Пеликан - Дриссен Мартин Михаэль

— Колесо сдулось! — крикнул он.

— Клапан, наверное, — ответил Йосип. — Слышно, как воздух выходит.

Казалось, Андрей слишком разнервничался из-за такого мелкого будничного происшествия: он пристально смотрел на колесо, стирая с лица пот.

— Подожди, у тебя грязные руки… Вот, возьми. — Йосип подошел и дал ему бумажную салфетку. — Как же обидно.

— Повезло, что закончил развозку, — пробормотал Андрей. — Спасибо вам.

— Не обязательно обращаться ко мне на «вы». Ты, можно сказать, завсегдатай в моем доме…

— Хорошо, спасибо, Йосип. Пойду я…

— Я тебя провожу, — предложил Йосип. — Мы все равно собирались на бульвар.

Андрей наклонился и погладил Лайку по голове — ей было приятно, хоть она и сжалась. Мир и с одним-то хозяином сложный, а теперь она стоит между двумя.

— С собакой справляетесь? Или мне ее забрать?

— Нет, нет, не обязательно. Так даже лучше. Катарина от нее без ума.

Они выдвинулись к бульвару, Андрей катил велосипед.

— Но платить за корм буду я. Я настаиваю! Это же моя собака.

— Конечно, твоя, мой мальчик. Как ты сейчас?

Пока они гуляли, Андрей вроде бы постепенно пришел в себя, но все равно казался отстраненным и напряженным. Странно, ведь если у кого-то из них и была причина смущаться, то не у него.

У заправки «Агип» они сбавили шаг, заметив невероятно роскошный красный «ягуар», конечно же, с иностранными номерами — новая модель, которую они еще никогда не видели. Они остановились полюбоваться.

— Какой красавец! — восхитился Андрей.

— Стоит больше, чем такие, как мы с тобой, зарабатывают за десять лет, — заметил Йосип. — Но он на самом деле шикарный. Смотри, какие диски. Все хромированное.

— А какие линии… Ты только взгляни на капот. Сколько там, интересно, цилиндров?

— Думаю, двенадцать. Правда, я не очень-то разбираюсь в машинах. А ты?

— Раньше я хотел стать автогонщиком, — улыбнулся Андрей. — Как Фанхио или Джеки Стюарт. Это была моя мечта. Но мне никогда в жизни не влезть в гоночный автомобиль.

Владелец «ягуара» вышел из магазинчика «Агип». Это был совсем молодой человек с длинными волосами и в зеркальных солнечных очках.

Заметив, что они смотрят, он поднял вверх блок сигарет.

— Здесь дешево! — улыбнулся парень и сел в машину.

Они не ответили и пошли дальше: Йосип с собакой, Андрей с велосипедом со спущенным колесом.

— Ну и придурок, — заметил Йосип, когда красный «ягуар» вывернул на дорогу, проехал мимо и исчез за поворотом у турецкой крепости.

Они некоторое время молчали. А после Йосип спросил:

— И потом ты захотел стать футболистом?

Андрей удивленно на него посмотрел:

— Откуда вы… ты знаешь?

— Видел однажды, как ты играешь. Я еще подумал: жалко, что у нас не пользуются популярностью волейбол или баскетбол. Куча преимуществ с твоим-то ростом.

— Может, и так. Но это не единственный упущенный шанс в моей жизни.

— А у кого их нет, — согласился Йосип, но про себя подумал: «Когда я был так же молод, шла война и не было вообще никаких шансов. Разве что пуля в голову. Жаль его, этого Андрея. Наверное, ему очень одиноко. Без девушки, вот и странный. Потому он так часто и играет с Катариной у меня дома. Да еще все эти журналы, которые он скупает ради картинок… Может, он и письма-то начал вскрывать, потому что больше не с кем общаться. Вполне себе версия. Но это не объясняет, почему он присваивал деньги. Для воровства нет оправдания».

— А ты занимался спортом? — внезапно спросил Андрей. Он снова казался нервным, будто, задавая личный вопрос, боролся с собой.

— Шахматами, — ответил Йосип.

— Это не совсем спорт.

— Тут ты прав. Тем более я не очень-то преуспел — постоянно забываю, как делается рокировка.

— А что такое рокировка?

— Этого я тебе объяснить не смогу, — ответил Йосип, и они оба робко засмеялись. — Еще я иногда рыбачу. Тоже не совсем спорт, конечно.

— С набережной?

