Хунхузы (Собрание сочинений. Т. I) - Шкуркин Павел Васильевич

«Вы, милостивый государь, имеете такой-то доход и такое-то имущество; а между тем, здесь бродит много дурных людей, которые могут вас ограбить или сделать еще что-либо худшее. Поэтому не будете ли вы так добры одолжить нам такую-то сумму; тогда вы можете быть совершенно спокойны — зная, что я вас никому не дам в обиду: для этого у меня достаточно силы».

При этом требуемая сумма всегда назначалась настолько умеренная, что плата ее никоим образом не могла подорвать благосостояния того лица, которому письмо адресовалось.

Я не помню случая, чтобы мне отказывали. И действительно: этих лиц я уже защищал всегда от нападений и поползновений других отрядов, таких же свободных, как и мой. Со своей стороны, я не требовал денег от тех лиц, которые были уже обложены на этот год атаманом другой сильной шайки.

Оперировал я как на русской, так и на китайской стороне, в районе от Сучана до Спасского и от Пограничной до Янь-цзи-гана. Много раз мне приходилось сталкиваться и с войсками, как русскими, так и с китайскими; больше с последними.

Нужно заметить, что между «независимыми храбрецами» существует поверье: если ты без крайней необходимости, т. е. не в честном бою, убьешь человека, то и сам будешь убит; жизнь за жизнь — неизбежный закон. Поэтому я дал себе зарок людей не убивать… И я сдержал обещание: я не только ни одного человека не убил иначе, как в бою, но даже никого не держал в плену. Если же во время боя мне в руки попадали пленные, то я их всегда отпускал без всякого выкупа.

Вот поэтому-то из всего моего первоначального отряда осталось в живых всего три-четыре человека, в том числе и я.

Оперировали мы только летом. Осенью же, с наступлением холодов, почти весь отряд расходился по городам и селениям, чтобы веселой жизнью вознаградить себя за летние лишения, — и лишь незначительное число людей, — кадр отряда, — проводил всю зиму где-либо в землянке или фанзе в глухой тайге.

Это зимовье называется «ди инъ-цзы», т. е. земляной лагерь. Туда заблаговременно свозится топливо, заготовляется необходимый на зиму провиант; там же хранится все оружие, патроны и прочее имущество и боевое снаряжение. Жизнь этих людей бывает всю зиму крайне тяжела и тосклива. Для того, чтобы прожить год, а то и несколько лет в такой обстановке, — необходимы исключительные сила воли и выносливость. До первого снега еще ничего, терпеть можно, потому что свободно можно отходить от зимовья на любое расстояние; но когда выпадут снега и завалят все тропы, — всякое сообщение с остальным миром прекращается совершенно месяца на четыре.

Отапливать помещение, готовить пищу и вообще разводить огонь можно только ночью, чтобы дымом не выдать своего местонахождения. Люди сидят, как в тюрьме, потому что достаточно иной раз одного следа на снегу, — чтобы выдать так тщательно охраняемое местонахождение зимнего становища — арсенала, складов и тайного опорного пункта шайки, — т. е. самого сердца ее. А болезнь, а смерть — помощи ждать неоткуда… Да разве перечислишь все тяжелые случайности и лишения, которые приходится испытывать людям во время такой зимовки? Нужно самому испытать, чтобы понять все. Я провел так три года — и вы видите, что я почти старик, несмотря на мои 37 лет.

Вот почему, главным образом, большую часть отряда приходится распускать на зиму.

Когда же снег стаивал, — весь отряд собирался опять и снова начинал свою деятельность.

Теперь уже девять лет, как я бросил прежнее ремесло. Я получил предложение коммерческого китайского общества поселка при станции П-я работать против других хунхузских шаек. Я согласился, и таким образом перешел на легальное положение.

Есть у меня искренний друг, также бывший атаман, пользующийся большим влиянием и известностью, по фамилии Лу, Лу Цзинь-тай. Однажды Лу пришел ко мне и просил меня принять от него в подарок большой двухэтажный дом в П. Я долго не хотел брать. Но Лу уговаривал меня:

«Возьми! Быть может, нам еще придется искать зимой крышу для отдыха. Мы братья: ты всегда найдешь пристанище у меня; а я — я хочу быть уверенным, что найду угол у тебя!»

