Героинщики (ЛП) - Уэлш Ирвин

- Да ... Случается ...

- И тут я открываю глаза и вижу какого-то мудака, который оказывается ее стариком!

Он только что зашел в гостиную. Она стоит к нему спиной и не видит его. Он просто отдыхал в саду, дрочил, пожалуй, а здесь мы. И он спрашивает: «Что здесь, к черту, происходит? »

- И?

- Ой, что началось ... Я повернулся к нему и сказал: «А на что это похоже, уебок ты старый? Убирайся отсюда!» И он действительно убирается, пиздит себе, правда, что-то под нос, но убирается. Я чувствую, что она паникует, хочет вырваться из моих рук, но я держу крепко, никуда она от меня не денется, могла бы и сама догадаться, что так будет. И здесь я делаю так, как видел в порно, ну, когда мужчина кончает телке прямо на лицо. Она вся от этого испугалась, глаза на меня вытаращила, так я ее удивил! Лицо у нее было еще то, блядь!

- А она догадалась об отце?

- Как раз собираюсь об этом рассказать, ты, блядь, рыжие дерьмо нетерпеливое, - кричит Франко, и я искренне рад, что он находится от меня за четыре сотни миль. - Так вот, она вытирает с лица мою сперму и начинает снова паниковать: «Кто это был, это мой отец?» - «Обеспокоенный старый пердун хотел нам помешать», - говорю ей я. Она сразу становится такой холодной, непривлекательной, даже фригидной, и хуй с ней, ты смотри, романтики ей ебаной захотелось на Рождество. Она выходит на улицу, я слышу, как они кричат друг на друга, и когда она возвращается, говорит, что отец выгоняет ее из дома. А я на это: «Ну что, пошли тогда к моей матери». - «Спасибо, Фрэнк». - И она уже идет собирать вещи, вся так благодарная, что пиздец. Но я просто не мог оставить ее с этим старым пердуном. Я правильно сделал?

- Ага ...

- Так вот, она взяла немного вещей, и этот ебаный похуист заходит снова в дом и снова напускается на нее. «Ты - позор», - говорит он, качая головой, как ебаный монгол. «Это ты - позорище ебаное, - отвечаю я ему, - подкрадываешься, как старый извращенец! ». «Что?.. - спрашивает тот, вытаращиваясь на меня, потом поворачивается к ней и говорит: - Вы оба друг друга стоите. Ты полностью вышла из-под нашего контроля, Джун Крисхолм, что ты за шлюха такая ... »-« Но, папа ... »- начинает плакать она. «Убирайтесь отсюда, - говорит нам этот мудак, - выметайтесь из моего дома!» А я говорю ей: «Пойдем», - и забираю ее из этого ада. Затем я останавливаюсь, уже на пороге, и упрекаю ему: «Если она - шлюха, на хуй, то это твоя вина: хорошо ты дочь воспитал. Я никогда не позволяю всяким старым мудакам повышать на меня голос, поэтому лучше закрой рот, договорились? Ей ты отец, но мне - нет! » И представляешь, от проглатывает эту хуйню! Сука, отец еще называется. «Да, лучше молчи и в дальнейшем », - добавляю я. Ха-ха, так я с мудилой и разобрался.

- Ну ты даешь, надо было ему еще и в морду дать, - поддерживаю я его только потому, что сам нахожусь за сотни миль оттуда и мне не придется отвечать за последствия!

Лондон, я люблю тебя!

- Именно это я сказал и Томми, - заносчиво и довольно соглашается он. - Но я решил забыть об этом, ага, не хочу лезть в ее ебаные семейные дел, тот мудак и так хорошо не кончит. В любом случае, он еще сам ныть и рыдать, умолять, чтобы она вернулась домой, но я ей не позволю - хочу, чтобы мы начали жить вместе, найду для нас хорошенькую квартирку. А то неудобно, она спит на диване, а не со мной, в одной постели. И получается, что мы трахаемся у меня, а потом я должен отсылать ее в ту проклятую кушетку. А иначе я не высплюсь, а ты знаешь, как я люблю поспать! А если я прихожу поздно, то бужу ее, чтобы потрахаться. Но утром снова вижу эти недовольные лица: ее, моей мамы и нашей Элизабет, они смотрят на меня, как на какую-то мерзкую хуйню.- Ты уже жалеешь?

- Да, все это - дерьмо, но я все равно хочу найти себе жилье, и девушка трахается хорошо, но нельзя отрезать хуй, чтобы досадить яйцам, как я люблю говорить. Ты меня еще слушаешь, бля?

