На далеких рубежах - Гребенюк Иван

Майор Поддубный, который ожидал в приемной своей очереди, не мог не уловить на лице своего командира растерянности и озабоченности. И по тому, с какой неловкой поспешностью полковник, выйдя из кабинета генерала, шарил по карманам, ища свою трубку, он понял, что произошло что-то необычное. Он намеревался спросить полковника, но тотчас же услышал из уст генерала свою фамилию. Генерал вызвал его сам, минуя адъютанта.

С тяжелым сердцем зашагал Семен Петрович по коридору, попыхивая спасительной трубкой. Штаб, отставка — вот слова, которые вертелись на уме. Он решительно не знал, какому из них отдать предпочтение. Оба они приносили ему боль и обиду.

Выкурив трубку, он набил ее вторично. Поддубный все еще находился там, за массивной дверью кабинета генерала. Наконец он вышел из приемной.

— Ну что? — поспешил к нему полковник.

— Можете поздравить меня, Семен Петрович.

— Заместителем назначили?

Поддубный заколебался: сказать или нет? Пожалуй, лучше сразу сказать.

— На командира полка представляют.

— Правда? — искренне обрадовался полковник. — В Кизыл-Калу?

— Якобы да.

Полковник пожал майору руку и, оставив ему горящую трубку, поспешил в кабинет генерала.

Добрых полчаса, если не больше, ожидал Поддубный полковника. За это время он успел побывать в отделе боевой подготовки и в инженерном отделе, выяснил интересовавшие его вопросы, а полковник все еще не выходил от генерала. Наконец он появился в приемной. Лицо у него было какое-то растерянное. Он то улыбался в свои пышные, тронутые изморозью усы, то мрачнел как туча.

Всю дорогу до самого аэродрома молчал, курил не переставая трубку за трубкой.

Когда они вышли из машины и остановились возле самолета, он сказал с плохо скрытой обидой в голосе:

— А меня все же отстранили…

Поддубному было жаль Семена Петровича. Хотелось в эту минуту сказать ему что-то теплое, успокаивающее, но не находились нужные слова.

Инженер доложил полковнику, что самолет готов к вылету, осмотрен и заправлен, но придется малость обождать, пока оформят документацию. Семен Петрович взял своего, теперь уже, можно сказать, бывшего помощника под руку, провел шагов десять.

— Да, отстранили. — Полковник тяжело вздохну. — Оно-то, собственно, уже пора. Годы, Иван Васильевич, годы! Но есть и радость у меня: полк, который для меня дороже всего на свете, я передаю в надежные руки. Разве это не радость для меня, старого полкового служаки?

— Спасибо вам, Семен Петрович, за такое доверие, — взволнованно произнес Поддубный. — Постараюсь быть достойным его.

Полковник пристально поглядел своему преемнику в глаза.

— А теперь скажи мне, Иван Васильевич, всю правду, без околичностей… что там у вас с моей дочерью? Только давайте начистоту.

Поддубный, не ждавший такого вопроса, заметно растерялся:

— Боюсь, Семен Петрович, нанести вам еще один удар.

— Говорите, только всю правду.

— Кривить душой, Семен Петрович, не умею. Я давно собирался… Вот и прошу вас как отца и командира. Я люблю вашу дочь. Будет ли она счастлива со мной — это как получится, но любить ее и уважать — обещаю вам как отцу.

Поддубный заметил, что его слова не удивили и не огорошили полковника.

— Вот сукин сын… Кругом обскакал. Так давай же я тебя расцелую, разбойник!

Старый Слива обнял Поддубного, поцеловал крепко и смахнул непрошеную слезу.

— Годы, Иван Васильевич, годы! Я уже свое отлетал и засиделся в полку. Но ты посоветуй, как все-таки быть? Предлагает генерал солидную штабную должность. Как видишь, не гонят старика. Так вот, идти или, может, и впрямь пора уже, как настаивает Харитина Львовна, карасей ловить в родной Ворскле?

Поддубный размышлял. Помолчав, он сказал:

— Если предлагают, послужите еще. У вас ведь огромный опыт, Семен Петрович! И душа у вас богата…

Совет пришелся полковнику по душе.

— Спасибо тебе, сынок, а теперь вези меня домой.

Через несколько минут они вылетели.

