Одна маленькая ошибка - Смит Дэнди

Подъехав к нужному дому, я не стала медлить и давать себе время разнервничаться, сразу вышла из машины, распахнула калитку участка и решительно постучалась в дверь.

Ричард открыл и, увидев на крыльце меня, попытался захлопнуть дверь, но я успела подставить ногу.

– Прошу вас, выслушайте меня, – начала я тем тоном, которым обычно приветствовала гостей, дружелюбным и располагающим. – Моей семье сейчас и так очень несладко, и, полагаю, вы можете себе представить, как папа переживает из-за Элоди, так что он не хотел…

– Не хотел меня нокаутировать?

Я сжала губы и попыталась принять хоть немного сочувственный вид.

– Прошу простить его за эту вспышку. – Я прикусила язык, чтобы не добавить: «…которой ты заслуживал», и прокашлялась. – У него ведь дочь пропала. Он растерян и сломлен. На самом деле…

– Чего ты хочешь?

– Снимите обвинения.

– Не-а.

– Но…

– У нас свобода слова, так что никто не может запретить мне общаться с журналистами.

Я смотрела в его хоречьи глазки, на чересчур узкие брюки чинос, пережимающие выпирающий живот, и ненавидела этого человека всей душой. Типичный паразит на чужом несчастье, старающийся урвать свой кусок популярности, продавший газетчикам гнусную байку, чтобы почувствовать себя звездой.

– Здесь больше нечего обсуждать, – отрезал Ричард. – Убирайся, пока я сам полицию не вызвал.

И с этими словами он захлопнул дверь у меня перед носом.

Злость, накопившаяся в моей душе за этот дурацкий день, уже начала плескать через край, и мне отчаянно захотелось пнуть эту дверь, а еще лучше – выбить ее. Сжав кулаки, я развернулась и зашагала обратно к машине, а потом забралась на водительское сиденье. Моя жизнь рвалась на клочки, они разлетались во все стороны, и как бы я ни старалась, никак не выходило поймать хотя бы один.

Кто‐то постучал по стеклу, заставив меня вздрогнуть и поднять голову. Около двери, заглядывая в окно, обнаружилась смутно знакомая девушка с рыжими волосами и носом как у кикиморы. Я опустила стекло.

– Вы сестра Элоди?

Я кивнула.

– А вы?..

– Ханна. Мы с Элоди вместе работали. – Она оглянулась на дом Ричарда. Я разглядела на ней халат и сообразила, что именно из дома босса Ханна и вышла.

– Я с ней не больно‐то ладила, – созналась она, понизив голос.

– Я тоже.

Ханна улыбнулась.

– Но мне жаль, что так получилось. И семью вашу тоже очень жаль.

– Спасибо.

– Это я виновата в том, что Элоди уволили.

– Уже неважно.

Ханна подалась вперед, кусая губу, как будто хотела сказать что‐то еще.

– Ну? – подтолкнула я ее, и Ханна вздохнула.

– Несколько месяцев назад Элоди упоминала посетителя, который ее преследует. А я посмеялась, мол, ну да, все парни прям так и влюблены в Элоди Фрей, и посоветовала не обращать на него внимания. А надо было заставить ее сообщить в полицию. Когда я увидела в новостях лицо этого Дэвида, то сразу же его узнала.

– Ханна…

– Ричарду не стоило обвинять вашего отца в том, будто он сам навредил Элоди. Это точно не его вина. Я уговорю Ричарда отозвать заявление.

Я удивленно моргнула.

– Спасибо.

Кивнув в ответ, Ханна развернулась и поспешила в дом. Что‐то толкнуло меня выглянуть в окно и негромко добавить ей вслед:

– Есть мужики и получше.

Ханна, уже дошедшая до калитки, откликнулась:

– Я знаю.

Чуть позже мне позвонили: папу отпустили из участка. Кристофер дожидался меня на служебной парковке.

– Мартин сейчас выйдет, – сообщил он, прежде чем я успела открыть рот. – Я просто хотел повидаться с тобой до того, как ты увезешь его домой. Как тебе удалось заставить Ричарда забрать заявление? – Он посмотрел на меня с таким выражением, какого у Итана – только сейчас поняла – я не видела ни разу: со смесью уважения и восхищения. Как на равную.

– Никак не удалось. Это все Ханна, коллега Элоди, – она пообещала с ним поговорить.

