Нагрудный знак «OST» - Семин Виталий Николаевич

Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 79

Вот это и было самым страшным. К этому я совсем не был готов.

– Где роща? – шепотом спросил я Ванюшу. И он прежде, чем исчезнуть в темноте, куда-то показал рукой.

Ванюшин жест растворился в темноте и никак не помог мне сориентироваться. Аркадий, Петрович и Николай, чтобы не оказаться под окнами, пошли к коровнику вокруг усадьбы, а я остался один и испытал страх слепоты. Минуту я пытался вспомнить, куда же показывал Ванюша, но темнота подступала одинаковой со всех сторон, и я толкнул калитку и вошел во двор, чтобы лучше контролировать дверь, в которую в случае удачи нас с Ванюшей должны были впустить. Шорохи шагов замерли, и установились темнота и тишина. Я прислушивался, но ни в коровнике, ни в доме ничего не было слышно. Никаких звуков не было и тогда, когда они, по моим расчетам, должны были появиться. От напряжения я временами слеп. В один из таких моментов мне показалось, что из двери что-то вытекло. Пока я с оборвавшимся сердцем понял, что дверь открыли, и открыли бесшумно, кошка пробежала через двор к сараю. Я еще надеялся, что дверь открывали специально, чтобы выпустить кошку, когда кто-то рослый и будто смущающийся отделился от двери. Движения его были спрашивающими. Постоял, взял рядом с дверью не замеченные мною вилы и словно показал их. И первый шаг его был спрашивающим. Меня он не видел. Там, где я стоял, тень была гуще. Я отступал к калитке и вспомнил о револьверчике только тогда, когда уперся в нее спиной. Калитка открывалась во двор, и теперь, чтобы выйти, надо было сделать шаг или два навстречу тому, с вилами. Я присел под заборчик и только тут почувствовал в руке маленькую рукоятку. Под бойком в барабанчике была пустая ячейка. Я щелкнул. Словно ждал этого звука, человек остановился и… кивнул. Я передохнул, увидев его оцепенение, и шепотом скомандовал:

– Цурюк!

– Назад!

Кивая, будто в заговоре со мной, он так же осторожно отступил, и я услышал, как он закрывает и запирает дверь.

Это было все! Надо было давать знать нашим.

Пока шли сюда, я во всем на них полагался. В дороге было много опасного, невыясненного, рано было о чем-то думать. К тому же взрослые столько раз возвращались ни с чем, что и я был готов к этому же. И не огорчался этим. Главное – со всеми! Мысли о цели были заморожены. И я не торопился их размораживать. А когда мы все-таки добрались, мне показалось, что и Аркадий, и Петрович, и Николай, словно как и я, еще по дороге полностью удовлетворили свою страсть к риску и только скрывают это друг от друга. Зачем иначе кружить вокруг дома, а меня одного оставлять против главной двери? Вот и случилась нелепость. Старший мастер был передо мной – в конце концов я узнал его,– а я его вернул в дом, дал возможность запереться и приготовиться. Я пошел искать Ванюшу и едва не столкнулся с ним. Он шел узнать, как у меня дела. Я с облегчением вглядывался в него, как будто бы темнота должна была растворить его, а вот вернула. Или он вынырнул, пробыв под водой несколько часов. Едва я успел рассказать ему о том, что со мной произошло, как, обходя дом со стороны фасада, появились

Аркадий, Петрович и Николай. Возбужденные, еще более сдружившиеся, занятые своим, они не удивились, увидев нас вместе.

– Нет входа из коровника,– сказал Аркадий.– Стена. Все осмотрели.

– Тихо! – сказал Николай.

Окно, под которым мы стояли, распахнулось. Открывалось оно наружу, и кто-то старался выглянуть из-за стекла. Должно быть, в темноте стекло было полностью непрозрачным.

– Поздно таиться,– сказал Ванюша, когда окно закрылось.– Все равно нашумели. Расскажи,– сказал он мне.

– Да,– согласился Петрович, когда я кончил,– в темноте не сразу сообразишь.

– Растерялся,– сказал я.– Надо было его остановить, на револьвер свой не понадеялся.

– Каждый бы растерялся,– сказал Петрович.

Николай стал перечислять:

– У мастера пистолет. Есть, конечно, в доме охотничьи ружья.

Оружие, которое может оказаться в доме, уже много раз учитывалось.

Стояли в сомнении.

