Собрание сочинений в 2-х томах. Том 1 - Фонвизин Денис Иванович

Он отирает слезы свои и идет к сыновом Иаковлим, кои, ожидая его с нетерпеливостию, страшились слышати моление свое отверженно. «Я даю вам жито, — рек он им, — спешите изыти отселе, спешите на помощь к своему родителю... и Селиме... Колико желал бы я видети Иакова!.. Мне знаем сей старец непорочный... По крайней мере желаю я зрети всех его сынов. Я хощу оставить здесь единого из вас, пока приведете вы ко мне Вениамина... Не имеете ли вы еще другого брата?..» В то время устремил он на них взор свой.

Возмущенные сим вопросом, безгласны они стали; Симеон бледнеет, воздыхает Неффалим, кажется им всем, что сей великий муж проницает во глубину сердец их. «Нас было дванадесять братий, — рек Рувим, запинаяся, — но мы не ведаем, что с одним из нас приключилось».

Между тем, взирали они друг на друга, желая вопросити един другого, кому в земле чуждой остатися должно. Тогда Симеон тихим гласом им вещает: «Небеса не престают гнати нас, — рек он, — вы знаете, кто виновнее всех. Идите, возвратитесь в дом Иакова, я остаюся здесь; все места для меня равны, повсюду сердце мое терзаемо раскаянием будет». Рек он; объемлют братия его и обещают ему немедля изыти для избавления его от плену.

Видя раскаяние Симеона и расставание его с братиями, едва не открыл Иосиф того чувствования, которое в душе его было заключенно; уже очи его слез полны были; но ангел Египта, который такожде был ходатай Иосифов, восхотев велением превечного наказати Симеона, продолжити терзание совести вероломных его братий и сотворити суд с гонимою добродетелию, взял за руку Иосифа и отвел его от братий. Они шествуют в свой путь, Симеон, печален и уныл, един остается.

Иосиф, как бы от смятенного сна пробудяся, хощет знати, где пришельцы, требующие его покровительства; возвещают ему о их отшествии; тогда предается он печали, вопрошает себя, въяве ли зрел он ближних своих, почто не устремился он в их объятия. «Жестокосердый!— возопил он. - Ты мщением пылаешь!» Он хощет видети хотя Симеона и шествует в то место, где его оставил, но тамо его не обретает и не ведает того, что ангел Египта повел его во храм, посвященный творцу всея природы, во храм, служащий пристанищем и гонимой добродетели и злодеям, пришедшим в раскаяние.

По некиих днях, седящий пред сению своею Иаков с Вениамином и Селимою зрит прибывших сынов своих; они сходят с верблюдов и полагают у ног старца вретища свои, наполненные житом. Он стретает детей своих с горячностию, но, обняв их, обращает окрест себя смущенные очи, «Где Симеон? - рек он. — Я не зрю его».

«Не смущайся, - ответствует Рувим, — достойно хвалят правителя египетского: когда устрашало нас его величество, тогда снисхождение его ободряло дух наш. Он жалостлив к несчастным, и ему любезна добродетель. Мы зрели его при имени твоем смягченна и проливающа слезы о бедствии твоем; ты знаем от него; он вопрошал о всем том, что тебе любезно, и казалось нам, что он чтит тебя и любит. Хощу, рек он, видети всех сынов Иаковлих. Вся строгость его к нам состояла токмо в том, что оставил он у себя Симеона, доколе не приведем к нему Вениамина...»

Сии слова поразили Иакова. «Жестокосердые! — прерывает он. — Так вы стремитесь похитить от меня всех моих детей. Я лишился Иосифа; поднесь сердце мое о нем терзается; не вижу более Симеона, и вы мыслите исторгнути из рук моих Вениамина! Нет, не ласкайте себя, чтоб я его вам предал». В то же время держал он его в своих объятиях.

Сынове Иаковли возмутились и умолкли. Рувим наконец простер слово свое. «Чего страшишься? — рек он. — Правитель Египта явит милость свою Вениамину. Я двоих детей имею; умертви их, если не приведу его к тебе».

«Но привел ли ты ко мне Иосифа? - рек разгневанный Иаков. — Или нет во Египте ни лесов, ни зверей лютых? И думаешь ли ты, что кровь внуков моих утешит меня о гибели детей моих?» Рувим ему не смеет отвещати.

Они отверзают в молчании вретища, исполненные житом, и первое всего видят в них злато свое, врученное Иосифу; они пораженны стали удивлением. Но старец, в глубокое уныние погруженный и размышляющий еще об опасности, которой подвержен будет Вениамин в отшествии своем, взирает на злато сие без удивления.

