Как раз в этот момент в комнату вошла Роза, неся на подносе графин с водой.
– Я подумала, что вам это может понадобиться, – сказала она, улыбнулась и, поставив поднос на столик, ушла.
Дэвид разбавил свое виски водой и повернулся к Штрассмеру. Маленький немец поднял стакан.
– Ваше здоровье.
– Ваше здоровье, – ответил ему Дэвид.
Штрассмер залпом выпил свою порцию, слегка закашлялся и посмотрел на Дэвида увлажнившимися глазами.
– Ах! Отлично.
Дэвид кивнул и сделал глоток из своего стакана. Вкус был ужасный, даже с водой.
– Еще? – вежливо спросил он.
Отто Штрассмер улыбнулся. Дэвид наполнил его стакан, и маленький немец сел рядом с ним на диван.
– Значит, вы Дэвид, – сказал он, – много слышал о вас.
Дэвид снова улыбнулся и кивнул. Ну и вечерок предстоит, подумал он. Похоже, что к концу обеда скулы свернет от этих вежливых улыбок.
– Да, – продолжил мистер Штрассмер, – я много слышал о вас и уже давно хотел познакомиться с вами. Дело в том, что мы с вами работаем на одного и того же человека.
– На одного и того же человека?
– Да, на Джонаса Корда. Только вы – в кинобизнесе, а я – в производстве пластмасс. Мы познакомились с вашей матерью в прошлом году в синагоге. А когда разговорились, выяснилось, что моя жена Фрида приходится троюродной сестрой вашему отцу. Обе семьи из Силезии. – Мистер Штрассмер выпил и снова закашлялся. – Мир тесен, не так ли?
– Да, мир тесен, – согласился Дэвид.
Позади раздался голос матери:
– Ну, уже пора садиться за стол. Где же твой друг?
– Он должен быть с минуты на минуту, мама.
– Ты сказал ему, что в семь часов? – спросила она. – Дэвид кивнул. – Так где же он? Неужели он не знает, что если наступило время есть, то надо есть, иначе все остынет.
В это время раздался звонок в дверь, и Дэвид облегченно вздохнул.
– Вот и мой гость, – сказал он, направляясь к двери.
Перед Дэвидом стоял высокий, симпатичный молодой человек, ничем не напоминавший худого темноглазого мальчишку. Вместо вытянутого, острого носа, за который он и получил свое прозвище, Дэвид увидел тонкий, почти орлиный нос, замечательно сочетавшийся с крупным ртом и узким подбородком.
Остроносый улыбнулся, заметив на лице Дэвида изумленное выражение.
– Я пошел в клинику и исправил его, а то, согласись, нехорошо гулять по Беверли-Хиллз с истсайдским носом. – Он протянул руку. – Рад тебя видеть, Дэвид.
Дэвид пожал протянутую руку, она была твердой и теплой.
– Входи, – сказал он, – мама уже беспокоится. Обед готов.
Они вошли в гостиную. Мистер Штрассмер поднялся с дивана, а мать с сомнением посмотрела на Остроносого. Дэвид огляделся. Розы в комнате не было.
– Мама, – спросил он, – ты помнишь Ирвинга Шварца?
– Здравствуйте, миссис Вулф, – сказал Остроносый.
– Помню ли я Исаака Шварца? Конечно помню, но что случилось с твоим носом?
– Мама! – запротестовал Дэвид.
Остроносый улыбнулся.
– Все в порядке, Дэвид. Я исправил его, миссис Вулф.
– Интересно, как ты дышишь таким маленьким носом? Ты работаешь? – требовательно спросила мать Дэвида, – или все еще ошиваешься со шпаной возле гаража Шоки?
– Мама! – быстро сказал Дэвид. – Ирвинг теперь живет здесь.
– Так ты теперь Ирвинг, – сердито сказала мать. – Изменить нос тебе было мало, ты изменил еще и имя. А чем тебе не понравилось имя, которое тебе дали родители, а?
Остроносый рассмеялся и посмотрел на Дэвида.
– Я понял вас, миссис Вулф, но поверьте, со мной все в порядке, просто имя Ирвинг легче произносить.
– Ты учился в той же школе, что и мой Дэвид, так почему же тебе трудно произносить свое имя?
– Ну же, миссис Вулф, – сказал Остроносый, – Дэвид обещал мне суп с клецками. Я больше не могу ждать, весь день ходил голодный в ожидании вашего обеда.
Миссис Вулф снова недоверчиво посмотрела на него.
– Если будешь себя хорошо вести, можешь приходить на суп с клецками каждую пятницу.
