— Правильно, — согласился он. — Но ведь это основания, а не выход. Позволь мне объяснить тебе, что я имею в виду.
— Пожалуйста, не надо.
— Ты понимаешь, не так ли, что, если бы ты решила бросить меня, перед тобой встала бы цепь выходов.
— Да. Пожалуйста, давай кончим этот разговор, — попросила она.
— Еще одну минуту. — Он повел машину по широкой дуге выезда с автострады на юг, на шоссе к Манхэттену.
— Людей смущает неопределенность жизни. Чем человек логичнее, тем шире у него возможность выбора. Чем беднее интеллект, тем более положительный выбор можно сделать. Твоя беда, как я уже, по-моему, говорил, в том, что ты слишком умна.
— Нет. — Ее дыхание стало прерывистым. Он искоса посмотрел на нее и увидел, что она отвернулась.
— Правду говорят, — произнес он, — что глупые люди всегда могут быть положительными. Они настолько неспособны сделать выбор, что никогда не узнают того, что потеряли. И поэтому они счастливы.
— Но это не… моя беда, — ответила она. Слова вырывались с трудом. Спустя момент он увидел, что она выпрямилась на своем сиденье.
— Тогда что же?
— Ох, ничего грустного.
— Скажи.
— Моя беда, — проговорила она очень быстро, — в том, что я тебя люблю.
Шоссе, перешедшее теперь в Мейджер Диген Экспрессуэй, вело на юг через Бронкс к мосту Трайборо. Они проехали стадион «Янки», на темном неосвещенном корпусе слева от них электрические цифры показали сначала время — 12.27, затем температуру воздуха — 28° [По Фаренгейту, ок. -2°С]. Палмер обогнал какую-то машину и помчался вперед. Вскоре он увидел, что спидометр опять показывает 70. Тяжело откинувшись на спинку сиденья, он снизил скорость.
— Боже, — сказал он наконец.
— Дьявол. Это его штучки.
— Его цена довольно-таки высока.
— Грех велик, — ответила она. — Протестанты когда-нибудь влюбляются в людей, в которых им нельзя влюбляться?
— Ответа не будет.
— Я всегда могу спросить какого-нибудь другого протестанта.
— В Нью-Йорке их больше нет.
— Я забыла, — ответила она. — Ну, я просто должна буду…— Она резко махнула рукой. — Я жалею, что сказала тебе. Это потворствование своим желаниям эгоистично. Обычно считают, что влюбленные должны давать, давать, давать. Это не так. Они хватают и тайно накапливают.
Палмер еще раз заплатил за проезд по мосту. И вскоре они ехали по автостраде Ист Ривер.
— Я могу отвезти тебя домой, а потом вернуть машину. Или наоборот.
— Наоборот. Я хочу хватать и хранить еще несколько минут. — Она опять закурила. — Видишь, каким альтруистом делает человека любовь? А, ты поморщился. Это слово заставляет тебя морщиться. Любовь. Боже мой. Мне кажется, я терплю аварию. — Она потушила сигарету. — Я смущена, расстроена и совершенно разбита. Почему ты поморщился при слове «любовь»? Почему я подстрекаю тебя? Ты ведь, без сомнения, так же как и я, ужасно смущен. Я верю, я… мой ум расстроился. Но ты не должен морщиться при слове из шести букв. Может быть, я пьяна? Я придираюсь. Молчу. — Она сложила руки и уставилась в боковое окно.
Выбитый из равновесия, Палмер поехал не по той дороге и вскоре понял, что очутился на Шестидесятых улицах, в стороне от станции проката, где он брал машину. Он свернул налево по Лексингтон-авеню, затем еще раз налево и поехал по старому кварталу довольно запущенных домов из коричневого камня; то там, то здесь однообразие улицы нарушали более высокие и более фешенебельные новые здания. Остановившись перед светофором на Второй авеню, он услышал позади машины быстрые шаги. В боковое зеркало он увидел молодую женщину, в длинном светлом пальто, бегущую посередине мостовой, за ней бежал маленький ребенок с собачкой на поводке.
— Что там случилось, черт побери? — спросил он, поворачиваясь, чтобы как следует разглядеть их. Вирджиния тоже повернулась узнать, что случилось.
Женщина в распахнутом холодным ветром пальто добежала до машины и постучала в окно. Собака радостно залаяла, а ребенок, держащий ее, с трудом переводил дух. Палмер опустил стекло.
— Вы не могли бы подтолкнуть меня? — тяжело дыша, спросила женщина.
— Я? Гм. Это ведь легкая машина.
— У меня «фольксваген». Пожалуйста. То есть я думала, вы могли бы…— Ее голос сделался тише, и она замолчала, тяжело дыша. Собака встала на задние лапы и оперлась передними о ее пальто. — Это всего полквартала отсюда. Видите?
Палмер обернулся и увидел маленькую машину во втором ряду от тротуара.
— Ладно, — ответил он. Переключив скорость, он повел машину задним ходом. Молодая женщина, собака и ребенок — кажется, девочка лет семи — следовали за его «корветом». Женщина держала руку на крыле машины, как бы направляя ее.
— Никто не хотел остановиться, — произнесла она. — С вашей стороны это очень любезно.
— Что случилось с вашей машиной? — спросил Палмер, сделав вид, что не слышал ее слов; ведь на самом деле он остановился не для нее.
— Аккумулятор.
— Вы знаете, что надо делать? Поставить на вторую скорость, включить зажигание и выжать сцепление.
— О да, я знаю.
— И после того, как я наберу скорость, вы медленно отпустите сцепление, — продолжал он. — Медленно.
— Я знаю. Аккумулятор уже выходил из строя.
Палмер осторожно объехал «фольксваген». Женщина все еще следовала за ним.
— Садитесь в машину, вы оба, — велела она ребенку и собаке.
— Еще раз спасибо, — обратилась она к Палмеру. — Вы не знаете, что делать с этим аккумулятором?
— Здесь в районе есть ночные гаражи. Там его зарядят за доллар или два.
— А какой-нибудь другой способ?
— Ехать довольно долго, чтобы он зарядился от генератора. Но это может не выйти. Вы рискуете получить короткое замыкание. Лучше обратиться в гараж.
— Слишком дорого. Я на мели. Осталось 30 центов до конца недели.
— Что?
Она улыбнулась и кивнула головой. Потом села в машину. Палмер уткнул «корвет» носом в «фольксваген» и включил малую скорость. Он медленно повел машину вперед, постепенно набирая скорость. Раздался слабый лязг амортизаторов, и «фольксваген» рванулся с места. Женщина резко просигналила четыре раза и на красный свет завернула за угол на Вторую авеню. Когда Палмер доехал до угла, «фольксваген» уже скрылся.
