В поиске своего лица
С.С. напился на приеме, устраиваемом женой своего приятеля-олигарха по поводу открытия летнего сезона. Жена олигарха была очень активной; стремилась разнообразить скучную жизнь. На этот раз встреча друзей была тематической – азартные игры. Столы-команды соревновались в азартных играх, наперстки, очко, и т. д.; был еще свинфутбол: молодые поросята в цветах «Челси» и ЦСКА пинали рылами мяч в загоне на улице перед рестораном, азарт был большой, запаха не было. В другом зале пели звезды эстрады, но С.С. не участвовал во всем этом – пил и к четырем часам ночи был в ауте. Давление на подсознание было таким сильным, что, взяв дома деньги, он поехал в казино, где в это время уже никого не было. Три раза он ездил домой за деньгами и к десяти утра проиграл годовую зарплату всех учителей Красноярского края.
Целый день после этого он спал, анализируя свое мерзкое поведение. В одном из снов в забытьи нарисовалось лицо женщины, которую он встречал нередко последний год, играющей в игровые аппараты по маленькой. Она не вписывалась в этот интерьер, лет ей было около шестидесяти, одета – по моде 75-го года, химическая завивка и совершенно пустые глаза обреченного человека, азарта в ней не было, единственно, что отличало ее, – это пристальный взгляд на экране, где она, всматриваясь, что-то искала или хотела увидеть. Однажды с выигрыша С.С. дал ей 100 долларов, они познакомились, и Нина рассказала свою историю.
Нина была врачом-гинекологом на кафедре клиники Первого меда, зарабатывала неплохо, у нее были свои клиентки; вырастила двоих детей, выучила их, любила их и своих внуков, но больше всего она любила своего мужа Семена: азартный, живой, энергичный человек, коренной одессит, любивший выпить, погулять, он играл в карты с десяти лет. В доме его родителей вечерами играли в дурака и бридж с друзьями и соседями. По профессии Семен был дантистом, довольно успешным, его коронки и мосты были удобными, стояли долго, работал он и с золотом, друзей у него было много – пациенты, которые стали друзьями.
Так, обслуживая две слизистые полости людей, они жили безбедно и весело, несмотря на легкие загулы Семена и болезни детей. Квартира, машина, дача у них были, деньги они не копили, помогали детям, отдыхали в Крыму, что еще надо! Семен каждую неделю играл в своей компании в преферанс по 10 копеек вист, выпивали, смеялись, обычный досуг советской интеллигенции в советское время. Время от времени Семен заводил шашни с бабами, но Нина держала руку на пульсе и его в руках, он не сопротивлялся. Беда пришла после 95-го года. Успешный дантист открыл частную клинику, дело пошло, появились приличные деньги, компания по преферансу распалась – кто-то умер, кто-то уехал, и Семен стал посещать казино, играя там все азартней и азартней. Нина не беспокоилась, ну играет мужик, деньги есть, лучше карты, чем бабы. К Нине муж относился неплохо, цветов и подарков не дарил, но в тратах не ограничивал и на каждый день рождения говорил: «Купи себе что хочешь». Нина хотела просто маленький букетик, и все, Семен считал это глупостью, и представить себя с цветами после 18 лет было выше его сил. Папа Семена тоже не дарил цветы своей жене Розе, да она и не просила, и так, слава богу, неплохо, муж с войны пришел живой, дети здоровы. При всем при этом он любил Нину, как своего близкого человека, но не переносил, когда она болела или жаловалась на нездоровье, он в такие минуты не знал, что делать. Он мог вылечить зубы, но мигрень и плохое настроение он лечить не умел.
Играть он начал азартно и страстно, видимо, вирус игромании в нем спал до сих пор. Он полюбил атмосферу казино, новых знакомых и много времени проводил там, как в клубе по интересам. С годами его энергия стала постепенно иссякать, а в игре он переживал сильные страсти, секс уже не привлекал его, аденома, возраст и заморочки с девками отошли на двадцать второй план. Делами в клинике заправлял сын, хороший добросовестный парень, желающий успеха. Семен приезжал утром, брал деньги в кассе и ехал обедать в казино, и так каждый день, кроме выходных.