– Постараюсь, миссис Вулф.
– Хорошо, пойду посмотрю, не остыл ли он.
Когда Дэвид представлял Шварца Штрассмеру, в гостиную вошла Роза. Она остановилась на мгновение в дверях, а потом сказала:
– Мистер Шварц? Рада вас видеть.
Ирвинг посмотрел на нее и протянул руку.
– Здравствуйте, доктор. Не предполагал, что вы знакомы с моим другом Дэвидом.
Роза пожала протянутую руку.
– Мы познакомились сегодня.
– Именно доктор Штрассмер и исправила мой нос, – сказал Ирвинг Дэвиду. – Она крупнейший специалист своего дела. Ты знаешь, что именно она оперировала в прошлом году Линду Дэвис?
Дэвид удивленно посмотрел на Розу. Вряд ли кто-нибудь сказал бы, что она врач. А операция Линды Дэвис, действительно, наделала много шума. Лицо актрисы было изрезано осколками в результате автомобильной катастрофы. Но когда через год она вновь появилась перед камерой, следы практически были незаметны.
Внезапно Дэвид обнаружил, что мистер и миссис Штрассмер как-то нервно поглядывают на него. Улыбнувшись Розе, он сказал:
– Доктор, именно с вами я и хотел бы поговорить. Что вы посоветуете делать, если в желудке ужасная пустота?
Роза с благодарностью посмотрела на него, напряжение было снято.
– Думаю, что вам помогут несколько клецок.
– Клецки? Кто говорит о моих клецках? – раздался голос матери Дэвида, с важным видом стоящей в дверях. – Рассаживайтесь все, суп уже на столе и остывает.
11
Когда обед был закончен, Роза взглянула на часы.
– Прошу извинить меня, но мне надо съездить в больницу взглянуть на пациента, – сказала она.
– Если хотите, я могу вас отвезти, – предложил Дэвид.
– Не стоит, я на машине.
– Ну, тогда хотя бы позвольте составить вам компанию, – вежливо сказал Дэвид.
Ирвинг тоже поднялся.
– Пожалуй, и мне пора. – Он повернулся к миссис Вулф. – Спасибо за вкусный обед, он напомнил мне дом.
– Веди себя хорошо, Исаак, – улыбнулась она, – и можешь еще приходить.
– Мы ненадолго, – сказала миссис Вулф Роза.
– Идите. Вы, дети, всегда спешите, – ответила та и перевела взгляд на родителей Розы. – Нам, старикам, есть о чем поговорить.
* * *
– Извини, Ирвинг, – сказал Дэвид, когда он, Остроносый и Роза вышли из дома на улицу. – У нас так и не нашлось времени поговорить. Может быть, перенесем разговор на завтра?
– Мы можем поговорить прямо сейчас, – спокойно сказал Ирвинг. – Уверен, что доктору мы можем доверять, не так ли, мисс Роза?
– Я могу подождать в машине, – предложила та.
– Да нет, все в порядке, – остановил ее Дэвид и повернулся к Ирвингу. – Я наверное выглядел глупцом, когда ты вчера позвонил, но трудовыми отношениями у нас занимается Дэн Пирс.
– Все нормально, Дэвид, я так и предполагал.
– Дэн сказал, что нам грозит забастовка, надеюсь, ты понимаешь, что мы не можем допустить этого. Забастовка разорит нас.
– Знаю, – ответил Ирвинг, – и стараюсь помочь. Но я ничего не смогу поделать, пока мы не заключим соглашение.
– А почему вдруг создалась такая ситуация? По-моему, нет причин для забастовки. Сейчас как раз преодолеваются последствия увольнений периода депрессии.
– Да, – кивнул Ирвинг, – работники студии не хотят бастовать, но их подталкивают к этому коммунисты, они трубят на каждом углу о больших заработках кинозвезд и администрации. И многие, слушая их, думают, почему бы и им не отхватить немного от этого пирога. Коммунисты все время держат рабочих в напряжении.
– А что насчет Бьефа и Брауна?
– Они были свиньями, – жестко сказал Ирвинг. – Хотели иметь и там и тут. Поэтому мы и свалили их.
– Вы свалили их? – недоверчиво спросил Дэвид. – А я думал, они сами попались.
– А откуда, ты думаешь, власти получили документы для возбуждения этого дела? Не на улице же нашли.
– Похоже, что вы пытаетесь использовать нас, чтобы загасить пожар, который сами же и раздули, – сказал Дэвид, – а вину за все сваливаете на коммунистов.
