Мертвые души. Том 3 - Авакян Юрий Арамович

Так оно в самом скором времени и получилось, потому что пришёл черед подрядчика идти в высокий кабинет где, впрочем, пробыл он совсем недолго и в какие—то пять минут появился из—за его дубовых дверей – обнадёженный, сияя довольною улыбкою.

— Однако же всё разрешилось, вот и письмо до коменданта острога, и я должно быть уже сегодня получу причитающиеся мне суммы, — сказал он, назидательно поглядывая на Павла Ивановича, а затем, уже нахлобучивая шапку, добавил, — нет, это положительно вас видел я вчера за чаем у интенданта! — и торжествующе улыбаясь отправился восвояси.

Чичиков лишь усмехнулся на эти его намеки и, давши себе зарок не вступать с кем бы то ни было в разговоры, принялся дожидаться своей очереди. Но не тут—то было, находившиеся в приёмной купцы, распознавши в нём цепкими своими взглядами новое и невиданное ранее в Собольске лицо, и самое главное, человека далеко небездельного и способного на обороты, как бы исподволь принялись наводить ему всяческие вопросы, верно казавшиеся самим купцам необычайно проницательными и тонкими. Так что Чичикову, хочешь не хочешь, а пришлось отвечать любопытствующим купцам, и совсем уже скоро они знали о том, что прибыл он в их благословенную губернию не ранее, как вчера, прибыл со своим интересом для того, чтобы поосмотревшись здесь в Сибири подробнее намотать потребное на ус. Подобный ответ понравился купцам и они в знак одобрения разом закивали головами. На вопрос о том имеются ли у него в таковом случае приличные для отправления дел капиталы Чичиков отвечал, что капитал его достаточен,и он надеется ещё не раз его приумножить, может быть даже и с их помощью, потому как видит в них людей почтенных и благонадежных.

Сие замечание вызвало в купцах довольно сильное возбуждение и они наперебой принялись совать Павлу Ивановичу свои карточки, говоря о себе не иначе как: «Вся рыба с икрою в губернии моя!», либо: «Лес строевой и деловой, любые поставки!», или же ещё лучше: «Торговля пушниною, золотые медали со многих выставок и ярманок!».

Появление в приёмной секретаря, относившего в кабинет Петра Ардальоныча какие надобно бумаги, среди которых были и рекомендации, данные Чичикову Леницыным, враз усмирило, сей небольшой переполох. Купцы вновь чинно расселись вдоль стен, а секретарь, улыбнувшись Павлу Ивановичу наиприязнейшею из улыбок, произнес:

— Павел Иванович, любезнейший, что же это вы сразу не сказали кто вы и откуда? Петр Ардалионыч уж попенял мне и велел звать вас немедля, сей же час! — с чем наш герой, под уважительные взгляды купцов был препровожден в кабинет.

Хозяин кабинета с первого же взгляда понравился Чичикову. Несмотря на сказанный уж нами небольшой рост, вся фигура Петра Ардальоныча дышала ладностью и силою, а светлые глаза его глядели ясно и пронзительно с улыбающегося лица. Вставши из—за стола, он шагнул Павлу Ивановичу навстречу и бережно приобнявши того за плечи проводил к креслу стоявшему у большого письменного стола, покоившегося на обширном и пёстром восточном ковре убиравшим собою чуть ли не все пространство кабинета.

— Рад, сердечно рад знакомству! Надо же, каковой сюрприз от Фёдора Фёдоровича! И то сказать, давненько уж не было от него вестей, а тут такой подарок судьбы нашему захолустью! Обещаю – весь город будет к вашим ногам! — сказал Петр Ардалионович, вновь усаживаясь на своё место и без обиняков приступая к расспросам.

— Однако же давайте, рассказывайте, рассказывайте, каковы у него там дела в губернии, как ему губернаторство? Не попортило ли ему натуры, а то ведь, знаете ли, далеко ли до греха?.. — говорил он Павлу Ивановичу, улыбаясь.

— На сей счёт можете быть спокойны, любезнейший Пётр Ардалионыч! Таковой цельной и твёрдой натуры, каковой Господь наградил нашего Фёдора Фёдоровича, ничем не испортить. Да, собственно, можете судить и сами: другой год, как губернаторствует, а каковы успехи! Раскольники, что бунтом грозили — усмирены, голод в губернии уж позабыт вовсе, потому как хлебных запасов вперёд аж на пять лет, а на общественном поприще и того более! Два новых работных дома построено, один дом общественного призрения, пять новых лечебниц по всей губернии, в самом Тьфуславле библиотека и школа для низших сословий! И всё одними лишь его трудами, потому как у него воистину государственный талант, и ему, надобно думать, предстоит большая и ясная дорога, — сказал Чичиков.

