Козырная дама - Соловьева Татьяна

Вчера вечером, не дожидаясь звонка Поспелова, она сама узнала домашний телефон Фогеля в справочном бюро. Позвонила, но оказалось, что, хотя фамилия владельца добытого телефонного номера и Фогель, зовут его не Эдуард Андреевич, а Энгельберт Александрович, он старый больной человек и своего однофамильца не знает. Других абонентов с такими инициалами и такой фамилией в телефонных книгах города не значилось. Но тогда каким же образом охранник конторы, которому Игорь сообщил об ограблении, связался с Фогелем и сообщил о случившемся? В том, что он звонил, сомневаться не приходилось, так как Фогель и лопоухий приехали на ограбленный склад по звонку.

«Во что бы то ни стало нужно найти Фогеля!» — подумала Зоя Иннокентьевна. Теперь она знала, как до него добраться.

О водке в коробках из-под стирального порошка она не вспоминала, этот факт значения не имел и важным не представлялся.

Так и не закончив зарядку, Зоя Иннокентьевна стремительно поднялась, наскоро приняла душ и уже через полчаса выкатила из гаража-ракушки свой старенький «Запорожец».

Подъехав к вокзалу, пристроила Сливку в пестрый ряд машин на платной стоянке и, увидев резвого плечистого парня, торопливо бросавшегося к каждой новой машине, достала из кошелька десять рублей, чтобы расплатиться за место на стоянке. Но парень подходить не стал, бросив в сторону «Запорожца» лишь ленивый взгляд. Зою Иннокентьевну слегка обидело, что ее машину как бы определили во второй сорт.

— И ничуть моя Сливка не хуже этих ваших скупленных на западных свалках иномарок! — вслух сказала она, пряча деньги обратно в кошелек.

На этот раз Зоя Иннокентьевна осталась ждать в машине и подходить к ларькам не стала. Время тянулось долго, как и всегда, когда чего-нибудь или кого-нибудь ждешь. Наконец вчерашний грузовичок, как она и предполагала, появился на Привокзальной площади. Остановился он там же, где и вчера, у начала ларечного ряда. Привезенный товар разгрузили и разнесли по ларькам те же двое — водитель и молодой парень, обозвавший ее в прошлый раз теткой.

Дождавшись, пока машина отъедет, Зоя Иннокентьевна тронулась следом.

Грузовичок, проехав два квартала по центральному проспекту, свернул налево, на улицу Островского, которая вела на Старый мост, связывающий правобережную и левобережную части города. За мостом грузовичок устремился к Восточной трассе, ведущей в пригороды.

«Запорожец» не отставал. Двигатель его частенько барахлил, но сегодня, будто почувствовав ответственность момента, вел себя прилично, хозяйку не подводил.

К городу вплотную подступали поселки. Они тянулись сплошной цепочкой, располагаясь друг за другом, сливаясь крайними домами, по сути переходя один в другой. Первым из них шел Рыбацкий, застроенный новыми большими и нарядными коттеджами, принадлежащими городским богачам. За ним следовала Ксеньевка, поселок победнее, знаменитый тем, что здесь находился сумасшедший дом.

Не сбавляя скорости, грузовичок проехал оба поселка и свернул к Игрени — тихому, зеленому местечку, утопающему в яблонево-вишневых садах. Какое-то время обе машины петляли по игренским улицам, пока не добрались до старого, ветхого домишки под шифером, покрывшимся зеленой плесенью. Возле двора стояло несколько машин, одна из которых, темносерая, была с мерседесовской эмблемой на капоте. Рядом с нею грузовичок и остановился.

Зоя Иннокентьевна проехала чуть вперед и тоже остановилась. Выбираясь из тесноватого «Запорожца», немного замешкалась, и преследуемая ею пара уже вошла в дом.

Зоя Иннокентьевна решительно направилась вслед за ними.

Двор за покосившимся деревянным забором, в котором больше штакетин недоставало, чем еще держалось на прогнивших поперечинах, зарос сорняками и был сильно замусорен, в основном пустыми бутылками и осколками стекла. Стараясь ступать как можно аккуратнее, чтобы случайно не поранить ногу, Зоя Иннокентьевна подошла к низкому, всего в две ступеньки, крыльцу, но подняться не успела. Из-за угла дома, застегивая на ходу брюки, вынырнуло какое-то странное существо, грязное, оборванное, нечесаное, и торопливо нырнуло в полуотворенную дверь. И сразу же щелкнула задвижка. Зоя Иннокентьевна подергала покрытую ржавчиной ручку-скобу и громко, настойчиво постучала.