- Да. Нельзя отрезать хуй, чтобы досадить яйцам, - повторяю я за ним, он действительно часто так говорит.

- То-то и оно. Поэтому я позвонил Монне, на следующей неделе мы переезжаем в ту квартиру на Баченен-стрит. Надеюсь, эта сучка готовит так же, как трахается! Приказал ей поучиться у мамы - кулинарии, конечно, а не трахаться! Так что буду теперь в собственном жилье, трахаться буду каждую ночь. Надо только научить ее закрывать рот, когда надо, и будет все совсем клево, бля.

- Звучит неплохо.

- Да, ну что, я побежал. Не могу же я целый день сидеть у телефона и с тобой, мудаком, болтать! Блядь, и так счет за разговоры как получу, то охуею, это точно.

- Извини, что задержал тебя, Фрэнк.

- Это ты правильно говоришь. Я теперь - человек занятой, бля. Когда возвращаешься?

- На Новый год ...

- Клево! Устроим тебе такой прием, что никогда в жизни его не забудешь. Увидимся, друг.

- Увидимся, Франко. Пока-пока.

После такой психической атаки мне понадобилась еще одна доза героина. На кухню входит Кайфолом, потирая глаза со сна.

- Вы что здесь, курите, сейчас? А как же собеседование с тем мудаком из дока?

Вот он, настоящий Кайфолом. Я ни одного парня не знаю, который спорил так же много. Никси смотрит на нас с веселой улыбкой.

- Подождет ... Мне надо было с Бэгби перетереть по телефону, понятно? - С этими словами я передаю трубку Кайфолому.

Он отказывается:

- То, что он сумасшедший психопат, еще не означает, что вы должны быть такими самыми безответственными мудаками, - говорит он, принимая таблетку спида, но затем его глаза тускнеют от печали: - Забыл сказать - мама Элисон умерла на прошлой неделе. Кажется, похороны были вчера.

- Хуево ... Очень хуево, друг. Лучше бы ты сказал, Саймон, я бы поехал поддержать ее!

А Бэгби даже не подумал мне рассказать, мудак, бля.

- Да, ну что ж, ничего теперь не поделаешь, - с сомнением смотрит он на меня, видимо, не очень оптимистичной мысли обо мне мои друзья. - Если кто-то и должен был поехать туда, то это я. Мы с ней очень близки.

- А она приходила на похороны моего малого братика, и вообще ... - отвечаю я.

Дерьмо: жизнь может быть как плеядой возможностей, так и ебаной загрязненной дорогой с рытвинами.

- Да. Она приходила поддержать тебя и Билли. Хотя, наверное, она думает, что мы в Лондоне, все такое, и мы увидимся с ней через неделю после Нового года, - обещает он. Затем Саймон смотрит на Никси, который бездумно уставился в стенку под кайфом от героина.

- Надо и Никси к нам пригласить, ему это пойдет на пользу, - предлагает он, поворачиваясь ко мне. - Слушай, Марк, мне нужна от тебя маленькая-маленькая-маленькая услуга. Мне надо уладить кое-какие дела с Люсиндой ... Я обещал встретиться с ней в полдень в пабе «Грязный хер» напротив станции «Ливерпуль-стрит ».

Он опускает детали, и хотя мне это не очень нравится, он все же мой друг, поэтому я прикрою его.

Целая вечность проходит, пока мы моемся, одеваемся и добираемся «Хакни-Даунз», откуда поездом направляемся на Ливерпуль-стрит и переходим дорогу к той пивной.

«Грязный хер» весь набитый работниками Сити, которые зашли сюда перекусить во время перерыва, а также в одежде, специально приготовленном нами для собеседования, мы выглядим на их фоне настоящими нищими, но нам похуй. Мы с Кайфоломом надели свои костюмы, которые остались с похорон, но яркие красные волосы Никси и его общее сходство с индейцем, бело-розовая рыхлая куртка, которая, к нашему счастью, прикрывает футболку с надписью Королева всем найдет работу ручками, бросаются в глаза, и только его черные брюки похожи на что-то приемлемое, хотя огромные красные кроссовки все равно привлекают внимание. Так странно становится, когда он прячет свое нутро доброго, душевного парня и превращается в панк-динозавра.

Когда мы находим себе свободный столик, Кайфолом ищет в баре Люсинду, которая сидит где-то в углу, и тянет меня за собой. Он знакомит нас, потом они начинают оживленную беседу, во время которой он выпячивает грудь, как соседский голубь.