— Да, ума он преизряднейшего, да и товарищ, доложу вам, превосходнейший. Потому—то и люблю я его точно брата родного, — отвечал Петр Ардалионович.

— И он к вам, милейший Пётр Ардалионович, не менее расположен. Можно сказать, разве что не силком заставил меня сменить мои первоначальные планы и поворотить наместо Херсонской губернии в вашу. Чуть ли не до обид дошёл оттого, что не захотел я поначалу обременять его моими заботами. Говорит мне: «Ты Павел Иванович даже и не знаешь, каковой друг проживает у меня в Собольской губернии! Да ведь там тебе будет от него во всём прямая дорога, а ты вздумал таковую обузу в одиночку тянуть…», — сказал Чичиков, исподволь переходя к тому делу, ради коего проделал он сей немалый путь, оставивши за своею коляскою долгия и долгия вёрсты.

— Ах, простите меня, Павел Иванович, за некоторую мою рассеянность и за то, что не полюбопытствовал я, каковые обстоятельства привели вас в наши края. Потому что столь велико было удовольствие от встречи с вами, что прочее попросту вылетело у меня из головы, — несколько смешался Пётр Ардалионович.

— Не стоит извинений, многоуважаемый Пётр Ардалионович! В том нет ничего необычного и подобная забывчивость делает честь вашим дружеским чувствам. Я и сам, случись мне воодушевиться чем—либо, что дорого сердцу, подчас чуть ли не забываю и самое, как прозываюсь, не токмо прочее менее привычное…— проговорил Чичиков с почтительною улыбкою.

— И тем не менее, я весь в вашем распоряжении и обещаю подсобить в меру моих сил, коли только сие возможно, — отвечал Пётр Ардалионович, приготовляясь слушать Чичикова со вниманием.

— Что ж, обстоятельства мои просты, любезный Пётр Ардалионович, — приступил Павел Иванович к изложению своей просьбы. — Дело, видите ли, в том, что задумал я переселение крестьян купленных мною на вывод в Тьфуславльской губернии общим числом более полутора тысяч душ, — при сих сказанных им словах Чичиков глянул мельком на Петра Ардалионовича и удостоверившись в том, что названная им цифра произвела требуемый эффект, продолжал.

— Крестьяне, разумеется, приобретены были мною без земли и поначалу, как я уже имел заметить, намеревался я провесть сие переселение в Херсонскую губернию, где, как вам известно, земли выдаются казною в безвозмездное пользование, дабы заселить сей благодатный край елико возможно плотно православным народом. Однако наш общий друг сумел убедить меня сменить маршрут сему переселению, и будучи крайне расположенным к моей незначительной персоне, убедил отменить мои планы в отношении губернии Херсонской, избравши наместо нее губернию вашу, как более подходящую для подобного переселения. Вот потому—то и предстал я нынче пред ваши очи с тем, чтобы прибегнувши к вашей помощи разрешить сие обременительное предприятие в самые короткие сроки и самым благополучным образом.

Сказанное Чичиковым произвело на Петра Ардалионовича впечатление самое благоприятное. И то сказать – население губернии одним махом прирастало на целые полторы тысячи душ; да не просто душ, а на многое годных работников. Та что и для Петра Ардалионовича, и для Собольской губернии, да и для самого Собольска в коем население о ту пору едва достигало пятнадцати тысяч жителей, подобное приобретение было бы весьма внушительным, потому—то на словах он и сказал следующее:

— Что же, Фёдор Фёдорович был более чем прав, когда советовал вам избрать сей маршрут. Посудите сами, ну чем вам занять таковую прорву народу в Херсонской губернии. Разве что садоводством да рыбною ловлей? Но рыба там морская, цена ей копеечная, климат тяжёлый: летом нестерпимый зной, а зимой дождь да туман. Так что, того и гляди, покуда подрастут ваши сады, половина крестьян уж и вымрет от лихорадки. У нас же вы их можете занять всем, чем вздумается. Хотите хлебопашествовать – берите земли на юге губернии, там они необычайно плодородны. Желаете заняться каким—либо иным промыслом, и за тем дело не станет. Можете лес валить, либо зверя в тайге заготавливать, либо же золото мыть на приисках. Вон у меня, кстати, два прииска стоят без народу, потому как рук не хватает. Ежели по нраву вам сие предложение, то приобретайте концессию и старательствуйте себе на здоровье, потому что прииски, надо сказать, богатейшие. К тому же и землёю вас наделим, любезнейший Павел Иванович, по вашему же выбору. Да ещё и подскажем где и для чего её родимую лучше брать. Да вы и сами скоро увидите, что нигде в России подобного нету, потому как тут на каждую брошенную в землю копейку прирастает до десяти рублей золотых. Так что глядишь, а через месячишко другой и не захотите от нас и уезжать и, мало того, настоящим патриотом заделаетесь нашей губернии.