Беседу нашу, журчавшую под коньячок, никто не прерывал. Дверь, впустившая с полчаса назад меня и Мишу, больше не открывалась. Покупатели черного гетто совершенно не интересовались, какие сегодня у Тома овощи, почем сегодня у Розы рыба…
Примерно так же обстояли дела год назад и в рыбном отделе, расположенном посередине многолюдного продуктового магазина: Мишину торговлю душил конкурент…
Рыба, которую Миша закупал на оптовом рынке не тоннами и даже не центнерами — самая свежая, самая вкусная — стоила дорого. Хозяйка приценивались к Мишиной рыбе, но покупали — у конкурента…
Объединившись с двумя-тремя такими же неудачниками, как он сам, Миша стал закупать более крупные партии и платить — (* Каждый американец, доход которого приблизительно равен сумме пособий по бедности «вэлфейр» или «SSI», обязательно получает и бесплатные талоны на продукты (Food stamps). Любой продовольственный магазин в США принимает к оплате Food stamps наравне с деньгами.) дешевле. Он вставал в три часа ночи, являлся на оптовый рынок к открытию, и каждый вырванный у оптовиков цент отдавал — покупателям! Он снижал цены.
Громадных свежих карпов Миша продавал по себестоимости — дешевле, чем в соседней лавке отпускалась мороженая мелюзга. Каждая убыточная неделя оставляла в Мишином бюджете кровоточащую рану, но Миша понимал: каждая тысяча уплывавшей между пальцами прибыли — это гвоздь в гроб конкурента!
Почуяв недоброе, конкурент стал держать лавку открытой семь дней в неделю, закрывать позже Миши, но спохватился поздно; хозяйки уже уверовали: у русского рыба дешевле и лучше!
Роза сделала вылазку:
— Это правда, что вы хотите продать лавку?
И конкурент не рискнул упустить свой шанс — сбыть с рук умирающий бизнес. А дальновидный Миша, покупая прогоревшую лавку, вовсе не планировал извлекать из нее какой-то доход…
Когда бутылка коньяку уже опустела, в лавку вошли две женщины. Купили у Тома картошки, иронически осмотрели Розин прилавок:
— Почему у вас эта рыба стоит 2.30? Мы всегда покупаем ее по полтора доллара…
— Покупайте там, где вам нравится, — сказала Роза.
Женщины вышли.
— Ты здорово торгуешь! — хмыкнул Миша. — Сколько ты с утра наторговала?
— Двадцать восемь долларов, — кокетливо сказала Роза.
— Ого! — обрадовался Миша. — Сегояня она по крайней мере не будет просить у меня на такси!..
Счастливые супруги повернулись ко мне.
— Володя, на ней дом и двое детей — она не может работать. Закрыть эту лавку нельзя: если мы закроем, кто-то другой — откроет. Здесь должен стоять свой человек…
— Я же тут ничего не делаю, — сказала Роза.
— Если мне хорошо, так и тебе тоже будет хорошо, — сказал мне Миша.
Я понимал, что это не пустые слова, и мне надоело быть нищим. Гонорар за мою программу, удлинившуюся по времени и состоявшую теперь из трех разделов, — увеличен не был, мне платили все те же 190 долларов… Но неужели же я приехал в Америку для того, чтобы торговать рыбой?..
