экрана…
– Он всегда заводной был, – засмеялся Акбулатов. – Мы его представляли на Героя Советского Союза за бой под Кандагаром, но документы где-то застряли … А потом уже не до этого было… Кстати, помнишь, медсестра у нас была, Асей звали? Она с капитаном Вахитовым… – чеченец осекся, подбирая слова, – дружила, кажется.
– О…о… Как я забыл?! – хлопнул себя по лбу Соболев. – Вахитов оформил развод с первой женой. Они с Асей поженились! Дочь у них родилась. Живут в Казани. Иногда созваниваемся и всегда вспоминаем, как однажды вы застукали нас с Вахитовым, когда мы бухали...
– Это перед Новым годом? Помню, помню… – расхохотался Акбулатов. – Мы с начштаба обходили казармы… Заходим в каптерку, а тут вы сидите, такие веселые, раскрасневшиеся. Сырсынбаев спрашивает: «Выпиваете?», а вы «Нет, товарищ подполковник, просто разговариваем».
– Тогда начштаба говорит: «Жарко у вас, дайте воды!» и наливает себе из графина стакан. А мы «дефицит» как раз туда «заправили», не разведенный, – подхватил Соболев. − Залпом замахнул и бровью не повел. Вы, наверное, не заметили…
– Я-то заметил, Соболь, еще как заметил, – усмехнулся Акбулатов. – Запах спиртяги стоял – будь здоров! Не хотел портить вам настроение, все-таки Новый год. Но что в графине был спирт, не знал, пока начштаба не наполнил себе второй стакан…
– Он, паразит, – память Соболева зашкалило от воспоминаний, – наливает себе третий… Тут Вахитов как бы случайно наступает ему на ногу. А подполковник: «Чего это ты, Вахитов, мне ботинки топчешь, я не девка!» и выпивает, даже не поморщившись, и этот стакан… Хорошо, что вы его увели тогда, весь наш запас кончал бы… А мы спирт с таким трудом нашли… Тогда же в магазинах пусто было…
– Да, здоровый был мужик, как бык. Я рад за него… – сдержанно подытоживая разговор, проговорил Акбулатов и замолчал.
Подул холодный ветер, разгоняя туман и оголив плешину сопки. Оба командира сидели и смотрели, как белая пелена, разделившись на портянки, уползает вниз, прижимаясь к складкам горы.
– Что будем делать, командир? – нарушил тягостную паузу Соболев, поднимаясь. Медленно встал и Акбулатов. – Снова поведем своих бойцов в штыковую?
– Нет уж, хватит! – отрезал Акбулатов. – Пропусти, капитан, мой отряд, и мы с тобой разойдемся, как братья.
Увидев, как уронил голову капитан, он нетерпеливо спросил:
– Чего молчишь, Сергей?
– Командир… – Соболев с трудом подбирал слова. – Если я сейчас дам дорогу твоим боевикам, ты сочтешь меня трусом и предателем. Не этому ты нас учил, Адан Ямлиханович!
Акбулатов пристально посмотрел капитану в глаза, снова порывисто заключил его в свои объятия.
– Как я любил вас, своих офицеров! – проговорил он осевшим голосом .
– И мы вас, – капитан снова перешел на «вы», – тоже уважали и любили…
Акбулатов задумался, посмотрел в сторону своих бойцов, потом на соболевских парней и, взвешивая каждое слово, предложил:
– Хорошо, Соболь… Мы сейчас уйдем… Все равно Грозный мой отряд уже не спасет… Мы поворачиваем назад. Пусть твои не стреляют нам в спину… Кстати, что это за женщина? Хочешь − верь, хочешь − нет, но о ней на Кавказе легенды ходить будут! Она ведь спасла сегодня десятки жизней…
– Хорошо, что спросил, командир! – обрадовался Соболев. – Она из Башкирии, у нее внук в плену у вашего Солтана под Ведено. Возьми, командир ее с собой, а? Ты ведь пойдешь сейчас в том направлении, помоги этой женщине, прошу тебя…
– Забрать у Солтана пленного без выкупа? Это очень трудно, почти невозможно. Да и не мой он вообще, – Акбулатов раздраженно дернул плечом.
– У нее письмо от вашего вице-президента…
– Э-э-э, – махнул рукой генерал. – Солтан никому не подчиняется… Ну да ладно, что-нибудь придумаем. Это теперь для меня дело чести. Зови женщину…Бывай, Соболь! Привет Светлане и сыну… Может, больше не встретимся… Береги себя! За бабушку не беспокойся, найдем мы ее внука…
– Прости, Адан Ямлиханович, как ваша-то семья? Не надо ли чем помочь?
– Спасибо, Сережа, я не питаю иллюзий насчет этой войны… Моя семья уже давно выехала из страны. Прощай, Соболь!
– Прощайте, командир, не поминайте лихом!
Соболев с грустью смотрел вслед уходящему отряду Акбулатова. «Эх, полковник, какая же тебя ждет судьба?» – подумал он, увидев, как чеченский бригадный генерал, прежде чем скрыться за скалой, отдал ему честь.
Капитан не знал, да и не мог знать, что через год небольшую группу боевиков во главе с Акбулатовым недалеко от этих мест окружит спецназ, и генерал, оставшись один, будет отстреливаться до последнего патрона. И этот, последний, израсходует на себя. Потом его обнаженное тело с простреленной грудью покажут по всем телевизионным каналам России, и непьющий майор Соболев, лежащий в это время в госпитале, выпросит у медсестры стакан спирта и «залпом» выпьет его до последней капли...
А еще через два года под Гудермесом подполковник Соболев надумает искупаться в горной речке. Отойдет от своих бойцов метров на сто и встретит на берегу чеченского подростка. Мальчишка попросит у него закурить. Когда Сергей потянется в карман за сигаретой, тот ударит его кинжалом прямо в сердце и, плюнув сквозь зубы на бездыханное тело офицера, исчезнет в зарослях кустарника.
А пока, попрощавшись с Хаят-апай и своим бывшим командиром полка, капитан Соболев повел свою роту по хребту быстрым ходом, стараясь до наступленияночи дойти до ближайщего блокпоста.
Глава двадцать седьмая
Отряд Акбулатова, загруженный ранеными и погибшими, двигался очень медленно. Тем более, что генералу приходилось останавливаться и то и дело подниматься на возвышенности из-за частых звонков, поступавших по спутниковому телефону из разных отрядов.
Хаят-апай шла, как и все, пешком, с трудом волоча ноги. Она не замечала усталости, словно была в отключке: молчала, на редкие вопросы боевиков отвечала односложными предложениями. Акбулатов поглядывал на нее, предполагая, что женщина тронулась умом. Но и он сам, и другие бойцы отряда не приставали к ней с расспросами, хотя интерес у кавказцев к старушке был большой. Даже эти суровые люди были удивлены и восхищены ею. Да, и, чего греха таить, в душе каждый из них был благодарен ей за то, что она своим поступком спасла их от неминуемой смерти.
Было уже
