Маленькая хозяйка Большого дома. Храм гордыни. Цикл гавайских рассказов - Лондон Джек
Дик повернулся к Ой-Ли.
Ой-Ли качала головой и ломала себе руки.
— Где вы были, когда ружье выстрелило?
Глотая слезы, китаянка указала на гардеробную.
— Ну, дальше говорите, — резко приказал Дик.
— Госпожа велела принести мне шпоры, я про них забыла. Я иду скорей, слышу выстрел. Скорей бегу назад и…
Она указала на Паолу.
— Что же было с ружьем? — спросил Дик.
— Испортилось что-то. Должно быть, ружье не действовало. Минуты четыре, а может, и пять госпожа с ним возилась.
— И когда вы уходили за шпорами, она сидела над ним?
Ой-Ли утвердительно кивнула.
— Я говорила, пусть исправит О-Пой. Госпожа сказала, что вы исправите, и положила, а потом опять взяла. Попробовала сама. Потом послала меня за шпорами, тогда ружье выстрелило.
Вошел Хеннесси, разговор оборвался. Он осмотрел ее еще быстрее Дика и поднял к нему лицо, качая головой.
— Я не стану ее тревожить, мистер Форрест, кровоизлияние прекратилось, но внутри кровь, вероятно, накапливается. Вы послали за доктором?
— Да, за Робинсоном. Я захватил его на дому. Он хирург молодой, но отличный, — пояснил Дик, обращаясь к Грэхему. — Смел и нервы крепкие. Я доверяю ему больше, чем старикам с именем. А вы что скажете, мистер Хеннесси? Есть надежда?
— Дело плохо, кажется, хотя я тут не судья, ведь я лечу только лошадей. Робинсон разберется. Остается только ждать.
Дик кивнул и вышел в спальный портик Паолы, куда скоро донеслось пыхтение гоночного автомобиля Каллахана. Он слышал также, как подъехал и уехал другой автомобиль. К Дику в портик вышел Грэхем.
— Простите меня, Форрест, — сказал он. — Я в ту минуту был сам не свой. Застав вас здесь, подумал, что вы тут были, когда это случилось. Должно быть, несчастный случай.
— Бедняжка, — согласился Дик. — Она так гордилась, что никогда не обращается неосторожно с огнестрельным оружием.
Разговаривая с Грэхемом, нанизывая ложь так, чтобы обмануть и его, Дик про себя соображал, как прекрасно Паола разыграла свою игру. Она спела «По следам цыган» на прощание с Грэхемом, чтобы у того не зародилось ни малейшего подозрения. Так же поступила она и с самим Диком. Она простилась с ним, и в последних словах по телефону уверила его, что никогда никого другого, кроме него, у нее не будет.
Он отошел от Грэхема к противоположному углу портика.
— Да, выдержка у нее была, выдержка у нее была, — прошептал он про себя дрожащими губами. — Бедняжка, выбрать между нами обоими она не могла, и вот как она решила!
Гоночный автомобиль приближался; Дик вернулся к Грэхему, и они вместе вошли в комнату поджидать врача. Грэхему было явно не по себе: уходить не хотелось, а он чувствовал, что уходить надо.
— Останьтесь, Ивэн, прошу вас, — сказал ему Дик. — Она к вам так хорошо относилась и если придет в себя, то будет рада вас видеть.
Оба они стали поодаль, пока доктор Робинсон осматривал Паолу. Когда он поднялся с видом человека, определившего все, что можно, Дик вопросительно взглянул на него.
— Ничего не поделаешь, — покачал тот головой. — Это вопрос нескольких часов, а может быть, и минут. — Он помолчал, всматриваясь в лицо Дика. Затем добавил нерешительно: — Конец можно облегчить, если вы разрешите, а то она еще может очнуться и будет мучиться.
Дик прошелся по комнате и, помолчав, обратился к Грэхему:
— Почему бы не дать ей еще пожить, хотя бы и недолго? Боль сейчас несущественна, ведь успокоение наступит скоро, это неизбежно. Так бы захотел я, будь я на ее месте; наверное, так же хотели бы и вы. Она так любила жизнь, каждое мгновение жизни, зачем лишать ее немногих оставшихся ей минут?
Грэхем склонил голову в знак согласия, и Дик обернулся к врачу:
— Нельзя ли привести ее в сознание, хотя бы какими-нибудь возбуждающими средствами? Если можно, пожалуйста. А если боль будет слишком мучительна, то вы, конечно, поможете.
Когда веки ее затрепетали, Дик знаком подозвал к себе Грэхема. На лице ее сначала была только растерянность, глаза ее остановились сначала на Дике, потом на Грэхеме, она их узнала, и уста дрогнули в жалкой улыбке.