Семен Петрович нет-нет да и скажет какое-нибудь слово по СПУ.

— Ты у меня теперь второй сын-летчик! А Лиля же как, будет кончать институт?

— Обязательно, — ответил Поддубный, следя за приборами.

На Кизыл-Калымском аэродроме их ждал с машиной Челматкин. Из самолета — в машину, из машины — в коттедж.

— А ну, жена, погляди-ка, какого зятя я привез тебе! — воскликнул Семен Петрович, переступая порог своего дома. — Приготовь-ка нам чего-нибудь! Да побыстрее.

— Какого зятя, что ты мелешь, батюшка! — недоумевающе переспросила Харитина Львовна, выходя из кухни и сталкиваясь на пороге с Поддубным. — Ой, простите, Иван Васильевич!..

— Лиля! — позвал полковник. — Иди сюда!

Лиля вышла из комнаты. В лице ее не было ни кровинки. Очевидно, она слышала слова отца.

— Любишь его? — строго спросил Семен Петрович.

— Люблю…

Неделю спустя все формальности с передачей и приемом полка были окончены. Полковник Слива попрощался со своими подчиненными перед строем. Но этого ему показалось мало. Ходил и прощался с каждым отдельно. И редко дело ограничивалось пожатием рук. «Прощай, дружок!» — скажет Семен Петрович, тут же растрогается, сгребет в охапку своими сильными руками летчика или авиационного специалиста и давай целовать, щекоча его пышными усами, которые как будто еще больше за это время побелели.

В тот день, когда за ним должен был прийти транспортный Ли-2, Семен Петрович посетил стартовый командный пункт, над которым реял флаг Военно-Воздушных Сил.

Проходили полеты. Истребители взмывали парами, звеньями, группами. Эскадрилья майора Дроздова поднялась в воздух в полном составе.

Далеко в поле, среди барханов, на искусственном бугре вертелась антенна радиолокатора.

Полетами руководил майор Поддубный. Он сидел за столиком и держал в руках трубку микрофона, которую столько лет неизменно держал в своих руках Семен Петрович.

Выполнив задание, летчики возвращались на аэродром.

Только что приземлилось звено старшего лейтенанта Телюкова. Теперь он уже не старший летчик, а командир звена. Возмужал, стал гораздо серьезнее. Отличный вырастет из него авиационный командир!

Телюков направился на СКП. Издали видно: задание выполнил успешно — лицо сияет.

— Товарищ полковник, разрешите обратиться к майору Поддубному, — вытянулся перед Семеном Петровичем Телюков.

— Обращайтесь.

— Товарищ майор, задание выполнено! Бомбардировщики перехвачены и атакованы.

Поддубный пожал Телюкову руку.

— Отлично действовали, старший лейтенант! Объявляю вам благодарность.

— Служу Советскому Союзу!

Над аэродромом журавлиным клином промчалась эскадрилья Дроздова. Как на параде! До чего все-таки красиво! Дроздов, за ним, чуть поодаль, его ведомый, затем ведущий второй пары, и так, один за другим, самолеты заходят на посадку.

— Посадочные щитки и шасси выпущены, — докладывает солдат-наблюдатель.

Вскоре прибыл на СКП и майор Дроздов.

— Товарищ полковник, разрешите…

— Обращайтесь, обращайтесь, — не дал закончить фразу полковник. — Я уже здесь не хозяин.

— Товарищ майор, задание выполнено!

Авиационные специалисты и воины обслуживающего подразделения тем временем подготавливали самолеты к повторным вылетам. Работа на аэродроме проводилась с точностью часового механизма.

Но вот над аэродромом появился транспортный самолет.

«Это за мной», — догадался полковник Слива и позвонил по телефону на квартиру.

— Ты, Харитина? Выезжай, — голос его дрогнул. — Самолет прибыл.

«Как тяжело расставаться ему с полком», — с невольной горечью подумал Поддубный.

Сел Ли-2. А вскоре прибыл и грузовик с вещами. Харитина Львовна и Лиля приехали на «Победе». Солдаты перегружали вещи из машины в самолет.

Весть о том, что полковник Слива улетает, быстро разнеслась по аэродрому. И офицеры стекались к СКП. Каждому хотелось еще раз пожелать старому командиру счастливого пути, поглядеть на него. Кто знает, придется ли еще встретиться?