Порою нестерпимо хочется... - Кизи Кен Элтон

— Неплохо, Биг, а как ты? Как отец? — Интересно, он видит, что Биг тяжелее меня на добрых тридцать — сорок фунтов? (На губах у Хэнка играет нечто отдаленно напоминающее улыбку, а зеленые глаза спрашивают: хочешь взглянуть, как лесной народ решает свои неурядицы?) — Да, Бигги, ты прямо цветешь.

(И тут до меня доходит: Хэнк просто хочет, чтобы я своими глазами увидел всю ярость, которая ждет меня, если я не прекращу свои поползновения в сторону его жены. ПОНИМАЕШЬ? А Я ГОВОРИЛ ТЕБЕ. БЕГИ, ПОКА ЕСТЬ ВРЕМЯ! Моя паранойя была реабилитирована.)

Я потягиваю виски и треплюсь с Бигги, будто мы с ним в наилучших отношениях. — Ты давно не был в мотосалоне Гарви, Биг? — Биг — неплохой парень. Понимаешь, Ли? И если уж говорить начистоту, я отношусь к нему гораздо лучше, чем к половине присутствующих здесь черномазых. — В последнее время я занят по горло, Бигги, может, ты слышал… на мотоцикл времени не остается. — Видишь, Ли? Понимаешь? Он гораздо больше, чем. тот панк, который сегодня днем пытался загнать тебя в прибой…

— Да, очень занят, Биг. Но я рад тебя видеть, правда рад. — Гм. Опять это дикое чувство, словно из меня кто-то вышибает мозги, но мне хочется поиграть с ним в кошки-мышки. — Надо пристрелить кучу рысей, Биг, спилить кучу деревьев.

— …но ты понимаешь, Ли? Я не бегу от него в океан, мне наплевать, какой он там здоровый: он может вздуть меня, но ему никогда не удастся заставить меня бежать он него в океан!

— Да брось ты, Биг, не надо… — Отвратительное ощущение: если я не буду все время повторять себе, что он только ждет момента, чтобы вышибить мне зубы, я его просто обниму, как лучшего друга. — Ты же знаешь, как старина Флойд любит все раздувать; я вовсе не оставлю тебя без работы. К тому же я слышал, они там сбились с ног в поисках людей в «Ваконда Пасифик». Кажется, тут ребята бастуют или что-то вроде этого, знаешь? — Смотри, Ли; ты что, считаешь, я дам ему побить себя, каким бы он там ни был, козел, здоровым? Даже если он мой лучший друг, неужели, ты думаешь, я не сверну ему шею? А разве он не попытается свернуть мне? — Так что ты можешь идти на лесопилку, Биг, если надумаешь… — И разве не похоже, Ли, что все они собираются свернуть шею именно мне?

— Потому что, если ты неравнодушен к маханию топором… — Поэтому меня не волнует, если я расквашу здесь пару носов, понимаешь, Ли, он может избить меня, но не может заставить сбежать! до тех пор, пока я могу защищаться. — Что ты говоришь, Биг! Боже мой, какой ужас!.. — А если он не может заставить меня бежать, значит, по-настоящему он не может победить меня, понимаешь? Думаешь, меня колышет, если я пришью кого-нибудь из этих негодяев? Любого из них, даже лучшего дружка? Да в гробу я их всех видал! Они пришли сюда посмотреть, как мне свернут шею! — …Ну если тебе так хочется, Биг, старина, я готов в любую минуту.

(Я смотрю, как Хэнк поднимается, странно спокойный, и позволяет своему противнику нанести первый удар, который чуть не сшибает его с ног. Хэнк врезается в бар, голова с гулким звуком ударяется о деревянную стойку, и он падает на колени БЕГИ, ДУРАК! БЕРЕГИСЬ! и Большеньютонов наваливается на него еще до того, как ему удается встать…) Видишь, Ли? Все они грязные свиньи сопливые жопы красный свитер мерзкие рожи я виноват я, Ли, видишь? (на этот раз Биг наносит ему удар в скулу и буквально волочит лицом по полу) суки бессмысленные я виноват — О Господи, Ли, видишь? (и, несмотря на это, Хэнк поворачивается ко мне БЕРЕГИСЬ! БЕРЕГИСЬ! просто чтобы убедиться, что я здесь) а-а дави его дави, сукина сына — О Господи, Ли! (Он смотрит на меня с пола, вывернув голову, словно вопрошая теперь уже одним зеленым глазом БЕРЕГИСЬ БЕГИ! второй залит кровью) и все орут убей его потому что я не побегу от них сукиных детей Ли! Негодяй! (…и прежде чем я успеваю отдать себе отчет — из-за шума, выпитого пива и, может, потому, что я хочу, чтобы его били дальше, — БЕРЕГИСЬ ХЭНК! — я слышу, как я ору вместе с Джо Беном

