был лук, тот натягивал тетиву.

Уилл Грин взялся за длинный лук из полированного тисового дерева с роговыми наконечниками, поставил на него ногу и согнул его без всякого видимого усилия; потом он протянул руку за плечо и вынул из колчана длинную стрелу – гладкую, белую, великолепно отточенную, с зубчатым железным наконечником с одного конца и тремя крепкими гусиными перьями с другого. Он взял ее между большим и указательным пальцем правой руки и стоял с задумчивым выражением лица – в его руках было одно из самых страшных оружий, когда-либо имевшихся у самых сильных людей, – английский длинный лук и стрела в ярд длиною.

Звук копыт все более приближался, и из-за поворота дороги, между садами, показался наш высокий товарищ. Лучи заходящего солнца озаряли его лицо красным светом. Он поднял правую руку, приближаясь к нам, и крикнул нараспев:

– Алебарды и луки! Алебарды и луки! [92]

Вся толпа повернулась к нему, испуская громкие крики.

Он осадил лошадь, приблизившись к собравшимся, и сказал громким голосом так, чтобы все могли его слышать:

– Товарищи, вот вести, которые я привез: во время речи нашего священника мы услышали звуки далекого рога. Я тогда попросил сержанта, которого мы взяли в плен и который теперь стал нашим боевым товарищем, сказать мне, где это собирается народ и кто это может быть. Он сказал, что это, быть может, сэр Джон Ньютон выехал из Рочестерского замка или, возможно, это шериф и с ним Райф Гоптон. Я поехал тогда в Гартлип, и ехал осторожно. И это оказалось хорошо, потому что когда я проезжал через небольшой лес между Гартлипом и Гилдстедом, увидел за ним блеск стали. В поле было войско, и над ним развевалось рыцарское знамя Райфа Гоптона – три серебряные рыбы на синем поле; кроме того, я увидел знамя шерифа с изображенным на нем зеленым деревом и еще одно знамя с изображением трех красных коров. Чье оно, уж не знаю [93].

Я привязал тогда лошадь в чаще леса, а сам прополз вдоль рва, чтобы еще что-нибудь увидеть и услышать. Но ничего важного я не заметил, только от времени до времени какой-то толстый рыцарь говорил с пятью-шестью другими. Он что-то им говорил о Лондоне, называя также имена Николаса Брамбера и короля Ричарда. Но я увидел, что латников и сержантов [94] там около сотни, луков у них немного, но есть около пятидесяти арбалетчиков. В общем, вместе с прислужниками их человек триста вооруженных воинов, а лучше всего вооружены латники. Я там не пробыл и минуты, как толстый рыцарь прервал беседу и крикнул музыкантам, чтобы они играли. «Отправимся же поглядеть на этот народ», – сказал он, и тотчас же воины стали устанавливаться в ряды, и лица их были обращены сюда. Я поспешил к моему коню, вывел его из лесу с другой стороны, сел в седло и быстро помчался по траве. Никто меня не видел, и никто за мной не гнался… Так готовьтесь же, друзья: они идут сюда толковать с нами. Торопиться нет надобности, но нужно быть наготове. Минут через двадцать-тридцать будут вести от них.

Тем временем сквозь толпу пробрался и стал у креста рядом с Джоном Боллом один из наиболее видных и хорошо вооруженных воинов из наших рядов. Когда вестник кончил свое донесение, поднялся гул голосов; все разбрелись в разные стороны, но вовсе не в беспорядке: стрелки из лука сплотились, занимая фронт, а вооруженные алебардами становились рядами за ними. Уилл Грин все еще стоял подле меня и держал меня за руку, точно определенно зная, куда идти ему и мне.

– Товарищи, – сказал начальник, ставший у креста, – эта свалка может закончиться сегодня же, если вы так и будете толпиться кучкой, чтобы дать их стрелкам из арбалетов удобнее попадать в вас стрелами, а их латникам действовать копьями. Направьтесь к огородам и рассейтесь там на расстоянии футов шести от человека к человеку, а вы, стрелки, стреляйте из луков с заборов, вы же, с алебардами, прячьте головы под заборы – хоть у вас и крепкие лбы, но стрелы все-таки могут их прошибить.

