– Проходите, – бросила я брюнетке, сидевшей у кабинета первой, и придержала ей дверь.
Та зашла следом за мной, обнимая свой огромный живот. «Тридцать седьмая – тридцать восьмая неделя», – определила я на глаз и открыла ее медицинскую карту.
– Меня направил к вам участковый гинеколог, – произнесла пациентка, растягивая слова. – Ей что-то не понравилось в моем животе…
«Валеева Ангелина Юрьевна, 29 лет, первая беременность, – быстро прочитала я. – 34 недели».
– И это все, что она сказала? – вздохнула я, ища в карточке хоть какие-то намеки на подозрения и предполагаемый диагноз. Иногда халатность некоторых моих коллег просто поражала.
– Ну да. – Девушка поморщилась и погладила живот. – У меня там что-то тянет и давит. Но ведь для родов еще рано, да?
– Рановато. – Я посмотрела на нее. – Как себя вообще чувствуете? Отеки? Одышка? Дышать бывает тяжело? Давление высокое?
– Да, да, – закивала она. – И голова кружится часто.
– Что ж, Ангелина Юрьевна, будем разбираться, что с вами, – сказала я, уже подозревая, с чем эти состояния могут быть связаны.
Первичный осмотр с пальпацией живота, к сожалению, подтвердил эти подозрения, а УЗИ только закрепило их.
– Вам никогда не ставили многоводие? – осторожно уточнила я у пациентки.
– Нет, а это опасно? – забеспокоилась та.
Увы. И острая форма опаснее хронической. А у нас тут, кажется, именно острая.
– Ничем не болели в последнее время? – спросила я, игнорируя ее вопрос.
– Месяц назад подхватила какую-то заразу, похожую на грипп, – ответила девушка. – Но вроде выкарабкалась.
– Значит, так, Ангелина Юрьевна, – я подала ей салфетку, чтобы вытереть с живота гель, – я направляю вас в стационар. Проведем дополнительные обследования, побудете заодно под присмотром врачей…
– Не хочу я в стационар! – запаниковала тут же Ангелина Юрьевна. – Я лучше дома полечусь!
Стандартная реакция.
– Ваше состояние опасно для вашего ребенка, – сохраняя спокойствие, ответила я. – Вы же не хотите, чтобы он родился раньше времени?
О том, что он может родиться вовсе не здоровым, я пока умолчала. Пациентки обычно и так напуганы из-за необходимости лечь в стационар, поэтому я предпочитала давать им информацию дозированно, чтобы не вызвать еще больший стресс. А тот, в свою очередь, ухудшил бы состояние.
– Не хочу, – девушка замотала головой.
– Тогда вас сейчас же переведут в стационар, – продолжила я. – Можете позвонить кому-то из родных, чтобы привезли вам необходимые вещи.
– А я разве не смогу сама съездить…
– Нет. Не советую. Во благо вашего же малыша, – мягко, но настойчиво повторила я. – И не нервничаем, ждем результатов полного обследования и делаем уже тогда все выводы, договорились?
Кивок.
– Марина, – обратилась я уже к медсестре, – пометь тогда, помимо общего и биохимии, анализы на инфекции, глюкозу… И, конечно же, полное обследование плода. Проводи Ангелину Юрьевну в патологию, попроси сделать все срочно. Я после приема зайду посмотрю результаты.
Когда медсестра с пациенткой ушли, я быстро набрала в телефоне сообщение Жене: «Как вы там?»
«Все хорошо. Рисуем», – получила быстрый ответ.
Выдохнув с облегчением, я позвала следующую пациентку.
За время приема я еще несколько раз писала Жене, чтобы убедиться, что с дочкой все в порядке. Хотела заглянуть к ним после приема, но меня вызвали на экстренное кесарево, а там сразу и к плановому пришлось перейти, сместив его на полчаса.
Освободилась я около часа и сразу помчалась проверить дочку, однако в коридоре столкнулась с взволнованной Женей.
– Соня куда-то убежала, – выпалила она сразу. – Я оставила ее на десять минут. Меня позвали в третью операционную, у них там чп какое-то случилось, вернулась – а ее нет! И Мила ее тоже не видела!
– Так, – я усилием воли заставила себя не паниковать, хотя в животе все скрутилось в тугой узел страха, – далеко уйти она не могла, правильно? Давай разделимся: я пробегусь еще раз по стационару, а ты посмотри на лестничных проемах и около лифтов…
– Ой, – вдруг выдохнула Женя, уставившись куда-то позади меня.