— ПОДНИМАЙСЯ ХЭНК ПОДНИМАЙСЯ ПОДНИМАЙСЯ ПОДНИМАЙСЯ!) сукины дети вы думаете меня волнует ваша ненависть, Ли, видишь, я могу (и, будто он только и ждал моей поддержки, Хэнк встает, ПОДНИМАЙСЯ! размазывая кровь, ХЭНК! ХЭНК! и издает какой-то жуткий боевой клич…) вы думаете меня волнует давайте мне нравится! наше вам с кисточкой не побегу (…снова подтверждая, — ХЭНК ДА ХЭНК ХЭНК! — что он настоящий варвар…) пожалуйста ненавидьте сколько вам угодно слышали сукины дети! (такой же, как это доисторическое двуногое…) давай убивай (и еще более — ДА ХЭНК ДА — мощное) дайте я их всех убью сейчас сейчас сейчас!..

Зарница погасла, оставив за собой черный пульсирующий мрак, который судорожно переползает с вершин в долину и обратно. Старый лесоруб уныло плетется по тропинке к своей хижине — он даже не побеспокоился прихватить с собой вина…

Ли едет домой в джипе, который медленно ведет Джо Бен. Пикап они оставили у Джэн. Временами налетает дождь, и Ли поворачивается навстречу ветру, надеясь прочистить голову от пива и виски, которые они выпили после драки. Он сидит на заднем сиденье, поддерживая Хэнка, когда тот начинает клониться к полу. Хэнк не проронил ни звука, после того как они покинули бар, глаза у него закрыты, хотя нельзя сказать с уверенностью, что он вырубился, — колеблющийся свет боковой фары постоянно меняет выражение его лица: то оно тупо обвисает, то расплывается в улыбке, словно от воспоминания о чем-то смешном. Ли удивленно смотрит на него: интересно, это осознанная улыбка или просто распухшие губы?.. Учитывая общее состояние лица Хэнка, трудно сказать наверняка, — все равно что пытаться прочесть письмо, извлеченное из сточной канавы.

Да и все происшедшее я не слишком хорошо понимал. На что он надеялся, беря меня с собой? Одно я знал точно: если он хотел показать мне — что я отчасти подозревал, — что меня ждет, если я продолжу свои отношения с известным лицом женского пола… то в этой области он полностью преуспел.

— Никогда в жизни, — говорю я, не обращаясь ни к кому конкретно, — не видал я ничего более жестокого и ужасного…

Хэнк не шевелится, а Джо Бен отвечает:

— Просто драка, обычный кулачный бой, и Хэнк вздул парня.

— Нет. Я видел кулачные бои. Это другое… — Я умолкаю, пытаясь проветрить мозги, чтобы выразить свои ощущения. После драки я выпил больше, чем собирался, чтобы поскорее стереть из памяти увиденное. — Это было как… Когда этот парень бросил его через стул, Хэнк как будто с ума сошел, взбесился!

— Биг — здоровый парень, Леланд. И Хэнку нужно было собраться с силами, чтобы завалить его…

— Взбесился! …как какое-то животное! — нет, надо было еще больше надраться.

Машина трясется в ночи. Джо Бен спокойно смотрит вперед. Хэнк приваливается к плечу Ли: вероятно, спит. Ли смотрит на черные набухшие тучи, плывущие над головой, снова прокручивая в голове все происшедшее, и жалеет, что не провел весь день дома в постели.

Джо Бен останавливает машину за гаражом на гравии, чтобы было ближе нести Хэнка к лодке. Хэнк что-то бормочет и стонет. На причале перед домом он даже сам встает на ноги, покачиваясь, отгоняет свору и доходит до конца мостков. Там он зажигает спичку и склоняется над черной маслянистой водой, проверяя, до какой отметки она поднялась.

— Не сегодня, Хэнк, — берет его под локоть Джо. — Давай ее оставим на сегодня…

— Нет, нет, Джоби… начинается дождь. Ты же знаешь, надо все время следить. Цена — вечное бдение. — Он прикрывает дрожащий спичечный огонек ладонями и наклоняется ближе к темной отметине, обозначающей уровень воды.

— А-а. Всего на два дюйма по сравнению с прошлым вечером. Ну, мы у Христа за пазухой, парни. Пошли.

Поддерживая под руки, они ведут его вверх по склону, а он брыкается и кричит на обезумевших от счастья гончих…

Старый лесоруб заваливается в постель, даже не сняв мокрой одежды. Он слышит звук дождя на своей крыше — словно кто-то забивает тоненькие гвоздики в гнилое дерево. Начался, хорошо. Теперь он будет идти шесть месяцев.