Кара Мель
Замуж в 40. Сильная и независимая
Глава 1. Марина
– Марина Юрьевна, генеральный просит вас зайти, – ко мне в кабинет заглядывает взъерошенная Мила. Не ней нет лица, тревога в глазах, нервозность проскальзывает в каждом движении.
Так и хочется спросить: что случилось, но вовремя прикусываю язык. Нужно соблюдать дистанцию, я ведь однажды уже поплатилась за чрезмерное сердоболие.
– Пожалуйста, быстрее, – просит, переминаясь с ноги на ногу.
Странно. Обычно Федор Иванович сам звонит, а не присылает своего секретаря. Видимо, сейчас какой-то особый случай, раз он за мной отправил Милу.
– Скажи, что буду через пять минут, – прошу, продолжая анализировать лежащий передо мной договор. Осталось сверить несколько пунктов, и тогда я, наконец, смогу выдохнуть.
Мила тушуется.
– Надо сейчас, – произносит более настойчиво и виновато поджимает губы.
Я буквально почувствовать могу ее волнение.
– Ну надо, так надо, – пожимая плечами, поднимаюсь из-за стола. Я начальник направления, раз уж генеральный требует немедленного присутствия, то нужно все бросить и явиться к нему по первому требованию.
Попив водички и предусмотрительно закрыв все важные документы в сейфе, покидаю кабинет. Следую за секретарем.
Каждый ее шаг слишком резкий и быстрый. Судя по всему, девушка очень торопится.
Когда мы сворачиваем в противоположную от кабинета Ивановича сторону, я начинаю подозревать что-то нехорошее, но расслабляюсь, понимая, куда именно она меня ведет.
Видимо, Федор с самого утра решил поздравить меня с днем рождения.
– Прошу, – Мила показывает на распахнутые двери переговорной.
Ого! Да он выдумщик!
Неужели наш генеральный оценил, какой я ценный сотрудник, и впервые за пятнадцать лет работы решил выделить меня при всем коллективе?
Может грамоту даст. Или премию…
Ох, было бы очень неплохо, ведь ипотека сама себя не погасит.
– Сюда? – уточняю. Очень необычно, если честно.
– Да, – немного тушуясь, кивает.
За стеной переговорной раздаются голоса, заглянув за дверь, вижу количество собравшихся и поражаюсь.
Похоже, ждут только меня одну.
Поправляю юбку, блузку, делаю вдох, нацепляю на лицо улыбку и переступаю порог переговорной. Ловлю на себе обеспокоенные взгляды собравшихся за столом людей.
Замираю.
К своему удивлению, как минимум половину из них я не знаю.
– А вот и Марина Юрьевна. Мы вас уже заждались, – говорит Федор, кивая на меня.
– Наконец-то, – недовольно бурчит кто-то.
Чуть более внимательно присматриваюсь к тому, кто это сказал. Выясняется, что высказал свое недовольство стоящий рядом с Ивановичем высокий широкоплечий мужчина.
Он как бы ненароком проходится по мне внимательным изучающим взглядом, от которого мне моментально становится не по себе. Хочется обхватить себя руками и спрятаться от его цепких глаз. Освободиться от его внимания.
Никогда прежде я не встречалась с такого рода мужчинами. Он серьезен, требователен, суров. Один его взгляд способен прожечь до костей!
Ежусь. Все же обхватываю себя руками.
Дожили. Докатились.
Я давно уже не юная девица, которая теряется при виде статного мужчины, но этот… Он не похож ни на одного их тех, что я встречала ранее.
– Добрый день, – снова ловлю на себе блуждающий мужской взгляд. – Присаживайтесь, – стреляет глазами в стоящее рядом с собой кресло.
Ух, как опасно!
Понятия не имею, кто именно стоит передо мной, ведь я лично знакома со всем руководством, и он явно ни к одному из них не принадлежит. Этого мужчину вижу впервые в жизни.
Не желая приближаться к малоприятному и явно опасному незнакомцу, опускаюсь на ближайший свободный ко мне стул и поворачиваюсь к генеральному.
Краем глаза успеваю заметить, как незнакомец ухмыляется одними уголками губ.
– Прошу тишины, – Федор выходит из-за стола и направляется к висящей на стене доске. Разговоры в переговорной мигом смолкают.
