Американский психопат - Эллис Брет Истон

Ознакомительная версия. Доступно 22 страниц из 106

Поздно вечером, искупавшись голыми в океане, мы, дрожа, заходили в дом, обернувшись огромными полотенцами от Ralph Lauren, делали омлеты и лапшу с трюфелями, грибами порчини и оливковым маслом; суфле с грушами-пашот и фруктовые салаты с корицей, жарили поленту с перченым лососем, готовили яблочный и ягодный шербеты, ставили на стол маскарпоне, красную фасоль с рисом, завернутую в салат-ромен, вазочки с соусом сальса, ската, тушеного в бальзамическом уксусе, острый томатный суп, ризотто со свеклой, лаймом, спаржей и мятой; мы пили лимонад, шампанское или хорошо выдержанное Chateau Margaux. Но вскоре мы перестали вместе заниматься со штангами и плавать в бассейне, а Эвелин ела одни диетические шоколадные трюфеля, которые не ел Нутрасвит, и жаловалась на лишний вес, которого у нее не было. Иногда по ночам я бродил по пляжу, выкапывал крохотных крабов и ел песок — это случалось глубоко ночью, когда небо было таким чистым, что можно было видеть всю солнечную система, и песок, освещенный ей, казался лунным. Я даже притащил в дом с пляжа медузу и ранним утром, перед рассветом, когда Эвелин спала, приготовил ее в микроволновой печи, скормив остатки чау-чау.

Потягивая бурбон, а потом шампанское из высоких стаканов с выгравированными на них кактусами, которые Эвелин расставляла на глиняных подносах, размешивая в них малиновый сироп мешалкой в форме перца-халапеньо из папье-маше, я лежал рядом, воображая, что убиваю кого-то лыжной палкой Allsop Racer или смотрел на старинный флюгер, висящий над камином, размышляя, можно ли им проткнуть человека, или, вне зависимости от того, была ли Эвелин в комнате или нет, жаловался, что надо было заказать столик в «Dick Loudon's Stratford Inn».

Вскоре Эвелин стала говорить только о водных процедурах и о пластической хирургии, а потом наняла массажиста, жуткого гомика, который жил по соседству с известным книгоиздателем и открыто заигрывал со мной. За последнюю неделю нашего пребывания в Хемптонсе, Эвелин возвращалась в город трижды: один раз — чтобы сделать маникюр, педикюр и массаж лица, второй раз — на персональную тренировку у Стефани Херман, и в третий раз -чтобы встретиться со своим астрологом.

— Зачем лететь на вертолете? — шепотом спросил я.

— А что ты предлагаешь? — завопила она, запихивая себе в рот еще один диетический трюфель. — Может, мне «Вольво» арендовать?

Пока она отсутствовала, я блевал (ради самого процесса) в грубые терракотовые вазы, выставленные по периметру внутреннего дворика или с жутким массажистом ездил в город купить бритвенных лезвий. По ночам я ставил Эвелин на голову светильник от Jerry Kott из искусственного бетона и алюминиевой проволоки, но после гальциона она спала мертвым сном и не стряхивала его, и я смеялся, глядя, как светильник вздымается, когда она глубоко вдыхает, но вскоре это стало меня печалить, и я перестал ставить его ей на голову.

Ничто не могло смягчить меня. Вскоре все стало казаться скучным: очередной рассвет, жизни героев, влюбленности, войны, открытия, которые люди делали насчет друг друга. Единственное, что мне не наскучило, — это мысль о том, как много денег сделал Тим Прайс, и все же со временем наскучило и это. Во мне не было ясных эмоций, только алчность и, кажется, безграничное отвращение. Я обладал всеми свойствами человеческого существа — плотью, кровью, кожей, волосами, — но разрушение моей личности зашло так далеко, что способность к обычному состраданию исчезла, — я намеренно медленно уничтожил ее. Я был просто подделкой, грубой копией человеческого существа, функционировал лишь слабый кусочек моего мозга. Происходило что-то ужасное, но я не мог понять, что именно и почему происходит. Утешал меня лишь звук льда, брошенного в стакан с J&B. В конце концов, я утопил чау-чау. Эвелин по ней не скучала; она даже не заметила ее пропажи, даже когда я кинул ее в огромный морозильник, завернув ее в свитер из Bergdorf Goodman. Нам нужно было уехать из Хемптонса, потому что я начал ловить себя на том, что предрассветными часами я стоял возле нашей кровати, стиснув в кулаке нож для колки льда, и ждал, когда Эвелин откроет глаза. Однажды утром за завтраком она поддержала мое предложение и в последнее воскресенье перед Днем Труда мы вернулись на вертолете в Манхэттен.

ДЕВУШКИ

— Мне показалось, что фасоль-пинто с лососем и мятой была самая-самая… ну, ты понимаешь, — говорит Элизабет, входя в мою гостиную. Она грациозным движением скидывает туфли из атласа с замшей от Maud Frizon и плюхается на кушетку, — …вкусная, но боже мой, Патрик, как это было дорого и…, — она окрысивается — …и это уже не новость.