— Можно и с набережной. Но у меня и лодка есть. С погружным мотором. Иногда я дома не выдерживаю.

— Из-за… жены?

— Настолько мы еще не знакомы, Андрей, чтобы я тебе об этом рассказывал.

— Прости, Йосип… я не хотел.

— Ничего.

Когда они поравнялись с турецкой крепостью, где с недавних пор вместо югославского висел хорватский флаг, Лайка вдруг начала прихрамывать и остановилась.

— Что это с ней? — заволновался Йосип, потянув поводок.

— Она так иногда делает, — объяснил Андрей, — когда у нее психические проблемы. Я купил борзую с психическими проблемами — как раз по мне.

— Может, у нее колючка в лапе или камешек?

Они вместе осмотрели лапы, но ничего не нашли.

— Посажу ее в сумку. Пойдем, Лайка.

Они двинулись дальше вдоль вереницы ветхих пустующих домов для рабочих. Поднялся ветер, гладкое море закачалось и покрылось грубыми мазками серебра. Йосип поднял отвороты пиджака почти до подбородка, почтальон глубже натянул шапку, а Лайка трагично смотрела через край почтовой сумки взглядом похищенной принцессы, которую теперь ждет ужасная судьба. Когда они дошли до порта, порывы ветра усилились почти до штормовых. Море било в пустоты набережной, выбрасывая фонтаны брызг. Мачты пришвартованных лодок качались, как дикие, обезумевшие метрономы.

Город вдруг опустел, по камням носился мусор из «Портобелло-гриль».

— Это бора, — сказал Йосип, пока Андрей, согнувшись, пристегивал велосипед к решетке. — Давай поводок, мне нужно как-то попасть домой.

— Может, зайдешь? — крикнул Андрей через плечо. — Хотя бы проверим, что у нее в лапе. У меня есть пинцет.

— Ну открывай, — согласился Йосип. — Ветер прямо ледяной.

Обстановка была такой же, какой он ее помнил, — даже черные носки на сушилке.

— Садись, — пригласил Андрей. — Налью что-нибудь выпить.

Йосип сел на тот самый стул за кухонным столом с ламинированной столешницей, где он сидел, когда нашел в кошельке Андрея купюру в пятьдесят фунтов.

— Хорошо тут у тебя, — сказал он, чтобы прервать молчание.

— Ты ведь уже бывал здесь, да? — начал Андрей. — Когда я лежал в больнице.

— Точно, — насторожился Йосип. — Но это было давно. — И добавил: — В тот раз не было хозяина. Очень гостеприимного, как я погляжу…

— «Аберлауэр», — объявил Андрей и поставил два стакана. — Спейсайд, односолодовый. Интересно твое мнение.

Они подняли стаканы и выпили. На улице бушевал бора.

— Надеюсь, что ты хорошо привязал лодку. И что фуникулер выдержит.

— Он и не такое выдерживал. Даже немцев. Все будет хорошо. Прекрасный виски.

— Фруктовый с легким послевкусием дыма. Шестнадцать лет в вишневых бочках.

— Шестнадцать лет? Подумать только. Откуда он у тебя?

Андрей насторожился: не стоит рассказывать, что бутылку он купил в Риеке, ведь именно из Риеки Тудман получал письма шантажиста.

— Просто я настоящий ценитель, — начал он расплывчато. — А раз профессиональным спортом я больше не занимаюсь, то могу себе позволить.

Йосип ухмыльнулся и поднял стакан:

— Я тоже профессиональным спортом не занимаюсь, зато выпиваю в удовольствие.

Даже в цокольной квартире было еще светло; они съели свеклу, залежавшуюся у Андрея в холодильнике, вместе обследовали лапы Лайки и немного выпили — в течение этих часов Андрей проникался к Йосипу все большей симпатией. Тудман был спокойным и уверенным во всем, что делал. А еще Андрей все время чувствовал на себе внимательный взгляд, все его высказывания воспринимались всерьез, будто Йосип искренне надеялся на взаимопонимание. Андрей к такому не привык. Отца он никогда не видел, но воображал, что им мог быть мужчина, похожий на Йосипа.

Йосип просидел за кухонным столом аж до начала десятого, и все это время над побережьем бушевал шторм.

— А это «Лафройг», — объявил Андрей и поставил на стол литровую зеленую бутыль. — Самый экстремальный солод. Имеет почти медицинский вкус, очень копченый, немного отдает водорослями и…