Все на продажу - Бушнелл Кэндес

— Китайская была вчера.

— Индийская?

— Лично я предпочел бы бифштекс, — признался он. — Закажем ужин в номер. — На самом деле он не испытывал голода, но здравый смысл уроженца Среднего Запада подсказывал, что для поддержания сил надо хорошо питаться.

Селден снял костюм и надел кашемировый свитер с высоким воротом и джинсы. Он не видел смысла обсуждать последнее происшествие: сделанного не исправишь.

Он перешел в гостиную и сел на диван. Через минуту к нему присоединилась Джейни. Он включил телевизор. Передавали сводку новостей. В Бронксе прорвало водопровод, в подвале ресторана в Чайнатауне произошел пожар. Потом была реклама «Прозака» и анонс программы «Вечерние развлечения». «Кто увезет домой золотую статуэтку? — радостно вопрошала белокурая ведущая, будто это была самая насущная проблема на свете. — Сегодня вечером начинается отбор фильмов, претендующих на „Оскар“…»

Джейни посмотрела на мужа.

— Ты едешь на вручение «Оскара» в этом году?

Он покачал головой, не отводя взгляда от телеэкрана.

— Виктор Матрик против.

Она ответила неопределенным возгласом.

Этот разговор заставил Селдена в который раз с подробностями воспроизвести в памяти беседу с Матриком. Он ничего не забыл, просто реплики менялись местами, как яблоки в корзине, мысли весь день играли у него в голове в чехарду. Он встал и вышел в кухоньку налить себе водки.

— Хочешь чего-нибудь? — вежливо осведомился он.

— Ты наливаешь водку? — спросила Джейни. — Да.

— Тогда и мне налей.

Вот, значит, как они теперь будут жить, думал он, вынимая из буфета еще один стакан и кладя в него лед. Как два старика, бродящих по комнате на цыпочках и выпивающих, чтобы заглушать боль.

Но, наливая в ее стакан водку, Селден напомнил себе, что различие существует, и немалое: ему предстояло принять решение. Виктор поставил перед ним совершенно невыполнимую задачу, думал он сердито. Это как в Библии: там от Авраама требовалось принести в жертву сына, там царь Соломон предложил разрубить надвое младенца, чтобы решить спор… До сегодняшнего дня он воображал, что сможет избегать резких поступков и дождется, пока все утрясется. Он размышлял с растущим раздражением: он очень старался вести себя нормально. Как обычно, каждое утро являлся в свой офис, проводил совещания, ходил на деловые ленчи, управлял составлением программ. Но, как он ни старался, всё уже изменилось, и все это знали. В коридорах шептались, и чаще всего, слушая вполуха, как сценарист излагает ему очередную идею, секретарша рассказывает о детях, а Гордон хвастается сексуальными подвигами, Селден думал о своем: снова и снова переживал мысленно свое несчастье… Если бы только Джейни ему сказала, если бы не проявила такую скупость, если бы не купилась так задешево. В конце концов он утыкался в один и тот же неразрешимый вопрос: почему?

Потом он вздрагивал, поднимал глаза и замечал, что на него все смотрят. Им овладевала паника: вдруг он пропустил что-то важное?

…Селден вернулся в гостиную и подал Джейни стакан. Она взяла стакан со скупым «спасибо», даже не оторвав взгляда от телевизора.

На ней были модельные джинсы и футболка с надписью Vixen (ведьма) спереди лохматыми синими буквами — то и другое она носила, не снимая, после возвращения из Франции. Словно почувствовав на себе его взгляд, она поерзала и подтянула джинсы. Она регулярно принимала ванну, он это хорошо (даже слишком хорошо) знал, но джинсы и футболка уже стали бесформенными и выглядели несвежими. Он вспомнил высказывание Бернарда Шоу: «Красота хороша на первый взгляд; но кто на нее посмотрит, когда она три дня просидит дома?» Его ярость была так сильна, мысль «Нет, никто!» так горька, что ему было невыносимо думать о том, чтобы заняться с Джейни любовью, хотя они по-прежнему спали в одной постели. Стоило это представить, как перед глазами появлялся отвратительный, насмешливый Комсток Диббл с редкими рыжими волосами и дырой между зубами.

Селден сел и спросил:

— Зачем ты это сделала?

— Что сделала? — отозвалась она, не глядя на него.

— Вышла из отеля.

— Я послушалась совета Венди Пикколо.

— Что?! — недоверчиво воскликнул он. Она наконец повернулась к нему и таким тоном, будто говорила ему это уже много раз, отчеканила:

— Я разговаривала с Венди Пикколо. Она сказала, что рано или поздно мне придется выйти в город, и я согласилась.

Он поставил стакан и прищурился, хотя на самом деле был растерян.

— Не понимаю… Когда ты виделась с Венди Пикколо?

