Рысюхин, тринадцатый тост был лишним! (СИ) - "Котус"

— Какой странный? Фельдъегерь, что ли?

— Нет, наш, местный. Ведёт себя странно.

— Уже иду.

Пока шёл успел подумать: какого демона вообще⁈ Сегодня же воскресенье, почта не работает, откуда почтальон⁈ В холле на самом деле ждал знакомый работник почты. Не в том смысле знакомый, что знаю его лично и по имени, а в том, что вспомнил его лицо. Вот только выражение этого самого лица было какое-то ошалевшее, и глаза большие.

— Добрый день, у вас для меня телеграмма?

Почтальон кивнул и вынул из сумки телеграфный бланк и фанерку с пристёгнутой к ней бумажкой, на которой я расписался в получении. Прочитал телеграмму. Перечитал ещё раз и почувствовал, что глаза у меня становятся такие же, как у доставившего этот документ. Потряс головой, прочитал ещё раз и передал Маше. Текст короткий и плохой, но содержание и подпись…

«СРОЧНО КО МНЕ ТЧК ЖДУ В ЗИМНЕМ ТЧК КРЕЧЕТ»

Да уж, Государю Императору на предлогах и знаках препинания экономить не приходится. Почему-то именно эта мысль первой постучалась в пустую голову. Так, стоп. Если не фельдъегеря прислал, которому поездом около двух суток добираться до Смолевич, и даже не курьера на аэроплане, а телеграмму отбил, то это на самом деле срочно. Потом выглянул в окошко и понял, что вариант с аэропланом отпадает. Для Маши и подошедшей сразу после меня Ульяны повторил часть рассуждений вслух.

— Если Государь не стал посылать курьера — то это на самом деле срочно. Погода абсолютно не лётная, да и что творится по маршруту я представления не имею, и куда там приземляться, не на Дворцовую же площадь? Поэтому дельталёт отпадает. Поездом — неизвестно, что там с билетами, ехать в Минск, потом из Минска, причём не факт, что завтра уехать получится. Так что отправлюсь на автомобиле, на «Жабенвагене».

Я на пару секунд задумался и повернулся к жёнам.

— Поеду я в партикулярном, но для представления ко двору нужен мундир. Маша, пожалуйста, подготовь повседневный с копиями наград и, на всякий случай, парадный. Оба в чехлах, повезу на крючках над задним сиденьем. Уля, собери что-нибудь перекусить перед отъездом и в дорогу. Я пока осмотрю автомобиль, соберу документы и прочие вещи и уточню по картам дорогу. Ну, и переоденусь из домашнего в дорожное.

Потом вспомнил про почтальона.

— Я могу ответ написать, телеграфист сегодня на месте?

— Явится!

Я взял бланк и написал «выезжаю немедленно автомобилем рысюхин» и, отдав бланк с рублём денег и словами «без сдачи», спросил:

— Как добирались? Минут через двадцать буду выезжать, могу подвезти до города и даже до почты.

— Я верхом.

— Тогда — увы, в автомобиль конь не поместится.

Почтальон ускакал, бедолага, даже от чая отказался. Замёрзнет, как цуцик, но и впечатлений за сегодня получил столько, что надолго хватит. А уж какие слухи пойдут по району…

Не через двадцать минут, а через полчаса, я на самом деле выехал в дорогу. До столицы порядка восьмисот двадцати или восьмисот пятидесяти километров, точнее лень мерять. Это не меньше двадцати часов в пути, если дороги позволят. Так что в лучшем случае буду на месте послезавтра к полудню, в худшем — поздним вечером. Через Смолевичи и Логойск сегодня доеду до Полоцка, это две с половиной сотни километров, больше вряд ли успею. Завтра — надо доехать как минимум до Пскова, а лучше дальше. Ну, и после второй ночёвки — до Питера. Эх, было бы сейчас лето: и дороги лучше, и ехать до Царского Села ближе. Но и так справлюсь, не могу себе позволить не справиться!

Глава 19

Поздняя осень, а конец октября в наших краях это поздняя осень, с заморозками, порой даже с первым снегом и с дождями, которые уже толком не впитываются в стылую землю. Да, конечно, в автомобиле с герметично закрытой кабиной, отоплением и вентиляцией не через щели, ехать куда приятнее, чем в обычной карете. Но дороги! И это торговый тракт, можно сказать — сухопутный дублёр пути от Балтики к Чёрному морю и самым плодородным землям Руси, от Полоцка до Червеня и дальше в Могилёв, откуда вдоль Днепра на юг. Конечно, с развитием железных дорог, значение этого пути ещё уменьшилось. Даже сильнее, пожалуй, чем после того, как маги Тверди и Воды по приказу Императора убрали пороги на Днепре, отрегулировав его течение при помощи каскада из шести небольших плотин. Тогда речной флот на Днепре, Припяти и Березине вырос в разы, и по количеству судов, и по их размеру.

