Под куполом - Кинг Стивен

Ознакомительная версия. Доступно 54 страниц из 269

- Конечно, - согласился Твич. - Ты конек-горбунок, а мы всего лишь муравьи.

- Не делайте из этого уж такого большого дела, - сказал Расти. Хотя дело было большим, ему это уже было ясно. Угрожало неприятностями. И Джина не единственный ребенок в этой картинке; есть их с Линдой дочки, которые сейчас крепко спят, не зная того, что папаша с мамашей напялили парус и отплывают в бурю, которая может оказаться слишком опасной для их лодочки.

Но все-таки…

- Я вернусь, - произнес Расти, надеясь, что это не пустая фраза.

2

Сэмми Буши завернула «Малибу» Эвансов на аллею, которая вела к больнице имени Катрин Рассел немного позже, чем отсюда, отправляясь к похоронному салону Бови, отъехал Расти; они разминулись по противоположным полосам возле площади на городском холме.

Джина с Твичем уже зашли вовнутрь, и разворотная площадка перед центральным входом лежала пустой, но она не остановилась здесь; заряженная - потому что оружие, которое лежит рядом на сидении, делает тебя осторожным (Фил сказал бы «становишься параноиком»). Вместо того она поехала вокруг здания и поставила машину на служебной стоянке. Схватила пистолет и засунула себе за пояс джинсов, прикрыв его сверху низом майки. Пересекла стоянку, остановилась перед дверьми прачечной и прочитала надпись: КУРИТЬ ЗДЕСЬ БУДЕТ ЗАПРЕЩЕНО С 1-го ЯНВАРЯ. Посмотрела на щеколду, понимая, что, если та не откроется, она отступится от своего намерения. Это будет Божий знак. С другой стороны, если двери незапертые…

Двери были незапертыми. Бледным, тусклым призраком она проскользнула в середину.

3

Терстон Маршалл чувствовал себя утомленным - даже изможденным, - но более счастливым, чем сейчас, он не чувствовал себя уже много лет. Вне всякого сомнения, это патология; он же профессор на пожизненном контракте, печатающийся поэт, редактор престижного литературного альманаха. С ним делит кровать роскошная молодая женщина, самая умная и считает его выдающейся, прекрасной личностью. То, что раздача таблеток, лепка мазевых повязок, опустошение подкладных уток (не говоря уже о вытирании обосранной жопки мальчика Буши час тому назад) дарило ему ощущение счастья, большего, чем все обозначенные выше достижения, просто вынуждено быть патологией, но что греха таить. Госпитальные коридоры с их запахами дезинфектанта и мастики для пола относили его в юность. Этим вечером его воспоминания были очень яркими, от вездесущего аромата пачулевого масла в квартире Девида Перна[327] до банданы с «огуречным» узором, которая была у Терси на голове, когда он ходил на поминальную службу по Бобби Кеннеди[328]. Обходы он делал, хмыкая себе нежно, потихонечку под нос «Ногатую женщину»[329].

Он заглянул в ординаторскую и увидел, что на притянутых туда топчанах спят медсестра со свернутым носом и хорошенькая санитарочка, та, которую зовут Гарриэт. Диван оставался свободным, скоро он и сам или завалится на него, чтобы проспать здесь несколько часов, или вернется на Хайленд-Авеню, где теперь его дом. Наверное, туда. Странные перемены. Странный мир.

Впрочем, сначала надо еще раз взглянуть на тех, кого он уже стал считать своими пациентами. Это не займет много времени в этом, размером как почтовая марка, госпитале. Тем более, что большая часть палат стоят пустыми. Билл Оллнат, которому из-за полученного им ранения в битве при «Фуд-Сити» не позволяли засыпать до девяти, теперь, положенный на бок, чтобы уберечь от давления длинную рваную рану у него на затылке, уже крепко спал, похрапывая.

Через две палаты от него лежала Ванда Крамли. Сердечный монитор пикал, давление у нее немного стабилизировалось, но она находилась на пяти литрах кислорода, и Терси боялся, что они ее потеряют. Великоватый вес, многовато сигарет. Рядом с ней сидели ее муж и самая младшая дочь. Терси показал Венделу Крамли пальцами V (знак, который в его юные года означал мир), и Вендел, улыбающийся, ответил ему тем же.

Тенси Фримэн, с удаленным аппендиксом, читала журнал.

- Почему ревет пожарная сирена? - спросила она у него.

- Не знаю, милочка. Как там наша боль?