Он расхохотался, и все дружно ответили смехом на его не особенно удачную шутку. Он стал выкликать:

– Хоб Райт, Райф Вуд, Джон Паргеттер и ты, Уилл Грин, выходите! Вы будете распоряжаться стрельбой из луков. А ты, Николас Вудер, поможешь мне, Джеку Стро [95], командовать алебардами. Грегори Тейлор и Джон Клерк, на вас прекрасное вооружение кентерберийских рыцарей, и вы будете сиять издалека. Отправьтесь же со знаменами на дорогу. Стрелки пойдут с вами и будут охранять вас, но когда начнут летать стрелы, бегите, прыгайте через забор. Помните, товарищи, что нам нужно только загородить большую дорогу и не подпустить их к нам. Поэтому расположитесь половина по левую, половина по правую сторону дороги. Стреляйте смело и твердо и не утомляйте себя ненужными криками. Пусть свист стрел говорит за вас. И помните вот что: никакого малодушия нет в том, чтобы прятаться за деревьями и кустами, ибо один из нас, отстаивающих правду, стоит сотни этих гордых глупцов. Так вперед, ребята, и покажите им, что серые гуси несут под крылом! Подожди нас здесь, брат Джон Болл, и если хочешь, помолись за нас; но что касается меня, если Господь не сделает для Джека Стро то, что Джек Стро сделал бы для Бога в подобном случае, то уж я не знаю, как и быть.

– Да, – сказал священник, – я побуду здесь, друзья, до вашего возвращения, а если вы не вернетесь, то стану ждать здесь врага. Отправляйтесь в путь и будьте благословенны во имя дружбы и единения.

Джек Стро отошел от креста, и весь отряд тронулся без шума и торопливости, спокойно и твердо шагая вперед. Уилл Грин повел меня за руку, как мальчика, но ничего не говорил, поглощенный возложенными на него обязанностями. Нас было всего человек четыреста, но я решил про себя, что если нам не поможет выгодная позиция, то мы погибнем, сраженные латниками, о которых рассказывал высокий Грегори Тейлор. Думал я так, потому что еще не видал в деле длинных стрел.

Мы с большей половиной отряда повернули в сады по левую сторону дороги, ярко освещенные ровными лучами заходящего солнца. Другие заняли позицию по правую сторону дороги. Мы держались близко к краю дороги, пока не прошли через все сады и огороды вплоть до последнего; там нас отделяли от дороги забор и ров, за которым было большое открытое место, почти совсем без деревьев. Оно не было вспахано, как остальная часть земли, а обращено в общий деревенский выгон для скота. Небольшой ручей извивался по лугу, и кое-где на его берегу росли ивы. В ручье была только тонкая ниточка воды, так как летний зной высушил его; но течение ручья можно было ясно проследить по синевато-зеленым камышам, которые росли в большом количестве на всем его протяжении. Около ручья лениво бродили гуси; стадо коров в сопровождении деревенского быка спокойно паслось, повернув головы в одну сторону, а полдюжины телят шли, тесно прижавшись друг к дружке, как отряд солдат, и вертели хвостами в такт, отмахиваясь от докучливых мух. Три или четыре мальчика и девочки прыгали по траве, не обращая внимания на скот. Они взглянули в нашу сторону, когда мы столпились в последнем огороде, и быстро побежали обратно в деревню. Никаких признаков надвигающегося боя не было видно, но в воздухе чувствовалась близость его. Топот лошадиных копыт вскоре стал доноситься до нас, подобно раскатам далекого грома, и с каждой минутой шум усиливался. Мы повернулись к приближавшимся латникам. Джек Стро стоял по нашу сторону дороги; несколькими жестами и парой слов он расставил своих людей по местам. Шесть стрелков стали у забора вдоль дороги, и знамя Адама и Евы, поднимаясь над серой листвой яблонь, бросало вызов прибывшим. Из вооруженных алебардами Джек тоже отрядил несколько человек для охраны дороги – на тот случай, если враг попытается двинуть на нас конницу. Дорога не была римской и мало походила – имейте это в виду – на ровные, гладкие сельские дороги, к которым мы привыкли теперь. Это был более или менее широкий проезд между заборами и полями, частью заросший травой и перерезанный рытвинами, засохшими в летнюю жару. На другой стороне проезда лежала груда хворосту, и наши люди кинулись собирать его, чтобы перегородить дорогу для защиты против конницы.