- Обещаю, Джед, - серьезно сказал профессор.
Джед с облегчением вздохнул.
- А теперь, - с улыбкой сказал профессор, - я позволю себе предложить вам послушать настоящую музыку. Я не хочу препятствовать благим намерениям, но Джедедайя и сам допускает, что ему уже слишком поздно учиться, поэтому я и вынужден останавливать его с помощью револьвера. Я предлагаю вам послушать замечательных певцов.
Он отправился к одному из жилищ и вернулся с полированной коробкой из красного дерева, из которой выглядывал маленький медный раструб.
- Это, - сказал он, - музыкальная шкатулка на основе фонографа, но значительно меньшая размерами. Тем не менее, она великолепна, и у меня с собой есть несколько валиков, штук тридцать, из моих любимых. Эта шкатулка побывала со мной и Джедедайей во многих местах. Ты, Джедедайя, не будешь ревновать к ней со своей гармошкой, если я позволю ей сыграть несколько песен для наших мальчиков?
- Я? Ревновать? - удивился Джед. - Я об этом даже и не подумал. Мне нравится этот ящик, так же как и вам, профессор, так что я нисколько не против.
Профессор Лонгворт положил коробку на камни, коснулся пружины, и над дикой местностью гор Аризоны поплыли звуки Вечерней песни Вольфрама из "Тангейзера".
Величественная песня исполнялась перед многими аудиториями, но никогда в подобной обстановке. Это была всего лишь механическая шкатулка, но дикие горы и огромный каньон придавали песне поистине волшебное звучание. Вслед за аплодисментами, профессор поставил несколько других, в основном арий из известных опер, и все слушали с восторженным интересом. После чего осторожно укутал шкатулку в ткань и убрал ее.
- Мы всегда берем ее с собой в наши путешествия, - сказал он, - и часто она дает нам возможность прекрасно провести время. Как-нибудь я снова заведу ее.
Профессор сдержал свое слово. Иногда, вечерами, он запускал музыкальную шкатулку, а когда отсутствовал, Джедедайя Симпсон из Лексин'тона, К-и, исполнял пару-другую песен на своей гармошке.
Благоприятный сезон заканчивался. Вопрос о поисках золота все еще оставался открытым. Было совершенно очевидно, что им предстоит провести зиму на скалах, а прежде чем отправиться на поиски сокровищ, обеспечить себя всем необходимым на период холодов. Они настреляли большое количество оленей и диких индеек, наловили в реке форели и, в некотором роде, жили роскошно. Герберт быстро приобрел и совершенствовал навыки охотника и рыболова, становился сильным, ловким, способным жить в дикой природе. Профессор большую часть времени тратил на изучение деревни, пытаясь восстановить ее прошлое.
- Это трудная задача, невообразимо трудная, - вздыхал он. - История Старого Света практически непрерывна. Одна нация сменяется другой. Мы и сами - люди Старого Света, просто переселившиеся в Новый, но здесь, в Америке, существовавшие расы странные и новые для нас, так что мы не можем определить, какая из них была первой. Все, что мы знаем о жителях скал, это то, что они существовали.
Эти слова были произнесены профессором, когда они, однажды вечером, сидели на террасе, которую предпочитали домам. После наступления темноты воздух был довольно свежим, и они развели огонь, хотя его можно было заметить с большого расстояния. Но теперь опасность казалась такой далекой, что они старались обеспечить себе как можно более комфортную жизнь.
Голубая пропасть превратилась в черную бездну, над головой раскинулось синее небо, с пылавшими и перемигившимися бесчисленными звездами. Джед лежал на спине, подложив под голову кусок дерева, - воплощение довольства.
- Меня не очень-то волнует, что сталось с жителями скал, - сказал он, - но я рад, что они оставили мне свои дома, чтобы я мог жить в них, когда захочу. Ты когди-нибудь видел более чистое небо, Герберт?
- Не думаю, - ответил тот, глядя на синий купол, усыпанный золотом и серебром.
- А ты знаешь, что я астроном?
- Нет, даже не подозревал.
Его ирония, если это только была ирония, задела Джедедайю Симпсона из Лексин'тона, К-и.
- А между тем, это так, - сказал он. - Я узнал очень много интересного и любопытного за последние десять лет, путешествуя с профессором. Видишь вон там большую серебряную точку? Это старина Юпитер, самый большой в нашей системе, до него порядка миллиарда миль. Ты не увидел бы его вообще, если бы он не был таким большим. Меркурий и Венера намного ярче, потому что они к нам ближе. Иногда люди называют их утренней и вечерней звездой, хотя это вовсе не звезды, а такие же планеты, как наша, но по сравнению со стариной Юпитером, они все равно, что стеклянные шарики.
- Ты много знаешь, Джед.
- Конечно, и все это я узнал от профессора. Он - источник мудрости. Путешествовав с ним некоторое время, я повидал много странных мест, морей, озер и рек, и начал ощущать в себе гордость, потому что узнал очень и очень много. Однако профессор сбил с меня спесь, заявив, что мы все равно знаем очень и очень мало.
- Может быть, он просто пошутил? Как ты думаешь, Джед?
- О, это истинная правда, Герберт. Потом он рассказал мне, что наша Земля среди планет всего лишь одноцентовая почтовая марка, а вся наша система, со стариной Юпитером во главе, - маленькая пылинка, затерянная где-то на окраине вселенной, где ее, вероятно, никто никогда не увидит и не найдет. В ней нет ничего удивительного, даже Сатурн, с его кольцами, которые, по его словам, вовсе не являются кольцами, а многочисленными маленькими лунами или чем-то в этом роде, вращающимися вокруг него и расположенными близко друг к другу. Может быть, Сатурн, опоясанный такими воротничками, еще будет кому-то интересен, но вот все остальные планеты, включая старину Юпитер, это вряд ли.
- А знаешь ли ты, Герберт, - продолжал Джед, не желая менять тему, - что солнце, которое ты видел, зашедшее пару часов назад, которое кажется тебе таким большим, ярким и прекрасным, огненное и золотое, подобное огромному бриллианту, расположенному от нас в миллионах миль, на самом деле маленькое, второсортное солнце, из тех, которые пылятся на задней полке, пока их не достают и не спрашивают: "У вас осталось всего пять центов? В таком случае, могу вам предложить вот это". Потому что, Герберт, существуют такие огромные солнца, что просто трудно себе вообразить. Например, Канапе!