- На троечку, - ответила она безразлично. - Может, и на двойку. Я смогу уже завтра пойти домой?

- Зависит от доктора Расти, хотя мой магический кристалл подсказывает мне, что да. - И от того, как на эти его слова просветилось ее лицо, он, отнюдь сам не понимая причин этого, почувствовал, что вот-вот заплачет.

- Вернулась мама того малыша, - сказала Тенси. - Я видела, как она проходила по коридору.

- Хорошо, - произнес Терси.

Хотя с этим мальчиком каких-то особых проблем не было. Он немного поплакал несколько раз, но большей частью спал, ел или просто лежал в колыбели, апатично вглядываясь в потолок. Его звали Уолтер (Терси не имел понятия, что слово Малыш, указанное на карточке на дверях палаты, это его первое имя), но Терстон Маршалл мысленно называл его Торазиновым[330] Мальчиком.

Наконец он приоткрыл двери палаты №23 (с прилепленной к ним на пластиковой присоске желтой табличкой ИМЕЕТСЯ ГРУДНОЙ РЕБЕНОК) и увидел молодую женщину - жертву изнасилования, как об этом ему шепнула Джина, - которая сидела на стуле возле кровати. Ребенка она держала у себя на коленях и кормила из бутылочки.

- Как вы чувствуете себя… - Терстон взглянул на другое имя на дверях, - мисс Буши?

Произнес он ее фамилию как Бушис, но Сэмми даже не задумалась над тем, чтобы исправить его ошибку или сообщить ему, что приятели зовут ее Буши-Жопа-Туши.

- Хорошо, господин врач, - ответила она.

И Терстон не стал исправить ее ошибку в его статусе. Его неподвластная определению радость - та, что всегда имеет под собой скрытую готовность к слезам - разбухла еще больше. Он вспомнил, как близко находился от того, чтобы передумать идти в волонтеры - это Кара его подтолкнула, - и тогда бы он ничегошеньки такого не имел.

- Доктор Расти обрадуется вашему возвращению. И Уолтер рад. Вам нужно какое-нибудь обезболивающее?

- Нет. - Это было правдой. В ее половых внутренностях все еще болело и подергивало, но чувствовалось это словно где-то вдалеке. Она словно плыла где-то над собой, связанная с землей тончайшими ниточками.

- Хорошо. Это означает, что вы идете на поправку.

- Да, - согласилась Сэмми. - Скоро я совсем выздоровею.

- Когда закончите его кормить, почему бы вам не лечь в кровать? Доктор Расти осмотрит вас завтра утром.

- Хорошо.

- Спокойной ночи, мисс Бушис.

- Спокойной ночи, господин доктор.

Терси деликатно прикрыл двери и отправился по коридору. В конце была палата девушки Руа. Осталось заглянуть к ней, и тогда он уже, можно сказать, пошабашил.

Взгляд у нее был мутный, но она не спала. Напротив юноша, который пришел ее посетить, сидел в уголке на стуле и кунял, вытянув перед собой длинные ноги.

Джорджия поманила Терси, и когда он к ней наклонился, что-то ему прошептала. Из-за ее тихого голоса и разбитого, почти беззубого рта он расслышал всего несколько слов. И наклонился еще ближе.

- Не буите ехо. - Для Терси это звучало так, словно говорил Гомер Симпсон[331]. - Он еинтвенный, кто пвишол меня поофетать.

Терси кивнул. Конечно, время для посещения давно прошло и, судя по его голубой рубашке и пистолету, этот юноша, наверняка, будет наказан за то, что не откликнулся на пожарную сирену, но все же - что за беда?

Одним пожарным больше, одним меньше, разницы большой нет, а если парень так глубоко заснул, что его даже ревун не разбудил, то тем более никакой пользы из него там не было бы. Терси приложил палец себе к губам, выдав тихенькое шшш, показывая девушке, что они заговорщики. Она постаралась улыбнуться, но только скривилась.

Терстон не предложил ей ничего болеутоляющего, потому что, судя по записи в карточке на быльцах ее кровати, максимально допустимая доза в ее организме и так будет сохраняться до двух утра. Вместо этого он вышел, мягко прикрыв за собой двери, и пошел назад по сонному коридору. Не заметив, что двери с табличкой «ИМЕЕТСЯ ГРУДНОЙ РЕБЕНОК» вновь распахнуты настежь.

Ознакомительная версия. Доступно 54 страниц из 269