В выходные он исполнял роль отца, мужа и дедушки. Зимой в городской квартире в воскресенье был обед всегда в четыре часа. Нина делала традиционный обед: фаршированная рыба, много салатов, борщ в огромной фарфоровой супнице был всегда отличным, мать Семена научила Нину готовить еще в молодости, на горячее котлеты из трех видов мяса, пюре, потом фрукты и чай с «Наполеоном» с таким жирным кремом, что из него можно было делать маски для больных псориазом.
Дети приходили уже с неохотой, внуки вообще бунтовали, сидеть три часа за столом и давать отчет «какие оценки, что задавали» никому не нравилось. Внуки хотели играть в компьютер, бежать во двор, но традиция была незыблемой. Пили мало, дети вели здоровый образ жизни, по бокалу вина. Нина не пила вообще, внуки – колу, а дома Семен пить не мог, не шло как-то. Он быстро ел, задавал свои вопросы детям и внукам, целовал их и уходил к себе спать, отягощенный едой и довольный, что сохраняет традицию семьи, как его отец и дед.
Иногда в субботу он ходил с внуком в какой-нибудь мультиплекс, где мучился в кресле на фильмах типа фэнтези и прочих страшилках. Запах поп-корна и звук, которым так гордятся кинохозяева, раздражали и пугали, мешали спать во время просмотра этой херни. Он дожидался вечера, шел в свое казино с ощущением исполненного отцовского и семейного долга. С годами он редко стал общаться с людьми, неинтересно стало, все за шестьдесят лет уже было сказано, а пересказывать анекдоты из Интернета было оскорбительно для его живого ума. Он стал играть много, ночами тратил больше и больше денег, нервничал, заводился, но, возвращаясь под утро домой, забывал все.
Нина заметила эту перемену не сразу, пропустила момент падения и перехода грани, стала более внимательной, на дачу ездить перестала, больше старалась быть дома. Какое-то время Семен успешно скрывал свои неудачи, но когда сын сказал ей, что в клинике не хватает в кассе огромной суммы, она решила поговорить с ним.
Разговор вышел тяжелым, Семен орал на нее, говорил: не лезь, все под контролем, деньги будут, я завяжу, мне это несложно. Два дня покоя, и опять все вернулось на прежние круги. Он стал много пить, дома не разговаривал, стал несносным и медленно, но верно шел к пропасти. Нина плакала, умоляла, стыдила его, подключала детей и внуков, ничего не помогало. Вспоминая свои терзания по поводу баб, она оценила, какая это была чепуха против нынешнего разрушения ее любимого, дорогого человека. Однажды она даже пошла с ним в казино, но ничего не поняла. Семен был сначала скован ее присутствием, но азарт взял свое, он оживился, и она увидела своего Семена совсем другим – таким она не видела его очень давно! Таким он был только в ранней молодости, когда после института купили кооператив и он водил ее в театры и делился с ней всеми своими мыслями, часто обнимал и приставал по утрам. Нина поняла, что он здесь удерживает свою молодость и силу, которые, видимо, уже оставляли его.
Увиденное убило ее, депрессия и меланхолия накрыли ее свинцовой тучей, она поняла, что теряет его. Весной он заигрался до того, что упал без сознания у стола на несколько секунд. Это его испугало ненадолго, придя в себя, он обеспокоился, не спиздила ли охрана его выигрыш. Потом, спустя несколько дней, он выиграл кучу денег, пришел домой утром веселый, добродушный, впервые купил Нине букет. Открыл дверь ее спальни, поставил букет в воду, снял резинки с пачек, засыпал ее зелеными бумажками и пошел к себе в кабинет спать – завтра придут дети, надо дать им денег на подарки – и заснул.
Больше живым Нина его не видела. Утром она встала, удивилась неслыханной щедрости. Тихонько открыла дверь кабинета, посмотрела, спит ли касатик, и пошла готовить свой кофе, который любила утром пить, соблюдая ежедневный ритуал. Это было ее время: желтые розы были ее любимыми, он дарил ей их в период брачных игр, это ей напомнило то время.
