Лавка сновидений Юнсыль - Херин Ли

Вместо деревьев здесь высились пирамиды из шоколадных кексов, стены были сделаны из печенья. Входная дверь представляла собой большую плитку шоколада, а окна — прозрачные леденцы. Более того, стены были усыпаны монпансье и шоколадной крошкой в качестве украшения. В роли трубы на крыше дома торчал гигантский рожок мороженого. А в трехъярусном фонтане посреди двора вместо воды бурлил жидкий шоколад.

Юнсыль, которая очень любила сладкое, была под большим впечатлением от увиденного.

— О боже! Можно мне откусить кусочек?

— Юнсыль!

— Ну один маленький кусочек.

— Ткач снов никогда не вмешивается в сновидение покупателя. Это третий пункт соглашения. Ты что, забыла уже?

— Да разве это можно назвать вмешательством? — проворчала Юнсыль.

Но Кассель в ответ лишь замотал головой. В итоге Юнсыль пришлось отказаться от своей навязчивой идеи.

— Где Хаён?

— Вон там.

Кассель указал на фонтан. Юнсыль тоже повернулась к нему, но ничего не увидела. Как раз в тот момент, когда она собиралась переспросить Касселя, с поверхности шоколада начал подниматься пузырек воздуха. Юнсыль уставилась на него с открытым ртом, недоумевая, что, черт возьми, происходит. В этот момент из пузыря выпрыгнула Хаён.

— Пух!

Покрытая с ног до головы сладкой жижей, она была похожа на живую шоколадную фигурку. Девочка вышла из фонтана и облизнула руки.

— Как вкусно…

Хаён на мгновение застыла от восторга, а потом присела на корточки и принялась снимать со стен конфеты и шоколад. Как только ее крошечные ручки оказались полны сладостей, она сразу же отправила все в рот. Затем со счастливым выражением лица Хаён начала повторять:

— Это так вкусно… Я счастлива…

Кассель и Юнсыль невольно улыбнулись при виде этой картины.

Хаён поглощала конфеты и шоколад, хватала куски торта и, отламывая от стены домика печенье, окунала его в фонтан. Но даже после этого, казалось, не насытилась, возможно, потому, что находилась во сне.

Вдруг девочка, которая только что беспечно наслаждалась происходящим, спросила:

— А что там в домике?

Протиснулась через дыру в стене и вошла внутрь.

Пока Кассель и Юнсыль раздумывали, что им делать дальше, Хаён полностью исчезла из виду.

— Мы же не можем туда войти, да?

— Не можем. Иначе она нас увидит. Так что будем просто наблюдать за ней издалека.

Юнсыль согласилась с Касселем. Она опустилась на землю, и принц сел рядом с ней.

— Как будто мы пошли на пикник. Как хорошо и спокойно!

Они вдвоем наслаждались тишиной. Юнсыль даже прилегла на траву.

— Кассель, а…

Ба-бах!

Как раз в тот момент, когда Юнсыль собиралась что-то сказать Касселю, земля вдруг задрожала.

Принц вскочил с места, а Юнсыль стала оглядываться по сторонам.

— Что это? Пожиратель снов?

— Нет, я не чувствую его жара.

— Тогда кто?

Кассель повернул голову и с беспокойством уставился на пряничный домик.

В этот момент изнутри раздался душераздирающий детский крик.

— А-а-а-а…

Шоколадная дверь разлетелась вдребезги, и из домика выскочила Хаён. Она бежала, постоянно оглядываясь, будто за ней кто-то гнался.

Хаён попыталась скрыться в лесу. Но вдруг из дверного проема появилась огромная лапа и схватила ее за одежду. Хаён упала, но, к счастью, не лицом вниз. Гигантская лапа крепко вцепилась в ее воротник.

На этой багровой лапе росли длинные черные когти. Грубые, щетинистые волосы покрывали тыльную сторону ладони. Без сомнений, она принадлежала демону.

Затем он вышел из домика и предстал во всей красе. С его головы свисали огромные черные рога, а выпуклые глаза злобно сверкали. Демон облизнул губы и зловеще улыбнулся. Из пасти торчали ряды острых зубов.

— Отпусти! Отпусти меня!

Хаён боролась изо всех сил и пыталась оторвать от себя лапу демона, но чудище только подняло девочку и понесло ее обратно в дом.

— Как ты смеешь есть мой дом? Наглая соплячка, я зажарю тебя и сожру!