— Я с ней не виделась, — ответила Джейни терпеливо, как малому дитяти. — Я говорила с ней по телефону.

— Она тебе звонила? — недоверчиво спросил Селден.

— Да, звонила. Она звонит мне каждый день. Мы разговариваем.

— Значит, вы с Венди подруги?

— Правильно, — сказала Джейни, потягивая водку. Повернувшись к нему с осуждающим видом, она продолжила:

— Не надо так удивляться, Селден. Ты считаешь меня такой ужасной, что у меня уже не может быть подруг?

— Я действительно удивлен, — произнес Селден послушно. В последнее время ему все время приходилось разыгрывать с ней послушание.

— Напрасно. — Джейни встала, как будто ей что-то понадобилось на кухне. Ничего не произошло бы, если бы она не сказала:

— Не думаю, что ты против. Она ведь твоя добрая приятельница…

И эта женщина еще смеет быть агрессивной! Как с гуся вода! Когда она поймет, что натворила? Он уже больше не мог сдерживать злость: ярость вырвалась из него, как дикий зверь из клетки. До этой минуты ему удавалось держать себя в руках, он ни разу не терял в ее присутствии самоконтроля, не кричал на нее, не тряс, пальцем ее не тронул (хотя раз-другой так и подмывало), не рыдал перед ней, как ни хотелось. А теперь плотину прорвало.

— Оставь ее в покое! — гаркнул он.

Она отшатнулась — больше от удивления, чем от страха. Излиянию его гнева уже ничто не препятствовало.

— Ты не видишь, как к тебе теперь относятся? Как к вирусу, смертельной заразе. Ты загубила мою карьеру, превратила меня в посмешище. А посмотри, что ты сделала с беднягой Крейгом Эджерсом! Из-за тебя он не продал книгу Комстоку Дибблу, а теперь Диббл свергнут, и Крейг не получил из-за тебя несколько миллионов. — Селден раскраснелся и охрип. — Разве Крейг это заслужил? Бедняга всю жизнь работал на свой теперешний успех, а ты одним прикосновением своей зловредной волшебной палочки лишила его всех шансов. Так что если ты воображаешь, что теперь я позволю тебе приняться за Венди…

Джейни просто стояла и слушала. Селден не верил своим глазам. Она не пыталась защищаться, позволяя ему изрыгать обвинения, будто ей нравилось зрелище вышедшего из себя мужа…

Потом она отвернулась и вышла из комнаты.

Он знал в точности, что произойдет теперь. Она запрется в ванной комнате и отвернет краны. Зная, что он испуганно стоит за дверью, уже готовый идти на попятный, она будет его игнорировать, занимаясь омовением, словно ее тело сделано из драгоценного фарфора, а когда выйдет, то поведет себя так, будто ничего не случилось…

«Подожду, — решил он, все еще негодуя. — Просто подожду…»

Минут через десять вода перестала течь. Селден поспешил в спальню, припал ухом к двери ванной и услышал плеск — Джейни вошла в наполненную ванну.

— Джейни! — сказал он твердо. — Такое не смоешь водой, понимаешь? Твои ароматные мыльные пузырьки не помогут…

Но ответа не последовало. Он вздохнул и побрел обратно в гостиную.

Его гнев был, как обычно, коротким. Селден не был создан для длительного неистовства. В бизнесе он мог проявлять твердость, но Виктор Матрик был прав: такая женщина, как Джейни Уилкокс, была ему не по зубам. Он опустился на диван в унынии и закрыл лицо ладонями. Несмотря на все происшедшее, Селден ее по-прежнему любил, мысль о своей любви к ней была ему очень важна. Он бы не мог без этого обойтись, ведь, реши он, что любовь прошла, ему пришлось бы осветить безжалостным светом все, из чего состояла его жизнь; хуже всего было бы, если оказалось, что вся она соткана из притворства-Мужчины бывают поразительно бесхитростны в сердечных делах, и Селден Роуз принадлежал, на свою беду, к числу таких простаков. Он влюбился в Джейни Уилкокс в тот момент, когда она села с ним рядом на приеме у Мими, и с мужской целеустремленностью продолжал ее любить просто за то, что она существовала и что он никогда не сможет полностью ею обладать. Ему не так много от нее хотелось: чуть-чуть ответной любви, дозволения иногда осуществлять его желания — и чтобы была рядом. С неразумной слепотой мужчины, принимающего за любовь то, что любовью не является, он по-прежнему надеялся, что она его любит. Он искренне верил: если это так, то они, невзирая на все невзгоды, вместе выкарабкаются. Когда мужчина так влюбляется, женщина может чудовищно этим злоупотреблять; он способен ее ненавидеть, даже называть ее сумасшедшей, но его почти невозможно убедить, что это не настоящая любовь.