Никогда ты не станешь майором!.."
Это он — со значением, в том смысле, что «большеголовый и седовласый» капитан Слобоженюк на нем, на его деле, майорской звезды не заработает. Но еще неожиданней — реакция гебиста. Что же — он? Кулаком по столу? Отнять курево, лишить передач, прогулки? Не только ведь офицерский гонор побуждает обломать наглецу рога — служба такая. Не получишь необходимых показаний — какая уж там звезда?? Долго ли строгому начальнику вытурить седого капитана — на пенсию? И тем не менее капитан не вызверился, а только напомнил развязному остряку, дескать, вы, Гелий Иванович, как-никак находитесь в серьезном учреждении, и песенки распевать на допросах у нас не положено. Да еще вроде бы пожаловался (?) заключенному на свой хомут:
— С меня за это, знаете, как стружку снимут?!..
Впрочем, ничего невообразимого не было в том, что Гелия поручили такому захудалому, не вышедшему в чины гебисту. Ибо какой еще выдающийся контрразведчик требовался для дознания по делу, основное обвинение по которому именно в том и заключалось, что преступник не желал скрывать свои преступные мысли: «Ваша конституция — ложь от начала и до конца!..» И если диссиденту поначалу могло что-нибудь показаться необычным в его простоватом и незлобивом по натуре следователе, то — лишь степень бесцветности этого чиновника, который постоянно, изо дня в день бубнил одно и то же: «Да, Гелий Иванович, именно так у нас и положено» или «Нет, Гелий Иванович, так у нас не положено…» Однако же изумляться, даваться диву тоже особого повода не было: обычный продукт советской системы — ничтожество, каких полно и в Союзе писателей, и на любой киностудии, и, по-видимому, — в КГБ…