Я тоже обернулась, и мир на миг пошатнулся. По коридору по направлению ко мне шел Роман Кравицкий. Моя первая любовь. Человек, разбивший мне сердце много лет назад. И у него на руках была моя Сонька. Судя по широкой улыбке, ее ничуть не беспокоило ее нынешнее положение.
– Вон мама! – громко сообщила дочь и ткнула в меня пальцем.
Мы с Кравицким встретились взглядами, и у меня во рту пересохло. Он подошел ко мне совсем близко, пристально разглядывая с высоты своего роста. Несомненно, он тоже узнал меня и теперь, как и я, решал, стоит ли подать вид, что мы знакомы. Затем Кравицкий без слов передал мне Соньку, и та тут же повисла на мне, как обезьянка.
– Детям не место в нашем отделении, – наконец произнес он, и от звука его голоса, такого близкого некогда, внутри что-то оборвалось. – Надеюсь, этого больше не повторится… Кристина Станиславовна…
Он напоследок еще раз окинул меня взглядом и, развернувшись, пошел прочь.
Глава 2
– Соня, ты почему сбежала? Почему не послушалась тетю Женю? – спросила я дочку рассеянно. Мысли мои все еще витали вокруг Кравицкого, а внутри не прекращался мандраж.
– Мне тоже это очень хотелось бы узнать, маленькая вредина, – шутливо поддержала меня подруга.
– Тетя Женя ушла, ее долго не было, и мне стало страшно. – Сонька насупилась. – И я пошла искать ее или тебя. Шла, шла, шла… И никого не нашла. И потерялась. А потом подошел этот дядя…
– Он напугал тебя? – Я поправила дочке челку, упавшую на глаза. – Ругался?
– Не-е-ет, – Соня помотала головой. – Он спросил, кто я такая. Я сказала, что пришла с мамой и потерялась. Он спросил, кто моя мама. Я сказала, что ты тут работаешь. Ребеночков из животика достаешь. А этот дядя тоже достает ребеночков?
Я неопределенно кивнула. В свое время Кравицкий хотел уйти из акушерства, тем удивительнее было видеть его здесь.
– И дядя пошел искать маму? – продолжила Женя.
– Да, – Соня энергично кивнула, и челка снова упала ей на глаза. Давно пора было ее подстричь, но из-за прочих хлопот не доходили руки.
– Ну вот и нашли, – бодро заключила подруга. – Главное, что все хорошо закончилось. – И добавила, тихо обращаясь ко мне: – Прости, что не уследила. Оливки можешь не покупать.
– Да перестань, – отмахнулась я и выхватила свой телефон, который как раз в этот миг ожил. – Ника. Слава богу!
– Я уже подъезжаю, – сообщила сестра. – Через пять минут буду.
– Замечательно, – с облегчением выдохнула я. – Как твой зачет?
– Сдала, – в голосе Ники тоже слышалось облегчение. – Ну и запарил нас препод, конечно… И это только начало семестра!
– Ты умница, – похвалила я сестру. – В общем, мы с Сонькой выходим. Будем ждать на ступеньках главного входа.
– Ага, – отозвалась сестра и отключилась.
Через пятнадцать минут я уже возвращалась в отделение одна, перепоручив дочь сестре. Нике был всего двадцать один год, но доверять я могла ей как себе. И с Сонькой они очень любили друг друга, так что мое сердце до вечера могло быть спокойным.
Женя снова принялась просить у меня прощения, но я заверила, что не считаю ее виноватой. Моей вины в этой ситуации было не меньше, ведь это я изначально не смогла обеспечить дочку должным присмотром.
– Уже без двадцати два, – напомнила подруга, поглядывая на часы. – Скоро начнется собрание.
Черт. Я села на диван в ординаторской и потерла ладонями лицо. Что бы такое придумать, чтобы на него не пойти? Ни один врач не любит экстренных пациентов, но сейчас я мелочно возжелала, чтобы такой появился и дал мне возможность не явиться на это проклятое собрание.
– Хочешь отлынять? – хмыкнула Женя, читая меня как открытую книгу.
Я лишь на это тяжко вздохнула.
– Это из-за нового заведующего, да? – Она плюхнулась рядом. – Мне показалось или вы знакомы?
