Штрафники - Свирский Григорий Цезаревич

- О, Семен Иванович! Какими судьбами? Как же мы тебя проглядели!.. Извини, тут у нас такие дела...

- А я всегда, как из-под земли... Как говорится, про волка речь, а он навстречь...

Фисюк громко рассмеялся, а прилетевший, тиже улыбаясь, подошел к летчиками стал здороваться с ними...

- Товарищ техник, - как бы между прочим сказал Фисюк, не глядя на Братнова, - почему до сих пор не убрал? И он кивнул Братнову на первый попавшийся на глаза предмет: старое ведро без ручки, в котором плавали окурки.

Братнов тут же взял обеими руками ведро и пошел прочь, а Фисюк продолжал преувеличенно бодро: - Ты к нам надолго?

- Да нет! Просто решил морским воздухом подышать...

- Ну, этого добра у нас... Дыши - радуйся..

Панорама острова. Идет подготовка к боевому вылету...

Медленно идет по острову человек в реглане. Поглядывает по сторонам. Вроде ничто его не интересует: ни настороженные зенитчики, ни взмокшие торпедисты, ни метеорологи. Только раз взгляд его задержался - на боевом листке с портретом Степана Овчинникова. Он аккуратно снял боевой листок, сложил и сунул в планшет. И двинулся дальше. Дышит...

Тимофей, голый по пояс, стоя в капонире, рядом со своим самолетом, долбит ломом землю. Он мрачен. Кажется, ему сейчас ни до самолета, ни до капонира...

Сверху пробежали двое механиков. Один из них:

- Что робишь?

Тимофей: - Гальюн!..

-Позови на открытие! - весело крикнул парень и побежал дальше. Второй задержался и шепотом: - Отвертку нашли?..

Тимофей долбанул в ярости землю: - Где ее найдешь!..

Парень (еще тише): - Погоди, а если... - но вдруг осекся, к ним приближался приезжий.

Неторопливо прошел мимо. Вот его подтянутая, спортивного склада фигура мелькнула сквозь щели дощатого сарайчика-домика Смита. "Комендант" дремал возле своей миски. Рядом с ним на перевернутом ведре - Братнов. Задумался. Чертит щепкой на песке какие-то круги...

Звук влетающего самолота. Братнов встровоженно обернулся на звук. Проводил его. Глаза Братнова погасли, секунду он сидел неподвижно: швырнув щепку, поднялся. Хотел выйти. Но дверка оказалась закрытой снаружи. Только задвижка лязгнула.

Приехавший, который тоже глядел вслед улетавшему самолоту, оглянулся на этот звук и направился было к домику.

- Э-эй!- К нему мчалась какая-то нелепая, чумазая фигура. Только уши белели. Тимофей останвился и почти с отчаянием: - Дай закурить! Приехавший с удивлением оглядел его, протянул "Казбек".

Из домика донеслось кряканье. Приезжий снова оглянулся, на этот раз с интересом и медленно двинулся к домику.

- Туда нельзя! - парень, оказывается, шел за ним.

- Он спит...

- Кто?

- Смит..

- Какой Смит?

- Вы что, не видали?.. Стойте, я покажу!.. - Тимофей тут же вытащил заспанного Смита. - Знаете, как он у нас умеет?

Но Смиту, видно, нездоровилось, и как Тимофей ни старался растормошить его, что только он ни делал: пел, маршировал и даже вставал на четвереньки. Смит все норовил в свой домик. И только под конец, видно, сжалясь над Тимофеем, Смит грустно взглянул на приезжего и, приподняв ласт, вяло крякнул.

Приезжий рассмеялся, а Тимофей, вытирая лоб, сказал: - Он устал! - И, затолкнув Смита в домик, запер дверь. И тут же убежал.

Прохожий улыбнулся вслед ему и тоже пошел прочь.

Закуток, в котором лежит Кабаров. Возмущенный врач вышвыривает из угла моток проволоки, резиновую камеру, ветошь:

- Ну, посмотрите, чем вы дышите?! Это же безобразие!.. Ну, ладно, мы пошли вам навстречу... Даже в санчасть не положили, а здесь, у летчиков, как просили... - Он взглянул на Кабарова. Кабаров старался выглядеть провинившимся. - Хватит!- вскричал врач. - Я буду вынужден обратиться к командованию... Вы ведете себя, как мальчишка... Зачем вы вчера накричали на инженера? Пусть он виноват, а вы вдвое! Вам даже волноваться нельзя, а вы вскакиваете!..

