Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 81
В нем слышится что-то благородное, заграничное. Дядюшка Дик меня иногда называл «лорд Фердинанд Клегг». В шутку. Маркиз де Жук, такой титул мне придумал.
Такое имя мне дали, говорю.
– Вас, видимо, называют Ферди, сокращенно, или Ферд?
Нет, всегда только Фердинанд.
– Послушайте, Фердинанд, я не знаю, что вы нашли во мне, почему полюбили. Может быть, и я могла бы полюбить вас. Но не здесь же. Я… – Казалось, она не знает, что сказать, это было совсем для нее необычно. – Я люблю мягких, добрых людей. Но я никак не смогла бы полюбить вас в этом подвале. Не только вас, никого другого. Никогда.
Я говорю, я ведь просто хочу узнать вас получше. Она присела на край комода, внимательно следила, какое впечатление производят ее слова. В мою душу закралось подозрение. Я понял – это проверка.
– Кто же похищает людей, чтобы узнать их получше?
Я очень хочу узнать вас получше. В Лондоне у меня не было бы такой возможности. Я ведь не очень умный и всякое такое. Не вашего уровня. В гробу вы видали таких, как я, там, в вашем Лондоне.
– Это несправедливо. Я ведь не сноб. Я сама снобов терпеть не могу. Никогда не сужу по первому впечатлению.
Это я не про вас, говорю.
– Ненавижу снобизм, – говорит, прямо с яростью какой-то. У нее была манера некоторые слова с силой выговаривать, с нажимом.
– У меня в Лондоне есть друзья из – ну, как это говорится – из рабочих, то есть из семей рабочих. Мы просто не придаем этому значения.
Ну да, вроде Питера Кэйтсби, говорю. (Это тот парень со спортивной машиной.)
– Питер? Да я его не видела уже целую вечность. Он просто богатый балбес и мещанин к тому же.
А я прямо как сейчас вижу: шикарный спортивный автомобиль и она туда садится. Не мог ей поверить.
– Наверное, про меня уже есть в газетах.
Не читал.
– Вас могут посадить надолго.
Стоит того, отвечаю, даже если пожизненно.
– Я обещаю, я клянусь вам, если вы меня отпустите, я никому не скажу. Я придумаю что-нибудь, как-нибудь всем объясню. Устрою так, что мы будем часто видеться, сколько вы захотите, в любое время, когда нет занятий, никто ничего не будет знать, только вы и я.
Не могу, отвечаю. Не теперь. Чувствовал себя, вроде я – какой-то жестокий деспот, так она умоляла.
– Если вы меня теперь отпустите, я смогу восхищаться вами. Думать, ведь я была целиком в его власти, но он великодушен и повел себя как истинный джентльмен.
Не могу, говорю. И не просите. Пожалуйста, не просите об этом.
– Я думаю, такого человека, как вы, интересно узнать поближе. – И сидит очень прямо на краю комода, смотрит пристально.
Мне надо идти, говорю. И бросился прочь, так заторопился, что запнулся о верхнюю ступеньку. Она спрыгнула с комода и стоит, смотрит вверх на меня, лицо такое странное.
– Ну, пожалуйста, – говорит. Мягко так, по-хорошему. Трудно было устоять.
Знаете, на что это все было похоже, вроде охотишься за бабочкой, за нужным экземпляром, а сачка у тебя нет, и приходится брать двумя пальцами, указательным и средним (а у меня это всегда здорово получалось), подходишь медленно-медленно сзади, и вот она у тебя в пальцах, и тут нужно зажать торакс, перекрыть дыхание, и она забьется, забьется… Это не так просто, как бывает, когда усыпляешь их в морилке с эфиром или еще чем. А с ней было в сто раз трудней – ее-то я не собирался убивать, вовсе этого не хотел.
Она часто распространялась о том, как презирает классовые барьеры, но меня так просто не проведешь. Людей выдает не то, что они говорят, а как говорят. Посмотреть только, как она себя ведет, и сразу видно, как воспитана, где выросла. Никакого жеманства, фу-ты ну-ты, как у других, в ней не было, но все равно все вылезало наружу. Стоило только мне сделать что не так или не так сказать, сразу саркастический тон, нетерпимость. Да перестаньте вы думать о классовых барьерах, скажет. Как богач советует бедняку перестать думать о деньгах.
Я на нее зла не держу, наверно, она говорила и делала то, что меня так возмущало, чтобы доказать – она вовсе не такая уж рафинированная. Только куда же денешься, от себя не уйдешь. Бывало, рассердится, вскинется и выдаст мне по первое число в самом их лучшем стиле.
Между нами всегда стоял классовый барьер.
В то утро я поехал в Луис. Все-таки хотел взглянуть на газеты. Купил все, что было в продаже. В каждой что-нибудь напечатали. В дешевых даже большие были статьи, в двух – с фотографиями. Странно было читать эти сообщения. Даже кое-что новое узнал.
«Исчезла студентка Миранда Грей, 20 лет, блондинка, волосы длинные. В прошлом году удостоена повышенной стипендии в знаменитом Художественном училище Слейда в Лондоне. В течение учебного семестра проживала по адресу Хэмнет-Роуд, 29, Северо –Запад, 3, у своей тетки мисс С. Вэнбраф-Джонс. Именно она и сообщила об исчезновении племянницы в полицию вчера поздно вечером.
Во вторник после занятий Миранда позвонила по телефону и предупредила, что идет в кино и вернется домой около восьми. Это – последнее, что о ней известно».
Рядом – фотография, под ней большими буквами: ВЫ ВИДЕЛИ ЭТУ ДЕВУШКУ?
В другой газете сообщалось (смех, да и только):
«В последнее время жители Хэмпстеда испытывали все нарастающую тревогу из-за так называемых «автоволков». Пирс Брафтон, соученик и близкий друг Миранды Грей, с которым ваш корреспондент встретился в кафе, где молодые люди часто бывали вместе, рассказал: «Во вторник Миранда была в прекрасном настроении. Мы условились пойти с ней сегодня на выставку. Она знает, что такое Лондон, и никогда не согласилась бы сесть в машину к незнакомому человеку. Я очень обеспокоен случившимся».
Представитель Училища Слейда заявил: «Миранда – одна из самых многообещающих студенток второго курса. Мы уверены, что с ней не случилось ничего дурного, все это объяснится со временем. Художественные натуры непредсказуемы, особенно в юности».
Тайна остается неразрешимой. Просим всех, кто видел Миранду вечером во вторник, слышал или заметил что-либо подозрительное в р-не Хэмпстеда, сообщить об этом в полицию».
В газете описывалась ее одежда и всякое такое и была помещена фотография. Еще одна газета сообщала, что полиция собирается обыскать все пруды в Хэмпстед-Хит. В другой говорилось, что Миранда и Пирс Брафтон были неофициально помолвлены. Я подумал, это, наверное, тот битник, с которым я ее видел в кафе. Еще в одной статье говорилось, что Миранда пользовалась в училище популярностью как человек очень добрый, всегда готовый прийти на помощь. И во всех – что она красивая. И фотографии. Была бы она уродина какая-нибудь, хватило бы двух строчек на последней странице.
