Что забыла Алиса - Мориарти Лиана

Последнее предложение она произнесла, ритмично стуча ногой по полу.

– Не груби, Мадисон, – сказал Ник. – С мамой произошел несчастный случай. Она была в больнице.

Слушая, как старательно Ник изображал отца, Алиса еле удерживалась от смеха. Мадисон вздернула подбородок. Ее глаза метнули молнии. Она кинулась в дом и с грохотом захлопнула за собой дверь.

– Не хлопай дверью! – крикнул ей вслед Ник. – Вернись забери полотенце!

Никакого действия это не возымело.

Ник прикусил губу и раздул ноздри. Алиса никогда не видела его таким.

– Том, иди домой, – сказал он. – Мне нужно поговорить с мамой. И забери полотенце Мадисон.

Том стоял у передней стены дома и водил пальцами по кирпичам.

– Пап, а ты как думаешь: в этом доме сколько всего кирпичей? – осведомился он.

– Том, я кому сказал?

Мальчик театрально вздохнул, взял полотенце Мадисон и скрылся за дверью.

Алиса тоже вздохнула. Она не представляла себе, как можно круглыми сутками жить с этими детьми. Энергия у них была просто термоядерная. Личность каждого была как на ладони – годы взрослой жизни еще не успели заслонить ее.

– Орех… – начала было Алиса и запнулась в поисках нужных слов.

Мадисон невозможно было описать словами.

– Что ты сказала? – откликнулся Ник.

– Орех… Я и не думала, что она такой вырастет. Она… Я просто не знаю…

– Орех? – недоуменно переспросил он.

– Помнишь, когда я носила Мадисон, мы называли ее Орех.

– Не помню, – хмуро ответил он. – Я, вообще-то, хотел, чтобы мы решили что-нибудь с этим Рождеством.

– А, вот оно что. – Она вспомнила всю скандальную переписку и почувствовала горечь во рту. – Но зачем сейчас говорить о Рождестве? Ведь май же!

– То есть? – Он взглянул на нее как на ненормальную. – Это ведь ты повернута на своем драгоценном расписании. Ты сама говорила, что должна все ясно и четко знать на год вперед. Каждый день рождения. Каждый концерт. Ты сама говорила, что детям так будет лучше.

– Разве?

Она что, знает, как составить расписание?

– Да!

– Отлично. Хорошо. Как хочешь. Можешь забирать их на Рождество.

– Как хочу… – повторил он недоверчиво, почти нервно. – Я все правильно понял?

– Абсолютно правильно. Как съездил в Португалию?

– Удачно, спасибо, – сухо ответил он.

Она впилась ногтями в ладони – только бы не наклониться, не спрятать лицо у него на груди. Ей хотелось сказать: «Говори своим обычным голосом!»

– Пойду, пожалуй, – сказал он.

– Что? – В панике она чуть ли не вцепилась в него. – Нет, не уходи. Оставайся, поужинаешь!

– Мне кажется, это будет неудобно.

– Да, пап, оставайся, поужинаешь! – подхватила Оливия.

На плечах у нее была красная накидка, а на шее болтался игрушечный стетоскоп. Она прижалась к руке Ника. Оттого что ей это разрешалось так свободно, Алиса почувствовала укол ревности.

– Я все-таки пойду.

– Оставайся, – попросила Алиса. – У нас гамбургеры.

– Слышишь, мама просит остаться, – произнесла Оливия, отбивая от удовольствия чечетку по всей веранде, и крикнула в дом: – Том! Представляешь, папа останется на ужин!

– Боже мой, Алиса… – буркнул Ник и в этот раз глянул прямо ей в глаза.

– Я открыла для нас отличное вино, – произнесла она с улыбкой.

Чтобы вернуть мужа, помада ей не понадобилась.

20

Войдя в дом, Ник будто не знал, куда себя девать. Руки он засунул в карманы шортов и бродил по комнате, точно гость, то и дело останавливаясь и разглядывая то одно, то другое.

– Бассейн контролируешь? – спросил он и показал подбородком в направлении заднего двора.

Алиса в кухне разливала вино по стаканам. Она понятия не имела, о чем он говорит. Как можно контролировать бассейн?

– Бассейн вел себя совершенно спокойно, – ответила она. – Спокойно и очень тихо. Я думаю, что должна держать его на коротком поводке.

– Вот и хорошо. – Ник отвернулся от окон и кинул на нее острый взгляд.