— Ну кто там еще? — послышался недовольный голос. — Запираться-то зачем надо было? — Это относилось уже не к ней.

Чуть перекосившаяся, давно не крашенная дверь резко распахнулась, и Зоя Иннокентьевна увидела здоровенного, коротко остриженного парня.

Он с удивлением уставился на женщину.

— Чего надо?

— Эдуарда Андреевича ищу… — по учительской привычке Зоя Иннокентьевна называла не фамилию, а имя-отчество.

— Зачем?

— Это я ему объясню. Он здесь?

— Ну.

— Позвольте, я пройду.

— А чего надо?

— Я же уже сказала — хочу видеть Эдуарда Андреевича.

Зоя Иннокентьевна говорила громко и недовольно, словно отчитывая нерадивого ученика. Парень на миг застыл в растерянности. Воспользовавшись заминкой, Зоя Иннокентьевна решительно отодвинула его в сторону и шагнула за порог.

— А ну давай отсюда! — опомнился наконец верзила и попытался преградить незваной гостье дорогу.

— Не смейте со мной так разговаривать! Что вы себе позволяете?! — пристыдила его Зоя Иннокентьевна и, пока тот переваривал услышанное, а любые мозговые усилия ему, похоже, давались с трудом, вошла в дом, перешагивая через какие-то картонные коробки, штабелями сложенные в коридоре, цинковые ведра, пустые бутылки.

Комната, в которую Зоя Иннокентьевна пробралась из коридора, была большой, но темноватой. Свет почти не проникал сквозь грязное стекло единственного окна, к тому же до половины заваленного всяким хламом.

Здесь тоже все было заставлено пустыми картонными коробками и бутылками, далеко не чистыми ведрами, пустыми или с водой. На широких двухэтажных нарах в углу валялось грязное тряпье. Рядом — большой стол, под которым виднелась коробка, заполненная чем-то серебристым, похожим на алюминий. На столе лежал какой-то валик, стояла миска с клеем, ворохом были навалены водочные этикетки. На полу стояло несколько коробок с уже полными бутылками. Коробки были точно такими, какие Зоя Иннокентьевна заприметила у ларьков на Привокзальной площади.

Вокруг двух больших и грязных чанов толпилось не меньше десятка человек, среди которых Зоя Иннокентьевна увидела уже знакомого ей водителя грузовичка и его сопровождающего. Компания была пестрая и довольно странная — несколько парней в черных футболках и черных джинсах; мужчина среднего роста с седыми висками, в белоснежной рубашке с короткими рукавами; грязные, небритые, оборванные существа, похожие на бродяг, которых сейчас много слоняется по вокзалу и городским базарам.

Тяжелый водочный дух, смешанный с запахом нечистых тел и еще какой-то едкой вонью, выедал глаза.

— Товарищи! — обратилась Зоя Иннокентьевна к пестрой компании. — Мне нужен Эдуард Андреевич.

От неожиданности и несколько нелепого в этой обстановке слова «товарищи» в комнате наступила мертвая тишина. Было слышно даже, как, дымясь, булькает в чане вонючее варево. Но и это булькающее, будто испугавшись сильного, поставленного десятилетиями классной и внеклассной работы голоса, вдруг затихло.

— А ну давай отсюда! — раздался за спиной Зои Иннокентьевны грозный голос верзилы, открывавшего дверь. Он, кажется, осознал, что допустил явную промашку, и теперь этим грозным окриком старался реабилитироваться перед дружками. — А ну давай отсюда! — повторил он. Похоже, его словарный запас не был слишком перенасыщен. Верзила попытался грубо схватить ее за плечи, чтобы вытолкать вон.

— Подожди, Сеня, — остановил его мужчина в белой рубашке.

— Вы Эдуард Андреевич? — безошибочно угадала Зоя Иннокентьевна.

— Допустим…

— Ваша фамилия Фогель? — уточнила Зоя Иннокентьевна.

— Допустим…

— А что тут допускать? Я узнала вас!

— Мы знакомы?

— Познакомимся! — строго заверила Зоя Иннокентьевна и добавила, уже не так воинственно: — Нам нужно поговорить. Только, прошу, давайте выйдем отсюда на свежий воздух, здесь невыносимая вонь…