– Но если бы ты первой не попыталась сдвинуть этот камень…

Я пожала плечами, не зная, что сказать.

– Конечно, поступок твоего отца заслуживает осуждения, – мрачно продолжил Кристофер, и мне стало стыдно. Папа все‐таки хороший человек, и не хотелось бы, чтобы кто‐то считал его буйным пьяницей. – Но, сугубо между нами, – Кристофер заговорщически подался вперед, – я видел записи с телефонов зевак, и мне очень жаль, что Мартин не сломал этому Ричарду нос.

Я рассмеялась. Если бы полтора месяца назад мне кто‐нибудь сказал, что я буду стоять на парковке возле полицейского участка и смеяться над разбитым носом какого‐то владельца кофейни, я бы решила, что у этого «кого‐то» крыша поехала.

– Твоему отцу есть за что тебя поблагодарить, – добавил Кристофер.

Он явно видел меня эдакой сообразительной, самостоятельной и решительной особой, а не просто заурядной бездетной домохозяйкой, как все остальные. Я не знаю, кто прав – он или все прочие, но зато точно знаю, какой сама хочу быть. Впрочем, Кристофер вполне мог смотреть на меня через те же розовые очки, через которые ты смотришь на Джека, – те самые, которые намертво прирастают к лицу за долгие годы общения.

– Ты постоянно заботишься о других, – продолжил Кристофер, – но я надеюсь, что у тебя остается минутка и на заботу о себе. Или у тебя хотя бы есть тот, кто напоминает о необходимости это делать.

И вот тут я, к стыду своему, и расклеилась. Из глаз брызнули слезы. Обычно я в состоянии удержать себя в руках, но сейчас все просто по частям разваливалось.

– Господи, Ада, я же не хотел… – Кристофер осекся и привлек меня к себе.

– Все нормально.

А пахло от него так знакомо, что меня тут же захлестнула волна юношеских воспоминаний: как мы с Кристофером ехали знойной летней ночью по проселочной дороге, врубив музыку и открыв окна в салоне, как мы целовались и ласкали друг друга под одеялом в моей старой спальне. Тогда я была молодой и беззаботной, и казалось, что мне все по плечу… И в каждом из этих воспоминаний была и ты, Эл, живая и невредимая, дожидавшаяся меня дома вместе с мамой и папой.

– Ничего не нормально, – возразил Кристофер. – И это в порядке вещей – когда какие‐то вещи не в порядке.

Устыдившись, я отстранилась и вытерла слезы. Кристофер уже набрал воздуха, собираясь добавить что‐то, но тут послышался папин голос. Оглянувшись, я увидела, как он идет к нам через стоянку.

– Надо отвезти папу домой, – сказала я. – Спасибо.

Сама не знаю, за что благодарила Кристофера, но мне хотелось это сделать. А по дороге домой я снова прокрутила его слова в голове и поняла, что он прав. Если бы я не поехала к Ричарду домой, тот не отозвал бы заявление.

Это я запустила цепочку событий. Я.

И знаешь что? Я не стану уповать на то, что тебя найдет кто‐то другой. Пока я жива, Пчелка Элли, я буду искать тебя – до последнего вздоха.

Глава тридцать третья

Тридцать пятый день после исчезновения

Элоди Фрей

Кровь громко стучит в ушах. Я медленно прихожу в себя, будто всплываю из черноты на поверхность – и наконец выныриваю, судорожно вдыхая воздух ртом. И обнаруживаю, что лежу на спине, а ноздри щекочет сухой запах чистых простыней. Я открываю глаза, но солнце светит так ярко, что приходится снова зажмуриться. Свет проходит сквозь тонкую кожу век, так что перед глазами – сплошной красный цвет. Поднять веки сложно, удержать их в таком положении еще сложнее, они так и норовят опуститься обратно.

Покатый потолок.

Краснота.

Деревянные балки.

Краснота.

Застекленные двери. Небо.

Я в мансарде, на самом верху «Глицинии». Пробую сесть, но не могу. Не могу.

Руки крепко привязаны к кованой спинке кровати. Металл лязгает о металл: на мне наручники. Тут же накатывают воспоминания – машина, несущаяся по дороге, Джек, прижимающий меня к жесткой земле, его пальцы, скользящие у меня между ног, пока я умоляю его прекратить, падение с обрыва в воду. Левый висок откликается болью.