Кабаров согласно кивнул головой, помолчал, а потом посмотрел на врача и спросил: - Доктор, у вас сын есть?

Врач, недоуменно взглянув на Кабарова и по-прежнему сердито:

- Дочка.

- Сколько ей?

- Полтора...

- Ходит?

- Только пошла...

Кабаров (тихо и очень серьезно): - Вот и я хочу, чтоб только пошла... Пойдет сегодня - забирайте меня к чертовой бабушке!.. - И улыбнулся неожиданно мягко и беззащитно...

Врач отвел глаза от Кабарова, и Кабаров, воспользовавшись его заминкой:

- Гонтарь!.. Карту!.. Где Братнов?..

Гонтарь (стараясь скрыть беспокойство): - Вышел куда-то... Сейчас найдем...

...Братнов возвращался иэ домика понурый. Прежде чем спуститься к летчикам, он остановился и долго глядел на штабную землянку. Усмехнулся и стал спускаться по ступенькам. Он сразу же услышал голос Гонтаря. Оказывается, Гонтарь еще не улетел. Но, Братиов чувствовал, это уже ничего не меняло... Он устало расстегнул "молнию" на комбинезоне и хотел незаметно пройти мимо закутка, где лежал Кабаров.

Голос Гонтаря: - Александр Ильич!

Братнов снова застегнул "молнию" и вошел в закуток.

Гонтарь сидел рядом с Кабаровым над картой. После гибели Степана Гонтарь резко изменился: похудел, стал молчаливым...

Братнов сразу увидел его встревоженный взгляд. Но Гонтарь не задал вопроса, который был готов сорваться с его губ.

А Кабаров, естественно, ничего не знал о прибывшем. Он спросил деловито: - Ну, ты готов, Александр Ильич? Скоро летите...

- Готов.

И Братнов подобрался.

Кабаров: - Слушай! Наверное, опять начнет барахлить магнитный компас. Вот вы здесь тогда будете, - показал он на карту. - Как бы вам... Да подойди сюда!

...Штабная землянка. Фисюк говорит по радиотелефону, глядя на сводку: - ...Есть, вылет в квадраты 18 и 24... Пойдут три экипажа, да-да... Нет, эти в квадрате ...Ну, все! - И, кладет трубку.

Входит приезжий. И Фисюк, кивнув ему:

- ...Я и говорю. В квадратах 13 и... то есть простите... сейчас... Фисюк начал отыскивать потерянную строку... - В квадрате 5... Ну, все! - И кладя трубку: - Ну как, подышал? - Подышал.

- Ну и как?

- Здорово ты его прячешь.

- Кого?

- Профессора...

- Та-ак...

- Что - так? Все точно...- Приезжий достал форменный бланк, к которому была прикреплена маленькая фотография Братнова, остриженного под машинку. Стал читать: - "Братнов Александр Ильич. 1900 года рождения, осужденный но статьям..." Тут целый алфавит. В общем, вот... - И положил на стол перед Фисюком.

Звонок по телефону.

Фисюк (в трубку, неожиданно резко): - Сами разбирайтесь! Через полчаса вылет, а вы... - И швырнул трубку.

И снова тихо. Сидят двое, молчат, а между ними бумажка...

- Да... - сказал наконец Фисюк.

- Да-а... - повторил приезжий и полез в карман. Фисюк напряженно следил за его пальцами, но тот достал платок, высморкался:

- Ну, что делать будем? - Фисюк молчал.

- Служба такая, Савелий Петрович, давай команду... Пусть собирается. Я за ним приехал. Фисюк сколько секунд смотрел на него и вдруг решительно направился к сейфу.

- Вот! - Положил перед приезжим какую-то расчерченную карту и папку. И убежденно:

- Его нельзя отправлять! Вот посмотря... Это и его рук дело!..

Приезжий взглянул на Фисюка, как на несмышленыша, и даже улыбнулся...

...В летной землянке. Гонтарь и Братнов возле Кабарова.

Кабаров устало отложил карту: - Ну вот, теперь можно лететь... С богом..

Братнов: - Не беспокойся. Иван. Все будет хоррошо

И они вышли из закутка.

Сегодня в землянке непривычно тихо. Тишина, которую слушают. Нервная тишина. Перед боем. Летчики в комбинезонах, некоторые и парашютных лямках, лежали прямо поверх одеял.

Братнов медленно прошел вдоль землянки, остановился у койки, прилег, закинув руки за голову. Кто-то протянул ему газету:

- Свежая, хочешь?

Братнов взял газету, посмотрел машинально.