Генеральный серьезен как никогда. Даже больше, он как никогда хмур, а это уже мне не нравится.
Напрягаюсь.
Федор подходит к неприятному незнакомцу, встает неподалеку от него. А тот по-прежнему не сводит с меня изучающего взгляда.
– Прошу любить и жаловать, ваш новый управляющий, – жестом показывает на стоящего рядом с собой. – Глеб Александрович Аверченко.
– Как новый управляющий?
– А что с вами?
– Вы куда?
Пространство вокруг наполняется сотней вопросов.
– Тишина! – негромко, но властно произносит Глеб, и коллеги моментально закрывают свои рты.
Смотрят на него волком.
– Я по-прежнему остаюсь генеральным директором, – Федор спешит успокоить своих подчиненных. – Но в связи с производственной необходимостью было решено провести небольшую, кхм, – стреляет на стоящего рядом с собой управляющего. – Оптимизацию производства.
Вокруг меня ахают.
Я же сижу и внимательно смотрю на незнакомца, он слишком суров. Такие люди обычно появляются перед самым крахом компании.
– Предоставляю слово Глебу Александровичу, – говорит Федор Иванович и поспешно возвращается к столу. Садится с нами всеми рядом.
Новоиспеченный управляющий окидывает присутствующих беспристрастным холодным взглядом, разворачивается к доске и начинает писать.
– С сегодняшнего дня в головном офисе остаются работать лишь те, без кого компания не сможет существовать, – заявляет без тени сочувствия в голосе. – Многодетные, родители несовершеннолетних, инвалиды и остальные особые категории граждан перенимают на себя основные обязанности.
Оборачивается. Окидывает собравшихся нечитабельным взглядом.
– Эти категории, – показывает на доску, где написаны те, кого нельзя без особых причин уволить по законодательству. – Остаются трудоустроены. Все остальные могут обновлять свое резюме. В ваших услугах наша компания больше не нуждается.
Вокруг нас стоит зловещая тишина. Секунда. Вторая. А потом…
Начинается полный гвалт. Коллеги вскакивают со своих мест, кричат, возмущаются. Переговорная наполняется страхом, недовольством, претензиями, аж уши болят. Здесь невозможно находиться.
Закрывая свой ежедневник, поднимаюсь из-за стола, направляюсь к двери. Мне здесь нечего делать.
Ощущая пристальный взгляд прямо в спину, вздергиваю подбородок вверх и продолжаю идти. На негнущихся ногах дохожу до своего кабинета и падаю в кресло.
Вот так.
Сегодня мне сорок лет. Пятый десяток пошел!
Ни детей, ни мужа, ни мужчины, ни семьи. Я одна.
А на работе, на которую я потратила пятнадцать лет своей жизни, вместо поздравления – увольнение.
Глава 2. Марина
– Марин, ну чего ты расстраиваешься? Подумаешь, сорок исполнилось. Жизнь на этом не заканчивается, – успокаивает подруга, лениво потягивая коктейль.
Ей легко говорить, ее дома ждет муж, а не пустая постель. Трое детей, дом-полная чаша. И любимая работа, с которой не уволили в день рождения.
– После сорока жизнь только начинается! – подбадривает вторая. Лариса говорит с такой уверенностью, что невозможно не поверить в ее слова.
Уж кто-кто, а она точно знает толк в этом.
– Еще скажи, в сорок пять баба ягодка опять, – смеюсь, отмахиваясь от ее слов.
– А вот через пять лет и проверим! – твердо заявляет Лариска.
Аня хохочет, качает головой и делает взмах рукой, прося бармена повторить заказ. Не проходит и минуты, как перед нами стоят новые вкусные коктейли.
– Поверь, если не как у Аньки, – Лара кивает на Куравлеву. – То лучше вообще не связываться ни с кем из мужчин. Попадется скот, потом не расхлебаешь, – говорит со знанием дела. Вздыхает.
У Ларисы за плечами очень тяжелый и долгий развод, ее муж оказался редкостным негодяем. Если честно, то я восхищена ее стойкостью и храбростью.
– Ох, девочки, – улыбаясь, качаю головой. Гоню прочь печальные мысли, но они не желают уходить. Зудят роем, не поддаются. – Мне пятый десяток пошёл! Ни детей, ни мужа, ни семьи, – изо всех сил стараюсь не вздохнуть обреченно.