— Мне показалось или на столах были золотые рыбки? — спрашиваю я, отстегивая подтяжки от Brook Brothers. Я ищу в холодильнике бутылку совиньон блан. — Так или иначе, мне показалось, что место шикарное.

— Шикарное, Патрик? — выкрикивает она. — Дональд Трамп ест там.

Я отыскиваю бутылку и ставлю ее на стол, но прежде чем найти штопор, пустыми глазами смотрю на Элизабет из кухни.

— Да. Это что, сарказм?

— Угадай, — стонет она с последующим столь громким «Уф», что Кристи вздрагивает.

— Где ты работаешь сейчас, Элизабет? — спрашиваю я, задвигая ящик. — В универмаге или типа того?

Элизабет расплывается на это в улыбке, и пока я открываю «Акацию», жизнерадостно произносит:

— Мне не надо работать, Бэйтмен, — и через секунду добавляет уже со скукой:

— Кому как не тебе знать, что это за ощущение, мистер Уолл-стрит.

Она проверяет, все ли в порядке с губной помадой, глядя в крышечку компактной пудры Gucci; как и предполагалось, помада лежит превосходно.

Чтобы сменить тему, я спрашиваю:

— А кто выбрал это место? — я наливаю девушкам вино, а себе с делаю J&B со льдом и водой.

— Карсон. А может, Роберт.

Элизабет пожимает плечами, а потом, захлопнув пудру, пристально смотрит на Кристи.

— Твое лицо мне знакомо. Ты не училась в Далтоне?

Кристи отрицательно качает головой. Почти три утра. Я раздавливаю таблетку экстази и смотрю, как она растворяется в стакане с вином, который я намереваюсь вручить Элизабет. Утреннее Шоу Патти Винтерс было на тему: «Люди, Весящие Более Трехсот Килограмм — Что С Ними Делать?» Включив на кухне свет, я нахожу в морозильнике еще две таблетки наркотика и выключаю свет.

Элизабет — двадцатилетняя симпатичная девка, которая иногда появляется в рекламе Georges Marciano. Она — из Вирджинии, из древнего рода банкиров. Сегодня вечером мы ужинали с ее друзьями, двадцатисемилетним Робертом Фаррелом, финансистом, сделавшим довольно неровную карьеру, и Карсон Вайтол — подружкой Роберта. Роберт был в шерстяном костюме от Belvest, хлопчатобумажной рубашке с французскими манжетами от Charvet, галстуке из шелкового крепа с абстрактным рисунком от Hugo Boss и в темных очках Ray-Ban, которые он не снимал на протяжении всего ужина. На Карсон был костюм от Yves Saint Laurent и жемчужное ожерелье и к нему серьги из жемчуга с бриллиантами (от Harry Winston). Мы поужинали в «Free Spin», это новый ресторан Альберта Лиомана в районе Флетирон, а потом отправились в лимузине в «Nell's», где я извинился, заверив разгневанную Элизабет, что сейчас же вернусь, и дал указание шоферу ехать в район мясников, где подобрал Кристи. Пока она ждала на заднем сиденье запертого лимузина, мы с Элизабет, Робертом и Карсон пили в «Nell's» за одним из центральных столиков. Сегодня здесь было пусто, поскольку знаменитостей не было, — дурной знак. Наконец в два тридцать, пока Карсон пьяно хвасталась своим ежемесячным счетом за цветы, мы с Элизабет ушли. Элизабет была так обижена рассказом Карсон о чем-то в последнем номере W, что даже не поинтересовалась, почему в машине оказалась Кристи.

По дороге в «Nell's» Кристи призналась, что все еще в шоке от нашей прошлой встречи и что на сегодня у нее были грандиозные планы, но я предложил слишком много денег, чтобы она отказалась, и обещал, что ничего похожего на прошлый раз не повторится. Несмотря на то, что она была все еще напугана, несколько рюмок водки в лимузине вместе с деньгами, которые я дал ей раньше (больше тысячи шестисот долларов), подействовали на нее успокаивающе, как транквилизаторы. Ее грусть возбудила меня, и когда я протянул ей первую порцию — шесть купюр в серебряном зажиме для денег от Hughlans, — она повела себя как настоящий игривый котенок. Но когда я усадил ее в лимузин, она сказала, что после прошлого раза ей может потребоваться хирургическая операция или адвокат, и я выписал ей чек на тысячу долларов, а так как знал, что денег по нему она никогда не получит, то я нисколько не нервничал. Теперь, глядя на Элизабет в своей квартире, я вижу, как великолепно развита ее грудь, и надеюсь, что, когда экстази подействует, я смогу убедить девушек заняться передо мной любовью.

Ознакомительная версия. Доступно 22 страниц из 106