— Пощадите меня! Я виновата! Папа, то есть отчим! Я больше никогда так не буду!

Хаён так плакала, что ее лицо было все мокрое и соленое от слез. Но демон не знал пощады. Он захлопнул полуразбитую шоколадную дверь и скрылся в домике.

Кассель и Юнсыль застыли на месте, наблюдая за разворачивающейся сценой. И только когда демон исчез из виду, Юнсыль пришла в себя.

— Разве мы не должны спасти ее?

— Мы можем только смотреть…

— Ты имеешь в виду, что мы не должны вмешиваться даже в таких случаях? Тогда зачем мы пришли в ее сон? — закричала в конце концов Юнсыль, потеряв терпение.

Атмосфера тут же стала напряженной. Кассель стиснул зубы и сказал:

— Дело не в том, что я не хочу ее спасать. Ты же знаешь, что будет с подсознанием Хаён, если мы так бесцеремонно вмешаемся? Ради нее мы должны оставаться на месте.

— А если ее съедят?

— Если до этого дойдет, то она просто проснется.

— Ты же говорил, что если умрешь во сне, то потеряешь душу!

— Технически ты проснешься как раз перед тем, как тебя съедят, если только демон не Пожиратель снов и не обладает достаточной силой, чтобы контролировать твое подсознание.

При упоминании дракона лицо Юнсыль побелело. Пока она беспокоилась о Хаён, Кассель, нахмурив брови, пристально смотрел на пряничный домик. Казалось, он о чем-то глубоко задумался. В домике все еще были слышны крики Хаён.

— А что, если этот демон и есть Пожиратель снов? Что, если он просто поменял облик…

Кассель решительно покачал головой:

— Этого не может быть, я бы еще раньше почувствовал его присутствие.

— Что ты имеешь в виду?

— Сон — это зеркало подсознания. Так что мы знали, что здесь будет замешана ведьма, верно? Совсем как в «Гензель и Гретель». Это сказка в подсознании Хаён.

Юнсыль кивнула. Видя, что она немного успокоилась, сосредоточившись на его словах, Кассель продолжил:

— Но в ее сне появилась не ведьма, а демон. Значит, в подсознании находится именно он. И разве Хаён не назвала его только что отчимом?

Юнсыль округлила глаза. Она ведь тоже заметила эту странность.

— То есть… ты хочешь сказать, что отчим Хаён и есть этот демон?

— Я не могу быть уверенным на сто процентов, но у меня не выходят из головы слова ее матери.

— А что она сказала?

— Что очень волнуется, ведь после того, как она в прошлом году вышла второй раз замуж, Хаён не может найти общий язык с отчимом. И с тех пор как они стали жить вместе, девочка все больше замыкается в себе и избегает общения с ним. Ее мать еще добавила, что Хаён почти не встречается с друзьями.

Узнав о семейной тайне малышки, Юнсыль какое-то время молчала, но потом осторожно произнесла:

— Социальная замкнутость — типичный симптом детей, ставших жертвами домашнего насилия, и вполне вероятно, что ее отец — преступник. Я не уверена, но думаю, что на всякий случай нам стоит поговорить с ее матерью.

Кассель кивнул. И вдруг один из уголков неба начал окрашиваться в черный цвет. Юнсыль запаниковала, наблюдая, как сон постепенно темнеет, словно угасая.

— Почему, почему это происходит?

— Она пытается проснуться. Нужно посмотреть, что происходит в домике. Пойдем!

— Там стало так тихо. А с Хаён… все будет в порядке?

— Уверен, с ней все будет хорошо. В детстве многим снятся кошмары.

Они осторожно открыли шоколадную дверь и вошли в дом. Внутри, как и снаружи, тот был украшен всевозможными конфетами, шоколадом и желе. Друзья шли медленно, стараясь, чтобы их шаги не отдавались эхом, и по пути осматривали дом. Тем временем сон становился все темнее и темнее.

Потом Юнсыль что-то заметила и позвала принца:

— Кассель, посмотри. Это похоже на печь, но вряд ли…

Дверца печи была слегка приоткрыта. Из-за нее торчал локон волос Хаён. Юнсыль испугалась, но присела на корточки и попыталась открыть духовку.

— Юнсыль, подожди.

— Если ты снова не разрешишь мне, то я тогда тебя…

Щелчок. Не успела Юнсыль закончить фразу, как Кассель взмахнул правой рукой, и в ней замерцал маленький огонек. Это был свет пыльцы снов. В то же время темнеющее пространство вокруг замерло.