Алиса вышла из кухни и протянула ему стакан с вином. Она заметила, что принял он его осторожно, так чтобы их руки не соприкоснулись, и сказал: «Спасибо». Она все так же стояла прямо перед ним, и он отступил, словно от заразной больной.

Том болтался по кухне, открывая и закрывая дверцы шкафов. Подошел к холодильнику и принялся хлопать его дверцей.

– Что мне поесть, мам?

Алиса неуверенно обернулась, ища глазами маму.

– Мама! – повторил Том.

Алиса вздрогнула. Мама – это была она.

– Ну… – протянула она, стараясь говорить как можно веселее и ласковее, – а что бы ты хотел? Может, сэндвич?

– Потерпи до ужина, – сказал Ник.

Вот, значит, как надо отвечать.

– Да, – произнесла она, стараясь говорить тем же тоном, что и Ник. – Папа правильно сказал.

Тут она невольно хихикнула и озорно посмотрела на Ника. Неужели ему не смешно? Надо же: они мама и папа!

Ник нервно посмотрел на нее. Она увидела, что он не сводит глаз с ее стакана. Он что, думает, она пьяная?

– Если я сейчас не поем, то умру от истощения! – Мальчик шарахнул дверцей холодильника так, что она загудела. – Вот смотри – у меня живот торчит, как у голодающего. Вот!

И выкатил живот. Алиса рассмеялась.

– Хватит дурака валять! – резко бросил Ник. – Иди лучше сними с себя все мокрое.

Да, возможно, это был не лучший способ заставить своих детей смеяться перед угрозой голодания.

Появилась самая младшая, Оливия. Она успела намазать губы ярко-красной помадой. Даже на зубах виднелись ее следы. Это что, было можно? Алиса взглянула на Ника, ожидая от него подсказки, но он стоял у задней двери и смотрел на бассейн.

– Зеленоватый что-то, – заметил он. – Чистильщик давно был?

– Ну вот, мам, теперь я буду твоей медсестрой. Садись, будем мерить температуру!

С этими словами Оливия взяла ее за руку. Алисе стало так хорошо от ощущения ее маленькой теплой ладошки, что она беспрекословно позволила довести себя до дивана.

– Ложись сюда, дорогая. – Алиса легла, а Оливия положила ей в рот игрушечный термометр, отбросила волосы Алисы со лба и продолжила: – А теперь, больная, послушаем ваше сердце!

Вставив в уши наконечники стетоскопа, она прижала мембрану к груди Алисы и профессионально нахмурилась. Алиса еле удерживалась от смеха. Девочка была удивительно мила.

– Больная, у вас наблюдается сердцебиение.

– Уф! – облегченно произнесла Алиса.

– Больная, да у вас же температура! – Оливия убрала стетоскоп и взглянула на нее, озабоченно приоткрыв рот. – Вы горите!

– Ой-ой-ой! Что же мне делать?

– Посмотреть, как я делаю «колесо». Это обязательно поможет!

Оливия прекрасно выполнила это упражнение. Алиса захлопала в ладоши, а Оливия поклонилась и приготовилась повторить.

– Не дома, Оливия! – резко бросил Ник. – Ты же прекрасно знаешь!

– Ну, пап, пожалуйста! – Оливия выпятила нижнюю губу. – Можно еще разик?

– Ей что, разрешается краситься твоей помадой? – осведомился Ник.

– Ну, не знаю… – замялась Алиса.

– Пусть мама накрывает на стол, – сказал Ник с тем же измочаленным, сокрушенным видом, какой накануне был у Элизабет.

В две тысячи восьмом все были усталые и изнуренные.

– Извини, папочка, дорогой! – воскликнула Оливия и обняла ноги Ника.

– Пойди сними купальник.

Оливия удалилась пританцовывая, помахивая своей красной накидкой.

Они остались одни.

– Кстати, я не сумел доделать домашнюю работу Оливии, – начал Ник, как будто извиняясь или оправдываясь за что-то.

– Ты что, делал за нее уроки? – недоуменно спросила Алиса.

– Нет, конечно! Ерунда какая! Ты что же, думаешь, я совсем ничего не соображаю?

– Ничего такого я не думаю. – Алиса села.

– Она ответила только на восемь вопросов. Понятно, что, когда все вместе толкаются в маленькой квартирке, это гораздо труднее. Чтение Тома мы тоже не закончили. Три часа делали эксперимент Мадисон по естествознанию. Том хотел сделать его за нее.