— Я… сначала я думала, что умерла, — сказала она.
Но в эту же минуту ее осенила другая мысль, и Дик отгадал ее в испытующем взгляде: она хотела знать, догадывается ли он, что это произошло не случайно? Он не выдал себя. Так она решила, и пусть она отойдет в уверенности, что ее план удался.
— Я… я была не права… — сказала она. Она говорила медленно, тихо, видимо, страдая, с остановками от усилий, которых стоило ей каждое слово. — Я всегда была так уверена, что со мной несчастных случаев не бывает, и вот что я наделала.
— И надо же было так случиться, — нежно сказал Дик. — Что же это с винтовкой? Что-то было не в порядке?
Она кивнула в ответ и снова заговорила с той же жалкой улыбкой, пытаясь выглядеть бодрой:
— Дик, — сказала она, — созови-ка соседей, и пусть они полюбуются, что натворила маленькая Паола… Очень плохо? — спросила она через минуту и, не получив сразу ответа, продолжала: — Отвечай честно, Багряное Облако, ты меня знаешь.
Он опустил голову.
— А долго еще?.. — спросила она.
— Недолго, — ответил он. — Но облегчить страдание можно в любую минуту.
— Ты хочешь сказать?.. — Она пытливо взглянула на врача и опять на Дика, который молча кивнул.
— Ничего другого я от тебя и не ждала, Багряное Облако, благодарю, — прошептала она. — И доктор Робинсон согласен?
Доктор стал так, чтобы ей было видно, и молча кивнул.
— Спасибо, доктор, и помните, что сказать «когда» должна я сама.
— Очень больно? — спросил Дик.
Глаза ее были широко раскрыты, и она старалась глядеть храбро, но выражение их было страшно, и губы ее задрожали, прежде чем она ответила.
— Не слишком, но все же очень, очень больно, ужасно больно. Долго я этого выносить не смогу. Я скажу «когда».
На устах ее заиграла улыбка.
— Странное дело — жизнь, не правда ли? И знаете что, я хочу уйти под звуки песен любви; сначала вы, Ивэн, спойте «По следам цыган». Подумать только, ведь мы с вами пели ее всего только какой-нибудь час назад. Пожалуйста, Ивэн, я вас очень прошу.
Грэхем взглянул на Дика, как бы спрашивая разрешения, и Дик молча ответил взглядом.
— И спойте ее голосом мужественным, радостным, увлеченно, так, как должен петь цыган, увлекающий цыганку, — настаивала она. — И станьте подальше, вон там, чтобы я могла вас видеть.
И Грэхем пропел всю песню, вплоть до последних заключительных строк:
Ведь для женщины — сердце мужчины;
Завтра счастье нас ждет на краю земли,
И мы будем земли властелины.
О-Дай стоял в дверях, неподвижный, как статуя. Ой-Ли в немом горе у изголовья уже не ломала больше рук, но стиснула их так крепко, что концы пальцев и ногти побелели. Позади, у туалетного стола, доктор Робинсон бесшумно распускал в рюмке болеутоляющий порошок и набирал раствор в шприц.
Когда Грэхем умолк, Паола поблагодарила его взглядом и, закрыв глаза, полежала с минуту неподвижно.
— А теперь, Багряное Облако, — сказала она, снова приоткрыв глаза, — спой мне песню про Ай-Кута и про сладостную росу.
И Дик запел:
— «Я, я — Ай-Кут, первый среди нишинамов. Ай-Кут — это сокращенное имя Адама, отец мой и мать были солнцем и луной. А это — Йо-то-то-ви, моя жена, первая женщина среди нишинамов.
Я, я — Ай-Кут. Эта женщина — моя роса, моя медовая роса. Мать ее была зарей на хребте Сьерры, а отец — летним восточным ветром с этих же гор. Они сговорились и из воздуха и земли выпили все сладостное, и в тумане, порожденном их любовью, листья чаппараса и мансаниты покрылись медовой росой.
Йо-то-то-ви, Йо-то-то-ви, моя сладкая роса, слушайте меня! Я — Ай-Кут, Йо-то-то-ви — моя перепелка, моя лань, моя жена, пьяная нежным дождем и соками жирного чернозема. Ее родили молодые звезды и растил свет зари, когда солнце еще не взошло, и она для меня единственная, единственная из всех женщин на земле».
Похожие книги на "Маленькая хозяйка Большого дома. Храм гордыни. Цикл гавайских рассказов", Лондон Джек
Лондон Джек читать все книги автора по порядку
Лондон Джек - все книги автора в одном месте читать по порядку полные версии на сайте онлайн библиотеки mir-knigi.info.