– Я пойду постучу,– сказал Ванюша и, не ожидая ответа, пошел, прижимаясь к стене. За ним, преодолевая смущение, неуверенность и несогласие, пошли Аркадий, Николай и Петрович. За ними я. Шли, прижимаясь к стене, ожидая выстрела из окон второго атажа. Стали по обе стороны двери, а Ванюша постучал и отклонился так, чтобы его нельзя было увидеть из дверного оконца.

Но чернота за оконцем оставалась пустой. И вдруг Николай, которому не хватило места под стеной, показал наверх. Над дверью – межэтажное лестничное окошко. И там пристальное, невидящее, не замеченное нами, распластанное лицо.

– Полиция! – сказал Ванюша.

Человек забеспокоился, отодвинулся, лицо смазалось туманом.

Через несколько мгновений то же лицо приникло к дверному окошку. Человек освещал себя карманным фонариком, показывал нам револьвер.

– Тюр ауф!– угрожающе сказал Ванюша.

– Открой дверь!

Наверху с грохотом распахнулись два окна, и мужские голоса прокричали что-то угрожающее. Потом один стал увещевающе и рассудительно звать:

– Гайнц, Гайнц!

Ванюша ударил дверь ногой. Я удивился – человек осветивший себя фонариком, был старшим мастером. Не станет же он открывать дверь! Но тут я поразился – раздался осторожный щелчок, и дверь приглашающе приоткрылась. Была секунда колебания. Ванюша ударил еще. Дверь распахнулась, и мы услышали по узкому коридорчику топот убегающего. Ванюша бросился за ним, подтолкнул меня, кого-то подтолкнул я, в темноте узкого коридорчика бился плечами о стены и вдруг ослеп – в глаза мне смотрел яркий рефлектор. Сквозь свет увидел узкие ступени – мастер убегал по лестнице. И вдруг рефлектор дважды взорвался огнем. Я понял, в меня стреляют, и тоже выстрелил. Как сквозь вату, слышал еще выстрелы и топот. А потом ощутил пустоту коридорчика и тоже выбежал в темноту, пораженный и напуганный согласованным, неожиданным и непонятным грохотом. Били в пустые кастрюли, ведра, хлопали кастрюльными крышками. Будто в темноте разом обнаружились десятки лавок жестянщиков. Била в кастрюли и кричала вся окрестность. Кричали в доме старшего мастера. Колотушкой били во что-то жестяное в соседних бауэрских домах. Кто-то быстроногий перед нами улюлюкал и пританцовывал. Кастрюльный грохот и крик передавались за холм. Ничего подобного я представить себе не мог. Пока мы секретничали, шептались, нас обложили. Хруст веток, наше дыхание прослушивалось. Я понимал только одно – постыдно пропали. Видел, что и взрослые испытывают то же самое. Мои силы были на исходе.

Слышали рев автомобильных моторов на шоссе.

Темнота не рассеивалась, но было ощущение, что вот-вот начнется рассвет.

В какой– то момент почувствовал, что крики и кастрюльный гром уходят в сторону. Я еще не догадывался, что неожиданная самооборона увела от нас жандармов и солдат. Загонщики знали местность. У них были свои соображения, куда мы должны укрыться. А может, никто не мог предположить, что всех переполошили пятеро почти безоружных лагерников, все искали парашютистов. А мы шли единственной дорогой, которую знали,-в город.

На улицах была темнота. Под мостом, у лагерной проволоки, долго прислушивались, в лагере было тихо. Не было видно и дежурных полицаев, которые обычно прохаживались между бараками.

Утром погнали рыть бомбоубежище. Полицаи лениво выкрикивали фамилии. Многие скрывались в бараках. Я ждал и сразу затесался в строй, хотя никто меня не вызывал. Привели к подножию горы. Разобрали кирки и лопаты, но работать не стали – куда-то сразу исчез фоарбайтер. Склон горы просох под апрельским солнцем. Я выбрался на траву. От пережитого, бессонницы, от слабости и голода, оттого, что на земле тишина, а в небе солнце и шелест снарядов, меня впервые отпустил страх – не за свою жизнь, а куда более обширный и мучительный,– и я заснул.

Разбудили меня земляной холод и привычный ужас, что допустил оплошность, которая может оказаться последней в моей жизни. Я услышал негромкие немецкие голоса. Однако не отпускала и сонливость. Надо было перебраться на прогретое солнцем место. Приподнялся и увидел десятка два немецких солдат. Это были раненые из ближайшего госпиталя. Их я не боялся. Это были те же кранки. Они приходили греться на солнце. Я прекрасно знал их психологию.

Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 79