Ознакомительная версия. Доступно 29 страниц из 141
Поезд спешил по серой местности, окутанной туманом, и Майклу становилось все труднее сосредоточиться на этой головоломке. Он отложил книгу и невидяще уставился в окно. За последние две недели погода едва ли изменилась. Десять дней назад, когда тело Фионы кремировали в гнетущем и безрадостном интерьере пригородного похоронного бюро, все было точно так же. Церемония была немноголюдной — присутствовали только Майкл, забытые тетушка с дядюшкой с юго-запада Англии да горстка коллег по работе. Гимн звучал невыносимо жидко, а попытка собраться после похорон в пабе оказалась ошибкой. Майкл выдержал лишь несколько минут. Потом вернулся к себе, собрал сумку и сел на поезд в Бирмингем. Примирение с матерью тоже не оправдало надежд. Вечер они неловко провели вместе в ресторанчике по соседству. Майкл предполагал — довольно наивно, — что само его появление наполнит мать восторгом и одного этого будет довольно, чтобы компенсировать ту боль, которую он причинил ей, так надолго прервав всякое общение. Вместо этого от него потребовали оправдываться за собственное поведение — что он и попытался совершить несколькими прерывистыми и неубедительными монологами. По сути дела, утверждал он, его отец умер дважды: вторая, более опустошительная смерть случилась, когда Майкл узнал о своем подлинном происхождении. Теперь он был убежден, что последовавшие два, а то и три года его уединения можно считать продолжительным трауром; подобная теория поддерживалась — если ей вообще требовалась поддержка — статьей Фрейда на эту тему: «Скорбь и меланхолия». Мать совершенно не убедили его старания призвать на помощь научный авторитет, но к концу вечера, наблюдая искреннее покаяние сына, она позволила атмосфере несколько разрядиться. Когда же они вернулись домой и сделали себе две чашки «Хорликс» [119] , Майкл осмелел достаточно, чтобы задать несколько вопросов о своем утраченном родителе.
— И ты что — ни разу не видела его после того случая… того дня, когда это произошло?
— Майкл, я тебе уже говорила. Я видела его еще раз, примерно десять лет спустя. Ты его тоже видел. Я тебе уже говорила.
— Что ты имеешь в виду — «я его видел»? Я никогда его не видел.
Мать сделала еще один глоток и приступила к рассказу:
— Был рабочий день, утро, я поехала в город за покупками. Потом почувствовала, что мне нужно передохнуть, и зашла в «Рэкэмз» выпить чашечку чаю в кафе. Помню, там было довольно людно, и я некоторое время простояла с подносом, прикидывая, куда можно сесть. За одним столиком сидел джентльмен, довольно мрачный, и я подумала, не подсесть ли мне к нему. И тут внезапно поняла, что это — он. Постарел, ужасно постарел, но я просто была уверена, что это он. Я узнала бы его где угодно. И вот я подумала с минутку, а потом подошла к его столику и спросила: «Джим?» — и он поднял голову, но меня не узнал; поэтому я спросила: «Вы ведь Джим, правда?» — но он ответил лишь: «Простите, мне кажется, вы ошиблись». А потом я сказала: «Это я, Хелен», и тут до него начало доходить, кто я такая. Я сказала: «Вы ведь помните, правда?» — и он ответил, что да, помнит, и я села, и мы разговорились.
Разговаривать с ним было не очень приятно: теперь это была лишь тень человека, которого я встречала раньше. Казалось, он очень зол на себя за то, что так никогда и не остепенился, не нашел ту, с кем можно было бы построить дом, создать семью. А теперь, похоже, думал, что уже поздно. И вот тогда я принялась рассказывать о себе — просто не смогла сдержаться. И я должна была рассказать ему о тебе. Думала, может, это будет для него что-нибудь значить. Ясно, что он и понятия не имел — он был совершенно ошарашен. Хотел знать о тебе все: когда ты родился, как выглядишь, какие у тебя успехи в школе — всё. И чем больше я ему рассказывала, тем больше ему хотелось знать, пока в конце концов он не спросил, можно ли поехать со мной и увидеть тебя. Всего один раз. Я подумала об этом: честно говоря, мне эта мысль не очень понравилась, но я все же согласилась, однако сказала, что предварительно нужно спросить у мужа; разумеется, я думала, что он откажет и на этом дело закончится. Но ты же знаешь, какой Тед был — он никогда никому ни в чем не мог отказать, и когда он вернулся вечером с работы, я действительно спросила его, и он сказал, что не против, что по крайней мере это бедняга заслужил. Поэтому поздним вечером, когда ты уже лег спать, он приехал к нам домой, я привела его к тебе в спальню, и он встал у кровати и смотрел на тебя минут пять, пока ты не проснулся, не заметил его и не заорал так, что чуть потолок не рухнул.
— Но это же был мой сон, — сказал Майкл. — Мой кошмар. Мне приснилось, что я смотрю в свое собственное лицо.
— Ты не в него смотрел, — ответила мать. — То было лицо твоего отца.
Некоторое время Майкл молчал — он был слишком изумлен. Наконец удалось выдавить:
— И что потом?
— И ничего, — сказала мать. — Он уехал, и ни один из нас никогда его больше не видел. И не слышал о нем. — Перед тем как сделать еще один глоток, она помедлила. — Вот только…
— Что?
— Он попросил фотографию. Я до сих пор помню, как он о тебе сказал: «Единственный след, который я умудрился оставить за последние двадцать лет». И когда я это услышала, то поняла, что не в силах ему отказать. Поэтому отдала ему первую попавшуюся — ту, которую ты постоянно держал на виду: где вы с Джоан пишете свои книжки.
Майкл медленно поднял голову:
— Ты отдала ему ту фотографию? Значит, я ее не терял?
Она кивнула.
— Я все время собиралась тебе сказать, но не могла себя заставить. Не могла придумать, как сказать это.
Способность Майкла переваривать все эти откровения снова истощилась, хоть и не до конца, а поэтому он спросил:
— Когда все это было? Когда это случилось?
— Ну, — ответила мать, — где-то весной. Это я помню точно. И до твоего дня рождения, когда мы возили тебя в Вестон. После того дня ты сильно изменился. Поэтому, наверное, это было… в шестьдесят первом. Да, точно — весной 1961 года.
* * *
Когда Майкл сошел с поезда в Йорке, уже стемнело. Трое Уиншоу и мистер Слоун, не заметив его, остановили такси и скрылись в потоке уличного движения. Выяснив, что плата за такси лишит его большей части имеющихся в наличии семидесяти фунтов, Майкл решил отказаться от данного транспортного средства и стал дожидаться автобуса, отправление коего намечалось через сорок пять минут. Время прошло за потреблением двух пакетиков «Ревелз» и батончика «Кёрли-Вёрли» в зале ожидания автостанции.