До того времени, как было у них жито, не помышлял Иаков послати сынов своих паки в Египет; он сожалел о Симеоне, но не мог с Вениамином разлучитися. Как птица, сохраняя птенцы своя, раздает им щедро пищу, которой она лишается сама, тако сей чадолюбивый отец, не отвергая ни в чем желания детей своих, претерпевал сам часто нужду, дабы сим несчастным отшествием помедлити. Между тем, глад продолжал опустошати землю, жито уменьшалось, и уныние со ужасом вселилось в дом Иакова. Сыны его, предприяв погибнути не принося жалобы, не терзали его воплем своим, но жены их и дети скитались окрест сени его, и молчание их довольно погибель их изображало. Старец считает наконец число дней, в кои может он еще питати своих ближних, и устрашается, видя, что в скором времени возлюбленная его Селима, сын, коего он страшится потеряти, и все дети его снидут купно во гроб; если медлити еще, то не будет уже времени идти во Египет, искати помощи от глада; он ужасается от сей мысли. Потом вопрошает он себя, сын ли ему Симеон, воспоминает то время, когда зрел его, лиющего слезы об Иосифе, которого он прежде ненавидел. Тотчас исходит он из сени, исходит _из нее един и идет искати сынов своих, удивленных его видом: трепещущие руки его несли злато, виноград, мед и мирты; он старается удержать слезы свои. «Идите, — рек он им, — идите к мужу тому, который детей у отцов похищает; невзирая на нашу нищету, принесите ему сии произрощения, наилучшие в стране нашей; принесите ему сугубое количество злата, которое он отвергнул; да оставит он у себя злато мое и возвратит мне детей моих! Наконец... если то необходимо... возьмите брата своего и идите. Поведайте сему сильному мужу о моем несчастном состоянии, скажите вы ему, что я лишился сына, о коем вседневно слезы проливаю, что время не могло исцелити раны сея, что новым ядом исполнил он ее, удержав Симеона, что я, лишась Вениамина, не могу пренести скорби моея; возвестите вы ему, что Вениамин, плод старости моея и единый оставшийся залог дражайшия моея супруги, имеет все черты лица погибшего сына моего и место его приял в сердце моем. Низринет ли он во гроб того, который, древностию лет отягченный, благословлял его издалека, любил о нем беседовати и благодарил небо за такового покровителя Египту и ближним его? Если ожидание мое тщетно будет, скажите вы ему, что, невзирая на старость мою, я сам, я сам пойду искати Вениамина, что узрит он слезы несчастного отца и что, если он неумолим пребудет, узрит мертва меня у ног своих лежаща... Рувим! ты приносил мне клятву, воспомяни о ней, тебе вручаю я брата твоего; удали от него и самый вид опасности; да будет он посреде вас священным залогом, о коем вам мне должно отвещати; окружите все его и ему защитниками будьте; когда станете вы преходить леса, преклоняйте слух ваш и обращайте очи повсюду, дабы возможно было избавити его от лютых зверей и не подвергнути его судьбине Иосифовой. Я не возобновляю вам прежние мои жалобы, но ныне ничем себя оправдать не можете; вы не скажете мне того, что были от него вы удаленны, что вы не слыхали его воплю, что я не поручил его вашему попечению: я вам его вверил, и если не возвратите вы его моим объятиям, то клянуся небом не прикасатися житу, которое будет ценою его крови... Идите; да бог мой и бог отцов моих поможет вам обрести милость пред лицем мужа сего и да отвратит от вас всякую опасность! Между тем, я останусь один и буду помышлять, что лишился я всех моих сынов!» Сие ему вещающу, слез своих сдержати он не может.

«Я обещаю тебе, — рек Рувим возмущенный, — обещаю брата моего привести в твои объятия; если сего не исполню, то чти меня его убийцею и накажи меня своим проклятием». Все они равную приносят ему клятву.

Иаков в свое жилище возвращается, юный Вениамин, узрев его издалека, устремляется на стретение его и с нежнейшею ласкою его приемлет. Смущенный старец объемлет его, не произнося ни единого слова, и, держа его за руку, тихо в сень свою входит. Тамо возвещает ему о приуготовлении его к отшествию. При сих словах источник слезный лиется из очей Селимы. «Увы! — рекла она. — Вы хощете меня лишить Вениамина! Вениамин! брат мой! истинное подобие супруга, о коем я рыдаю! Я размышляла иногда, что, если я прежде Иакова умру, Вениамин будет помощник его старости; если Иаков предъидет мне во гроб, то мне останется хотя Вениамин. Хощете ли вы лишити нас взаимного помощника нашего?» В самое то время взоры ее привлекали Вениамина с молением ее соединитися.