Ознакомительная версия. Доступно 42 страниц из 207
— Вряд ли Фей хочет, чтобы я об этом говорила, ответила им Кейт. — Алекс напрасно выболтал. Девушки несколько сникли, а Кейт продолжала; — А вы у Фей спросите.
— Нет, нет, нам неловко!
— А за спиной у нее выспрашивать вам ловко? Идемте сейчас к ней, войдем вместе и спросите ее.
— Нет, Кейт, как можно!
— Мне ведь придется сказать ей, что вы расспрашивали. По-моему, лучше уж при вас. Ей будет приятней, если вы спросите напрямик, а не будете выведывать за спиной.
— Да мы…
— Мне было бы приятней. Я люблю людей прямых. И, не давая девушкам отступить, подталкивая, напирая полегоньку, привела их в комнату Фей.
— Они меня спрашивают — ты знаешь, о чем, — сказала Кейт. — Алекс признался, что выболтал секрет.
— Разве это такой уж секрет, душенька? — сказала Фей слегка недоуменно.
— Я рада, если так. Но не могла же я никому сказать, пока ты сама молчала.
— А по-твоему, Кейт, говорить об этом не стоит?
— Нет, почему же. Я рада, но просто мне казалось, что раз ты молчишь, то и мне надо, иначе нарушу доверие.
— Какая ты милая, Кейт. А вреда я тут не вижу. Понимаете, девушки, я на свете одна, и Кейт мне теперь будет дочерью. Она так обо мне заботится. Принеси шкатулку, Кейт.
И каждая из трех любопытных подержала в руках завещание, внимательно его прочла. Написано оно было так просто, что они смогли дословно повторить его всем другим девушкам.
И девушки стали посматривать, какая в Кейт произойдет перемена, не начнет ли она их тиранить; но Кейт сделалась только еще ласковее.
Спустя неделю Кейт приболела, но продолжала вести дом, и никто бы не узнал о болезни, если бы не наткнулись однажды на Кейт — застыла, стоит в коридоре с лицом, перекошенным от боли. Кейт стала просить девушек, чтобы не говорили Фей, но те и слушать не захотели, и сама Фей, уложив ее в постель, вызвала доктора Уайльда.
Человек он был славный и врач неплохой. Поглядел на язык, проверил пульс, задал несколько вопросов интимного свойства, потеребил себе пальцем нижнюю губу.
— Вот здесь? — спросил, слегка подавив Кейт поясницу. — Нет? А здесь? Болит? Так. Ну, думаю, у вас просто почки подзасорились.
Он оставил желтые, зеленые и красные таблетки, велев принимать в этом порядке. Таблетки помогли. Случился, правда, у Кейт легкий возврат болей.
— Схожу к доктору, — сказала она Фей.
— Я его сюда вызову.
— Чтобы опять принес пилюли? Чепуха. Утром схожу.
2
Доктор Уайльд был человек хороший и честный. О врачевании он говорил, что уверен только в одном — что чесотку можно излечить серой. Но относился к своему делу серьезно. Подобно многим провинциальным докторам, он был для горожан одновременно врачом, священником и психиатром. Ему ведомы были почти все тайны, слабости и сильные черты салинасцев. Легко относиться к смертям он так и не научился. Смерть пациента наполняла его ощущением краха и собственного беспросветного невежества. Он не отличался профессиональной смелостью и к хирургии прибегал как к последнему и грозному средству. В крае появились уже аптеки в помощь врачам, но доктор Уайльд был один из тех немногих, кто держал еще запас медикаментов и сам приготовлял лекарства, которые прописывал больному. От многолетних перегрузок и недосыпа он стал слегка забывчив и рассеян.
В среду утром, в половине девятого, Кейт подошла к зданию Монтерейского окружного банка на Главной улице и, поднявшись наверх, нашла в глубине коридора дверь, на которой значилось: «Др. Уайльд. Часы приема от 11 до 2».
В половине десятого доктор Уайльд поставил свою коляску в платную конюшню, устало взял с сиденья черный чемоданчик. Он ездил в Алисаль, присутствовал при агонии и смерти престарелой госпожи Джерман. Она была не способна расстаться с жизнью без напрасного и неприглядного цеплянья. Даже сейчас доктор Уайльд не вполне был уверен, что жизнь уже совершенно вырвалась из ее сухого, жилистого, жесткого тела. Ей было девяносто семь, и умирать она никак не собиралась. Она поправляла пастора, напутствовавшего ее, — не так, мол, причащает. И сейчас доктор Уайльд был угнетен загадкой смерти. Она часто ставила его в тупик. Вот вчера Аллен Дей — тридцатисемилетний, рослый, дюжий, как бык, хозяин четырехсот акров и глава большой семьи, — пустяково простудившись и трое суток пролежав в жару, кротко, без борьбы сдал жизнь воспалению легких. Загадка, да и только. Глаза у доктора Уайльда слипались. Надо будет обтереться губкой и глотнуть виски, пока не явились в кабинет первые страждущие.
Он поднялся по лестнице, вставил истертый ключ в дверной замок. Ключ не поворачивался. Доктор опустил свой чемоданчик на пол, нажал сильнее. Никакого толку. Уайльд схватил круглую дверную ручку, потянул, дергая ключом. Дверь отворилась. Перед ним стояла Кейт.
— А, доброе утро. Замок заело. Вы-то как вошли?
— Было незаперто. Я пришла рано и решила подождать в приемной.
— Незаперто? — Он повернул ключ в обратную сторону — действительно, язычок замка легко скользнул наружу.
— Старею, как видно, — сказал доктор. — Рассеянность одолевает, — вздохнул он. — Собственно, незачем и запирать. Этот замок можно открыть куском проволоки. Да и что там воровать?.. Прием у меня с одиннадцати, — сказал он, видимо, не узнавая Кейт.
— У меня ваши таблетки кончились, а прийти позже я не могу.
— Таблетки? Ах, да. Вы у Фей служите?
— Да у Фей.
— Чувствуете себя лучше?
— Да, таблетки помогают.
— Не вредят, во всяком случае, — сказал он. — Я и аптечную дверь не запер?
— Какую аптечную?
— Вон ту. Там моя аптека.
— Да вроде она не заперта.
— Старею. Как Фей поживает?
— Меня беспокоит ее здоровье. Не так давно она очень расхворалась. Рези в животе, даже бредила немного.
— У нее уже бывали эти рези, — сказал доктор Уайльд. — При таком образе жизни, принимая пищу когда придется, здоровья не убережешь. И я вот свое уберечь не могу. Мы все сваливаем на желудок. А причина в том, что переедаем и не спим по ночам. Да, так вам таблетки. Цвет какой, не помните?
— Было три сорта — желтые, красные, зеленые.
— Да, да. Вспомнил.
Он отсыпал таблеток в круглую картонную коробочку; Кейт стояла на пороге аптечной комнаты.