Это был намек на то, что никто из нас не гарантирован от конфискации всего имущества, и в один непрекрасный для нас день каждый из нас может очутиться выброшенным за борт. Лу в это время был уже человеком весьма состоятельным — он был командиром батальона в регулярных войсках, за каковую должность он… ну скажем — «пожертвовал на благотворительные дела» всего 10 000 рублей…

Я не мог больше отказываться от подарка, — и сделался домовладельцем. Дом приносит мне около 600 рублей в месяц, — но вы знаете, что я расходую на полк не только все получаемые мною от казны суммы, — но и все деньги, получаемые мною от моего дома… В этом и кроется разгадка отличного, как вы знаете, состояния моего полка.

Я обзавелся семьей и жил тихо и смирно до тех пор, пока меня не пригласили формировать полк. Это у нас в Китае обычная система приглашать на службу известных своей энергией начальников вольных отрядов, причем им даются разные места в армии, начиная от взводного командира и кончая генеральским местом. Например, ген. Фанъ Линъ-го был «данъ-дзя-ди» еще во время русско-японской войны; а нынешний главнокомандующий северной армией Чжанъ Цзюнь-чанъ, никогда не проигравший ни одного сражения и оперировавший когда-то во Владивостоке, и… Да не стоит дальше перечислять, — вы сами знаете. Они ведь тоже прошли через этот этап. Вот почему китайское общество смотрит на нас вовсе не как на нарушителей закона, а как на удальцов, дорожащих своей свободой и не желающих подчиняться властям.

Теперь я обеспечен, пользуюсь почетом, у меня есть семья… Но мне так надоели служебные дрязги и интриги с одной стороны, а с другой — так хочется уйти от людей в тихую обстановку семьи и леса, что мне все чаще и чаще приходят на ум слова моего друга Лу, когда он дарил мне дом:

«Быть может, нам еще придется зимой искать крышу…»

V

В гостях у хунхузов

Наступил 1907 год. Китайская Восточная железная дорога — единственный наш стержень, на котором мы держались тогда в Маньчжурии, — только что стала работать полным ходом. На всех станциях и возникающих около них городах и поселках возводилась масса сооружений, для которых требовалось громадное количество лесу. Лесное дело тогда не было еще сосредоточено, как теперь, в руках двух-трех лесных магнатов, а привлекало к себе массу предпринимателей, и лесные концессии вырастали на разных участках дороги, как грибы.

Наряду с этим в районе дороги появилось множество хунхузских шаек, из коих многие «кормились» специально от лесных концессий, облагая «податью» не только китайцев-рабочих и рядчиков, — но иногда и самих предпринимателей — русских. (В настоящее время, после ухода русской охраны с дороги, — подобное явление сделалось обычным; но 15 лет тому назад каждый такой случай отмечался, как нечто необычайное.)

Больше всего хунхузы свирепствовали на восточной линии, и между предводителями оперировавших здесь шаек часто упоминалось имя некоего Фа-фу.

Случайно мне пришлось попасть на станцию Силиньхэ, где, задержавшись дня на три по делам службы, я познакомился с проживавшим там подрядчиком М-о, поставлявшим дороге лесные материалы, — у которого я и остановился. Он оказался бывалым, очень милым и обязательным человеком. Узнав, что я интересуюсь всем, что касается хунхузов, он обещал познакомить меня с очень интересным образчиком этого сорта людей — протестантов против существующего общественного строя.

— Я вас познакомлю, — сказал М-о, — с китайцем, который много лет был атаманом шайки; теперь он уже слишком стар для того, чтобы продолжать свою прежнюю деятельность, — но слово которого и теперь свято для каждого хунхуза всех окрестных шаек, — а их здесь не одна. Он живет здесь, недалеко от станции, и очень часто бывает у меня. Мы с ним сделались приятелями после одного случая. Китайские власти очень боятся и всячески задабривают его; конечно, они никогда не решатся свести с ним счеты за старые «художества». Наши же власти — им и в голову не приходит трогать его! А если бы и пришла эта несуразная мысль, — то не дай Бог: пропали бы и концессия, и станция, и все здешние русские, и самая дорога была бы здесь перерезана на значительное расстояние!..