Каких только грубостей не слышат бедные пассажиры от таксистов! Иной сгоряча и номер запишет, и пригрозит жалобой, но потом остынет и жаловаться не станет. Даже не понимая причин хамского поведения кэбби, пожалеет его, простит…
А сколько терпят таксисты от пассажиров! И жалуются только друг дружке…
Мы все много лучше, чем нам самим кажется.
Сентенция с двойным сиропом? Что ж, скептиков мы — статистикой! Хоть и домашней, но — увесистой!
За семь лет, что я проработал в такси, в кэбе моем побывало примерно сто тысяч человек. Минимум такое же число людей я отказался взять. И когда намертво стоял под отелем, и когда шастал по улицам со включенным сигналом «НЕ РАБОТАЮ».
Я не брал клиентов без чемоданов. Не брал черных. Не брал подростков. Не брал ортодоксальных евреев (гарантированный Бруклин!).
Многие из этих людей видели, что я их обманываю: сказал черному, что не работаю, и тут же взял белого. Сказал, что машина сломалась и — схватил чемодан…
Хоть один из ста обиженных записывал мой номер; я много раз видел это. И много раз сам, бравируя, давал карандаш — пиши!
А сколько человек пожаловались на меня по этому поводу? Ни один.
Из ста тысяч клиентов, воспользовавшихся моими услугами, хоть с одним на тысячу я поскандалил. По разным поводам. Будучи и правым, и неправым. И отказывался везти. И выбрасывал из багажника чемоданы. До драки не доходило, но оскорбления с обеих сторон сыпались самые-самые. И опять-таки люди записывали мой номер…
Сколько же из этих официально заявили свою жалобу?
Лишь один*… (* Чтобы предупредить все возможные сомнения по данному поводу: «Откуда нам, мол, знать, сколько человек на него жаловалось — один или пятьсот, и какие еще там фортели выкидывал этот автор?»-я указал в самом начале книжки свой таксистский номер 320718. В личном деле таксиста регистрируется каждая поступившая на него жалоба. И в моем фигурирует лишь одна-единственная. Это жалоба клиента, от которого я отказалс я принять чаевые…)
Если спросить меня, какое самое яркое впечатление вынес я из тех лет, что проработал в такси, обменявшись двумя-тремя словами почти с каждым из ста тысяч моих пассажиров, я скажу не задумываясь. Самое яркое мое впечатление это — бесконечность человеческой доброты…
