— Боже, — вырвалось у него.
— И это еще не все, — сказала она. — Американцы оказались забавнее, чем немцы. Боши просто трахаются и дают в рот. А американцам даже нравилось засовывать батончики “Марс” и “Беби Рут” мне в задницу и в пи...у.
— Зачем? Что они делали с ними потом? — спросил он.
— Либо они съедали это, либо я, — ответила она.
— Дерьмо, — сказал он.
— И это тоже, — ответила она. — Когда ты среди побежденных, то делаешь то, что тебе говорят. Иначе окажешься за бортом. Ни еды, ни работы, ничего.
— Неужели и сейчас это так? — спросил он.
— В какой-то степени, — сказала она. — Никакой работы не получишь, пока за нее не потрахаешься.
— Но тебе не пришлось трахаться со мной ради работы.
— Не вы нанимали меня, — напомнила она, — а Сантини. — Она взглянула на него. — Ну, ваш молодец почти обмяк. Вот что происходит, когда слишком много думаешь и слишком много болтаешь.
Он молча смотрел на нее.
— Не беспокойтесь, — сказала она. — Я сделаю так, что через секунду он снова встанет, — она слегка наклонилась в сторону и подсунула руку под его ягодицы. Потом вставила два пальца ему в задний проход и начала легко нажимать и нежно массировать его. Его молодец тут же встал.
— Ну, давай, трахай меня, мать твою!.. — крикнул он. — Давай! Давай, сильнее!
* * *
Он почти дремал на застеленной постели, когда зазвонил телефон. Сонным взглядом посмотрел на Мариссу, бродившую по комнате голышом, распаковывая свои вещи. Она вопросительно взглянула на него.
— Подойди, — сказал он.
Она сняла трубку.
— Pronto.
До него доносился голос женщины, говорившей по-итальянски на том конце провода. Несколько секунд Марисса слушала, потом обернулась к нему.
— Это Мара Бенетти, — сказала она. — Она хочет знать, идете ли вы на прием к контессе?
— Я еще не решил, — ответил он.
— Уже одиннадцатый час, — сказала она.
— Ну и что? Никто в жизни не приходил туда раньше полуночи.
Марисса заговорила с актрисой по-итальянски, та скороговоркой выпалила ей что-то в ответ.
— Она хочет, чтобы вы сопровождали ее, — сказала ему Марисса.
— А что случилось с Сантини? — поинтересовался он. — Он же должен был пойти с ней.
Из телефонной трубки донеслась очередная тирада.
— Сантини надул ее, — объяснила Марисса. — Вместо нее он ведет туда одну американскую актрису. Парень Мары дает ей на сегодняшний вечер свой лимузин, если вы поедете с ней.
— А почему он сам не поедет с ней?
— Он мафиозо, — ровным голосом сказала Марисса — Может быть, у него есть другие дела.
— После приема он мне голову оторвет, — сказал он.
— Но не в том случае, если вы возьмете с собой и меня, — прозрачно намекнула она — Этим вы покажете, что уважаете его.
— Ты бы хотела пойти? — с любопытством спросил он.
— Конечно. Это же крупнейшее событие сезона, — ответила она. — И для случая вроде этого я сперла из костюмерной студии потрясное платье.
Джо пожал плечами.
— Спроси у нее, не будет ли она возражать, если я возьму тебя с собой?
— Я ей все объясню, — заявила она. — Если уж на то пошло, вы не говорите по-итальянски, я ваш секретарь, и вы нуждаетесь в том, чтобы я переводила. Кроме того, она прекрасно меня знает.
— О’кей.
Вновь повернувшись к трубке, Марисса протараторила что-то по-итальянски.
— Она согласна. За нами заедут.
Он доставал белый пиджак из шкафа, когда Марисса вышла из ванной комнаты. Он замер с пиджаком в руках и удивленно вытаращил на нее глаза.
Она улыбнулась.
— Вам нравится?
— Сногсшибательно, — сказал он. — Но создается впечатление, что под платьем ты голая.
— Я действительно голая, — ответила она. — Полупрозрачный шифон телесного цвета, расшитый стеклярусом.
— Я могу видеть твой лобок и ложбинку между ягодицами, когда ты поворачиваешься. И даже пурпурно-красный цвет сосков.
Она засмеялась.
— Это специальный макияж. И еще я осыпала себя серебряными блестками. Мне кажется, это очень возбуждающе.
Он посмотрел ей в лицо. Ресницы были густо накрашены тушью, веки — голубыми и золотистыми тенями, розовые румяна оттеняли скулы, губы были ярко — алыми. Мягкий черный парик с длинными вьющимися прядями покрывал ее собственные, туго стянутые в пучок волосы.
— Ты выглядишь, как настоящая гарлемская проститутка, каких я знавал в свое время.
— Сексуально?
— Очень, — ответил он. — Мара будет кусать себе локти. Не думаю, что она ожидает найти в тебе столь серьезную соперницу.
Она опять залилась смехом.
— Я ей сказала, что надену. Она считает, это будет о’кей. Она оденет черное кружевное платье, с вырезом спереди между грудями и до лобка и до середины задницы сзади. Она сказала, что мы вдвоем просто уничтожим эту американскую выскочку.
— Вас, женщин, никогда не поймешь, — сказал он.
— И не нужно, — ответила она. — Просто любуйтесь нами.
* * *
Для папарацци это был знаменательный день. Виери подскочил к Джо.
— Как вам это удалось?
Джо развел руками.
— Так получилось.
— Вы спите с ними обеими? — спросил тот.
Джо ничего не ответил и улыбнулся.
— Везет же некоторым! — воскликнул Виери. — Это будут самые удачные фотографии из тех, что я сделал сегодня. Они разойдутся по всей Европе.
— Отлично, — сказал Джо, поглядывая на фотографа. — А что Сантини, еще не показывался?
— Проходил часа полтора назад. Эта американская девица — просто дура. Надела обыкновенное белое органзовое платье. Ничего, кроме большого бюста и задницы, совершенно не сексуально, потом, белое плохо смотрится на фотографиях.
Джо рассмеялся.
— А парень Мары знает, что вы пошли с ней? — спросил Виери.
— Он все это и устроил, — ответил Джо. — Мы приехали на его машине.
Виери кивнул.
— Это хорошо, — сказал он — А то я боялся, как бы вам не нарваться на неприятности. С этим человеком шутки плохи.
— Все в порядке, — ответил Джо, направляясь к девушкам, все еще стоявшим на ступеньках, позируя фотографам. — Мы, пожалуй, пойдем.
— Только остановитесь на секундочку на верху лестницы, — попросил Виери. — Тогда я смогу снять девушек снизу, чтобы было видно, как прозрачны их платья.