Так что тракту остались в основном местные перевозки или мелкие партии груза, который не подходит для долгой и неспешной перевозки рекой. Но всё же движение идёт, и активное, прибыльность моих трактиров тому порукой, причём с появлением и развитием автомобильного транспорта оно только растёт. Но это я всё к чему? Лужи на дороге по-настоящему первобытные, не видел бы летом тракт сухим, побоялся бы лезть в большинство из них. Да и так опасался, чтобы не застрять ненароком, объезжал то по встречно стороне дороги, то по обочине. Собственно, все так ездили, змейкой. Да и остальная дорога мокрая, скользкая, несмотря на гравийную отсыпку. Не настолько, конечно, как обычные просёлки, особенно глинистые, но на скорости порой начинало мотать, и в лужи стягивало, если проехать слишком близко к ним и не под тем углом. Особенно кусок между хуторами Заказинец и Черница, было там пару мест, где по весне и грузовики вязли[1], и даже трактора, приходилось ездить в объезд, через Верхнее и Шубники на Смиловичский тракт. Который хоть и ухабистый до безобразия, но за счёт большей каменистости более проходимым в сырое время года. Однако — повезло, «ловчие лужи» уже были на месте, но ещё оставалась возможность объехать так, чтоб одно колесо шло посуху.

За Смолевичами дорога была менее знакома, скорость пришлось ещё сильнее сбросить, что вызвало досаду и очередной круг размышлений о том, где достать другую «обувку» для моих автомобилей, более широкую и с более глубоким рисунком. Шины, которые шли с грузовиками с завода, устраивали чем дальше, тем меньше. Хоть ты их на самом деле по два рядом ставь!

В Логойске, до которого в хорошую погоду на фургоне доезжал меньше, чем за два часа, телепался почти три, при этом изрядно устал и спина затекла, так что пришлось делать небольшой привал. На привале, пока разминал мышцы, пришла в голову мысль, что можно было взять с собой кого-нибудь из дружинников в качестве сменного водителя. Даже досаду почувствовал. Как же меня сильно выбила из колеи телеграмма! Вроде уже не раз встречался с Его Величеством, даже общался с ним едва ли не на вольные темы, но всё равно он подавляет, даже опосредовано. Написал, что ждёт меня — я один и поехал. Ну, и не привык ещё до конца к своему титулу и наличию дружины, равно как и к поездкам с охраной, которая не считается за кого-то при личном приглашении.

«А ты, дед, почему не подсказал?»

«Если ты не привык к титулу, то мне и привыкать было не к чему. Точнее, другая привычка была: если срочный вызов, то сел и поехал. Хоть в город, меньше получаса до метро, хоть за город. И ты всё делал именно так, как я привык, слуг у меня вообще никогда никаких не было».

Потом, поразмыслив, пришли к выводу, что толку было бы немного: на пассажирском месте тоже ни ноги не вытянешь, ни поспишь толком, так что отдых получится сомнительный. Нет, конечно, если ехать по таким шоссе, как описывает дед, то можно было бы, сменяясь каждые два-три часа, проехать одним махом часов шестнадцать, не считая остановок для естественных нужд. Но по размытому просёлку, да по незнакомой дороге, где напарнику вместо отдыха придётся работать штурманом? Сев после такого «отдыха» за руль можно и в аварию попасть. Нет, конечно, со штурманом было бы проще и удобнее, но не критично, так что нечего и переживать впустую.

После Логойска дорога стала лучше, не сразу, а когда я выехал на тракт Минск — Полоцк. Он оказался шире и суше, чем участок между районными центрами, так что удалось разогнаться, несмотря на то, что движение стало гораздо более плотным и петлять приходилось большей частью по своей стороне дороги. Не меньше получаса удалось держать скорость сорок пять километров в час и даже чуть больше. Тем обиднее было замедляться до велосипедной, если не сказать — пешеходной, в местечке Плещеницы, где тракт превратился в узкую и кривоватую улочку, забитую и гужевым транспортом, и расслабленно бродящими во все стороны, как коровы на лугу, местными жителями[2]. Видят боги, это было даже хуже, чем в Бобруйске! Хорошо хоть сами Плещеницы намного меньше, так что и продираться сквозь них пришлось не так долго.